Гардез

Афганистан - страна сложная. Это банальность, и тем не менее, любую историю об Афганистане можно начинать именно с этой фразы: все очень сложно. Избитая истина, которой не надо стыдиться.

Вот были, скажем, боевые действия в Гардезе, операция "Анаконда". Была масса сообщений, комментариев и аналитических выступлений, но никто не видел, что там на самом деле происходило. Передавали об успехах американцев и сопротивлении талибов, но все, кто приезжали в Гардез, видели поле боя разве что в бинокль. Выстрелы, разрывы, дым - все это можно было видеть, но подлинных, надежных сообщений с места боевых действий не было. Все, что можно было получить из официальных источников, нельзя считать ничем иным, кроме пропаганды, правда, пропаганды крайне противоречивой.

Американцы изо всех сил рапортовали о своих успехах: во время операции "Анаконда" было уничтожено "около тысячи вражеских бойцов". Зато афганские союзники американцев сообщили, что обнаружили в горных пещерах совсем немного трупов. Верить в этом деле стоит скорее афганцам, во всяком случае, через несколько дней после завершения операции американцы обратились к британцам с просьбой направить в Афганистан 1700 солдат из элитных частей. Так что война затягивается, победа отдаляется, и все это выглядит довольно странно.

В такой ситуации вполне уместно начать с самых простых вопросов: кто с кем воюет? На первый взгляд все ясно: американцы и их союзники с Талибаном и Аль-Каэдой. То есть - силы добра с силами зла.

Вот и начнем с сил добра. Они размещаются на окраине Гардеза, в импровизированной казарме, состоящей из глинобитной хибары, окруженной кирпичной стеной. Во дворе пяток бронемашин и две ракетно-пусковые установки.

Командир Ками говорит: "Мы прибыли, чтобы воевать с Аль-Каэдой!" Вокруг - его бойцы. У всех радостные лица, они шутят и смеются. Они прибыли из Кабула на седьмой день боев в горах под Гардезом. Они нужны американцам. Это им явно нравится, хотя они и понимают, что это может стоить им жизни. Их общая численность около полутора тысяч, и все они подчиняются Мохаммеду Фахиму, министру обороны кабульского правительства. Мохаммед Фахим - один из лучших в рядах сил добра. Без него американцы не справились бы с талибами. Его войска пришли с севера и после интенсивных бомбежек американской авиации разгромили талибов и вытеснили их в труднодоступные районы страны. Солдаты Фахима опытны, полны решимости и дисциплинированы. "Мы выдержали пять лет осады в Пандшерском ущелье, мы противостояли Талибану одни, без всякой внешней поддержки, - говорит командир Ками. - Почему бы нам и дальше не участвовать в этом на первых ролях?" Почему бы им не показать свою силу и здесь, на юго-востоке Афганистана, где явно окопались талибы. Почему бы - можно поставить вопрос и так - не отдать им свою жизнь вместо американских солдат? Это практичное решение, не нарушающее душевного спокойствия Запада.

Проблема-то, однако, не столько военная, сколько политическая или, вернее, этническая. Солдаты Фахима по большей части таджики, а Гардез - город пуштунов, самой большой этнической группы Афганистана. Традиционно между этими этническими группами существует вражда, хотя сейчас, под давлением Запада, они и вынуждены сотрудничать в переходном правительстве. До сих пор войска Фахима не продвигались больше чем на несколько километров южнее Кабула. Земля пуштунов если и не вражеская для них, то враждебная, вызывающая подозрение и не исключающая опасности.

Так что силы добра Фахима в этих места уже за добро не считаются. Ведь если они сражаются на стороне американцев с талибами, тогда они как таджики воюют против пуштунов. Противостояние таджиков и пуштунов в Афганистане - это та материя, которая может породить гражданскую войну. Но для ориентировки в афганском лабиринте одних этнических критериев недостаточно. Это слишком грубый подход. Кто хочет разобраться в происходящем в городе - должен добраться до глинобитной хижины на другом конце города. Там ведет прием Хаджи Сайфулла, возглавляющий городской совет Гардеза.

