Всем, кто пытался в зрелом возрасте овладеть вторым языком, должны быть отлично знакомы ощущения, которые пережил в свое время профессор Тимофей Пнин. Уже через год после прибытия в Соединенные Штаты из России (через Францию) Пнин достаточно хорошо освоил английский, чтобы время от времени вставлять в разговор выражения вроде "wishful thinking" или "okey-dokey". Еще через год или около того Пнин мог беседовать по-английски практически на любую тему, а иногда даже прерывать собеседника какой-нибудь фразой наподобие "to make a long story short". На этом, однако, все и закончилось. Десять лет спустя, несмотря на все попытки усовершенствовать свой язык, его английский по-прежнему хромал и изобиловал мелкими ошибками.

Профессор Пнин - это, как известно, литературный персонаж, придуманный куда более лингвистически одаренным писателем Владимиром Набоковым, о недюжинных способностях которого свидетельствует хотя бы успех "Лолиты", "Бледного пламени" и, собственно, самого "Пнина". Между тем даже Набоков жаловался на "второсортность" своего английского, считал его лишенным естественности и ассоциативных связей, наследуемых носителями языка по праву рождения.

Лингвистические страхи Набокова представляют собой несколько смягченный вариант страданий от осознания собственной неадекватности, терзавших созданного им Пнина и продолжающих терзать множество вполне реальных эмигрантов, экспатриантов и иностранных корреспондентов. Как бы ни старались они выучить язык страны обитания, какие бы методы погружения ни использовали, рано или поздно им все равно суждено упереться в потолок, подняться выше которого они просто не в силах. Разумеется, они могут поддерживать светский разговор за столом, но самое большее, на что они оказываются способны, - это заработать себе репутацию зануды. Как однажды высказался по этому поводу Ивлин Во, "нет банальностей банальнее тех, что с умным видом произносят в светской беседе высокообразованные иностранцы".

Причина такой незавидной доли чужеземцев проста: в позднем возрасте второй язык усваивается неправильным полушарием головного мозга.

Человеческий мозг, как мы знаем, имеет два полушария, и у каждого из них своя специализация. Тот факт, что за язык отвечает главным образом левое полушарие, известен нам уже довольно давно. В 1860 году французский невролог Поль Брока обследовал пациентов, страдавших различными формами афазии (утратой способности пользоваться языком), которая явилась результатом травм левого полушария головного мозга. В результате его изысканий, а также опытов, проведенных в 1870-х годах немецким ученым Карлом Вернике, выяснилось, что в коре левого полушария головного мозга находятся два участка, отвечающих за лингвистическую деятельность: Брока исследовал область, отвечающую за речевую деятельность, а Вернике - за восприятие языка и синтаксис.

Сегодня, благодаря новейшим технологиям сканирования человеческого мозга, мы знаем, что с речевой деятельностью и восприятием речи связаны и многие другие участки коры головного мозга. Каждый из них хранит свой небольшой кусочек языка, подобно ящику огромной картотеки. Причем у 90% монолингвов язык сидит именно в левом полушарии. Отсюда возникает вполне закономерный вопрос: как размещаются языки в голове у билингва? Оба в левом или, может быть, в разных?

Поисками ответа на этот вопрос ученые и занимаются на протяжении последнего десятилетия. Суть их экспериментальной деятельности сводится к стимулированию различных участков коры головного мозга при помощи электронных приборов. (Впервые подобный эксперимент был проведен нейрохирургом из Вашингтонского университета Джорджем Оджеманном, искавшим средство против эпилепсии.) В итоге оказывается, что у хорошо сбалансированных билингвов - то есть у тех, кто одинаково свободно изъясняется на двух языках, - оба языка, как правило, контролируются левым полушарием. При этом за разные языки отвечают разные участки мозга. Если первым был выучен язык А, то этот язык занимает в мозгу меньше места - нейроны теснее связаны между собой. Второй же язык занимает место, оставшееся от первого, сфера его обитания больше - нейроны не так тесно связаны друг с другом.

Наиболее сбалансированные билингвы - это чаще всего счастливцы, выучившие оба языка в детстве. А что же происходит с теми, кто пытается освоить иностранный язык, выйдя из подросткового возраста? К сожалению, язык, усваиваемый в этом возрасте, попадает прямиком в правое полушарие и обречен навечно оставаться там. Недавние исследования показали, что университетские студенты, изучающие иностранный язык, осваивают его исключительно при помощи правого полушария. И только после четырех или пяти лет непрерывных штудий у некоторых из них новый язык отчасти переходит в левое полушарие.

Между тем процесс перемещения языка из одного полушария в другое может идти и в обратном направлении. Об этом говорят удивительные эксперименты Фабио Франко из Триестского университета. Объектом исследования итальянского ученого стала молодая женщина по имени Карла, с детства одинаково бегло говорившая по-английски и по-итальянски. Согласно данным сканирования, оба языка находились у нее в левом полушарии. Однако после того, как Карла начала работать переводчиком-синхронистом, английский вдруг начал перемещаться у нее в правое полушарие, причем в те его области, которые обычно не предназначены для хранения языка. По предположению Франко, это, возможно, происходило потому, что большая часть левого полушария испытуемой была занята переводческой работой.

Еще в 1960-х годах утвердилось мнение, что левое полушарие головного мозга отвечает за рациональное и аналитическое мышление, а правое - за образное мышление и интуицию. И хотя любая подобная дихотомия выглядит довольно примитивно, похоже все-таки, что левое полушарие более приспособлено для работы с языком. Это предположение обрекает всех нас - тех, кому не посчастливилось выучить в детстве сразу два языка, - на вечные муки. Ничего не поделаешь, придется смириться с тем, что мы уже никогда не сможем соперничать с великим лингвистом и полиглотом Романом Якобсоном, который, как известно, говорил на семи языках (и все они, благодаря его ужасному акценту, были русскими).

Lingua Franca

Перевел Илья Кун