Хаджи Сайфулла выглядит ровно так, как представляют себе афганского старейшину: с длинной бородой, покрытый морщинами, степенный. Он сидит в полутьме хижины и коротко отвечает на вопросы журналистов, в углу поблескивает пара автоматов. Нет никаких сомнений, что он знает много о ходе войны. Однако он не выдает информации, которой он располагает, и уклончиво отвечает ничего не значащими фразами: "Я надеюсь, что Талибан прекратит сопротивление", или: "Конечно, мирное решение было бы лучше". В общем, Хаджи Сайфулла осторожен - и осторожен потому, что ему приходится совмещать несколько ролей сразу. Он пуштун, он глава клана, он утвержденный премьер-министром Карзаем глава совета и союзник США. Решающий вопрос для него, а значит, и для любого, кто собирается обратиться к нему: как ему совместить эти роли? На первый взгляд, вроде бы все просто. Прежде всего, он союзник США, всемогущей сверхдержавы. Все остальное этим определяется. Однако что будет, если какой-нибудь другой союзник США, к тому же пуштун, ополчится на него, начнет ему противодействовать? Хаджи Сайфулле с этим уже приходилось сталкиваться. За перевалом, в провинции Хост, правит как неограниченный властитель Паджа Хан, тоже клановый вождь, тоже поддерживаемый американцами. Когда несколько недель назад возник вопрос о том, кто станет правителем Гардеза, он заявил о своих претензиях и на этот пост. Хаджи Сайфулла и его люди сопротивлялись как могли. В конце концов 64 человека отдали свою жизнь, воюя на стороне союзных сил, и Сайфулле удалось отстоять свои позиции.

Однако Паджа Хан - противник хитрый и непреклонный. В декабре американцы разбомбили автоколонну на дороге между Хостом и Гардезом. По их информации, в колонне были люди Аль-Каэды. На самом же деле это были старейшины, направлявшиеся в Кабул на церемонию приведения правительства Хамида Карзая к присяге. Очевидцы сообщают, что погибло тогда человек 50-60. Смертельная дезинформация была подброшена Паджа Ханом. Он, правда, это отрицает, но слухи ходят - а значит, и злоба зреет. "Есть, конечно, проблемы в нашей провинции, проблемы с нашими же людьми, - говорит Хаджи Сайфулла, и если на его лице и отражаются какие-то эмоции, то именно сейчас, когда он произносит: - Паджа Хан чинит препятствия. Он блокирует перевалы на Хост. Это не годится".

Паджа Хан и Хаджи Сайфулла - кто же из них представляет силы добра? На кого из них может положиться сверхдержава США? На этот вопрос нет ответа. Каждый ведет свою микровойну - и картина сил добра распадается на множество неясных серых пятен. Ясного "Who is who" в этой войне не найти.

Может, проще разобраться с теми, кого относят к силам зла, с этими негодяями - талибами и Аль-Каэдой? Как и в любой другой войне, на противника не жалеют черной краски, чтобы всем было ясно, с кем идет борьба и почему это нужно делать. Очевидность, ясность совершенно необходимы. Потому и победные реляции во время операции "Анаконда" были такими широковещательными: речь шла об окончательной победе, линии фронта, решающей битве - для домашних была нужна ясная картинка. Но где же был этот фронт? Как обстоят дела с силами зла? И на эти вопросы можно получить в Гардезе кое-какие ответы, если двинуться вниз по кажущейся бесконечной лестнице племенных вождей, предводителей кланов, глав семейств, пока не доберешься до дома командира Амина, который не выдает своего настоящего имени, потому что опасается за свою жизнь.

Во время советской оккупации Амин был командиром в своей родной провинции. Он знает, что такое партизанская война, знаком со стратегией и тактикой афганских воинов. Но он устал от войны, ему хотелось бы, чтобы она закончилась и чтобы началась мирная жизнь. Однако конца войне не видно: "Боюсь, что это надолго. Операция "Анаконда" не была решающей битвой". Поясняя, почему, Амин называет два имени: Хекматьяр и Хаккани. Хекматьяр - один из старых вояк афганской драмы, исламский экстремист, который для умножения своей личной власти во время гражданской войны 1992-96 годов не остановился перед тем, чтобы превратить в дымящиеся развалины целые районы Кабула. Во время советской оккупации он получал западную поддержку, позднее, в годы гражданской войны, - поддержку соседних стран, Пакистана и Ирана. Несмотря на поражения и длительное изгнание Хекматьяр остался влиятельной фигурой на афганской шахматной доске, его тень всегда витала над страной. "А теперь Хекматьяр вернулся в Афганистан, - говорит Амин, - не знаю, где он, но он где-то здесь!" Он говорит это так, словно речь идет о возвращении дьявола. "У Хекматьяра много денег, у него есть оружие, это настоящий вождь, а хочет он теперь одного: войны".

А чтобы добиться этого, ему нужны люди вроде Хаккани, одного из предводителей Талибана. Он тоже был среди тех, кто заработал свою репутацию во время десятилетней борьбы с советскими войсками. Последним постом Хаккани был пост министра обороны в правительстве талибов. Американцы до начала вторжения числили его среди умеренных, надеялись на его "дезертирство" из рядов Талибана, а когда это оказалось иллюзией, несколько раз пытались уничтожить его в ходе авианалетов. Пока что безуспешно. Хаккани бесследно исчез. Хекматьяр и Хаккани, как считает бывший партизанский командир Амин, это те люди, которые могут продолжать войну до бесконечности. "Уж они знают, как это сделать!" Как этого добиться, ясно: больше не будет "битв", не будет сражений, как это было организовано американцами и их спецназом в последней операции. Фронтовые линии исчезают, война уходит в подполье. "Мне известно из надежных источников, что Хаккани получил от Омара, предводителя Талибана, задание выдать 15 людей из Аль-Каэды". Пятнадцать жизней как входная плата в мир сил добра, пятнадцать жизней в залог, чтобы договориться с новой властью. Верно ли то, что говорит Амин, не так уж и важно. Важнее то, что такие мысли ходят среди людей, что подобные идеи возникают и реализуются в стране, где тридцать лет идет война; важно, что это не кажется невероятным.

Разумеется, Хаккани - сильная и влиятельная фигура. Окончательно во враги его не записывали. Почему бы не вспомнить о старых идеях, если надо приобрести как можно больше друзей в этой стране, чтобы она была единой? Но когда стирается граница между врагом и другом, тогда и начинается долгая война. "Миссия определяет состав коалиции", - этим замечательным лозунгом американского министра обороны Рамсфельда в Афганистане никого не удивишь. Что Хаккани американское высокоточное оружие, если он после выдачи 15 боевиков из Аль-Каэды расположится в демократически обновленном доме и получит свой кусок толстого пирога программ по восстановлению страны?

Командир Амин утверждает также, что люди Хекматьяра - "а их много" - уже сидят в кабульском правительстве, подрывают его изнутри. Проверить это невозможно, потому что у людей Хекматьяра нет удостоверений, по которым их можно было бы выявить. Да и у Амина наверняка есть свои интересы. В чем нет сомнений, так это в том, что у Хекматьяра по-прежнему много сторонников. Как и в том, что он способен убедительно пропагандировать священную войну, на этот раз не против русских, а против американцев. И это будет война, идущая не на полях сражений, а осуществляемая террористическими методами. "По моим сведениям, у Хаккани 280 бевиков из Аль-Каэды, готовых стать смертниками". Им предстоит сеять страх и ужас, не давать покоя западным войскам и потрясать соотечественников мученической смертью. А чем дольше остаются в стране американские войска, тем больше шансов у демагогов вроде Хекматьяра. "Так что конца этому не видно", - говорит Амин.

Вот как выглядит все это в Гардезе, в этом маленьком, грязном, невзрачном городе на юго-востоке Афганистана. Приезжаешь с готовыми схемами: вот враг, вот поражение, там победа; там прошлое, а здесь будущее. Уезжаешь, а в голове все перепуталось, и не знаешь, где враг, где друг, где поражение. А самое главное: победа-то где?

Die Zeit, 2002, N 14.