- Профессор, у Вас две ошибки в билете.

- Какие же?

- Во-первых, Пушкина, как все знают, звали не Василий Львович, а Александр Сергеич, а во-вторых, был он не в "Арзамасе", а в Арзруме.

И...

- Простите, профессор, а Вы хоть раз лизинговый договор в руках держали? Нет. Так о чем же Вы рассуждаете?

Эти два диалога вполне точно отражают нынешнюю ситуацию в высшей школе. Где-то верхи не могут, где-то - низы, но результат вполне очевидный: коллапс, паралич, коматозное состояние.

Разговоры об образовании некоторое время назад носили сезонный характер: в момент абитуриентских испытаний все вспоминали о недостатках этой системы и предлагали разные варианты ее улучшения по принципу "хотели как лучше, получилось...". Нынче же об образовании говорят круглогодично и повсеместно, вполне оправдывая ставшее уже пословицей "Все знают, как учить и как лечить". Эта сентенция - иллюстратор, символ двух личностно значимых общественных сфер. Главное же, пожалуй, в том, что языковой квантор  эквивалентен в этом утверждении своему антониму  - "никто не знает, как...". Это общественное незнание/сомнение и порождает бесконечные рассуждения, столь свойственные русскому национальному характеру: что делать? куда идти? или в варианте, более присущем XX веку, - "Как нам реорганизовать (рабкрин)". Ни одну область так не сотрясали пере-стройки, пере-делы, пере-подготовки, пере-профилирование, как образование. По закону устойчивости, система должна хоть какое-то время отработать, чтобы появилась остойчивость и выявились ее дефекты. Ни одна из инноваций в системе образования до ума доведена не была, ни одной "пере-" не дали сработать в полной мере, поэтому-то образование в нынешнем его состоянии и представляет собой ту самую телегу, в которую впрячь не можно...

Главная метаморфоза образования, как может показаться, - в номинациях. Оттого, что ПТУ стали колледжами, а институт украсился титулом Академии или стал Дорожным университетом, серьезных сущностных изменений произойти не может. Это аксиоматично, а в силу этого аргументации не подлежит. Но есть еще один номинативный аспект: теперь не дают образование, а "оказывают образовательные услуги". В принципе, образование никогда и не давали, его получали. При этом "получать" имело всегда акциональный аспект: от самого человека зависело, станет ли его образование высшим. Услуга как таковая всегда подразумевает пользование: если я решила воспользоваться услугами сантехника, то я не буду сама чистить засорившую трубу. От меня, как от заказчика, требуется лишь оплатить работу специалиста. Применима ли эта модель поведения к образованию? Вряд ли.

Помню, в Германии меня поразила одна сцена. Зал ресторана. Бюргер тщательно пережевывает аппетитно подрумяненный кусок свинины. "Поторопись, - говорит его сотрапезник, - нам пора на вокзал". - "Ich habe bezahlt" ("Я оплатил"), - ответил жующий. А это магическая формула: уж если я что-то оплатил, то должен сполна воспользоваться тем, за что "уплочено". Но если задуматься, то ведь и билет потребитель свинины оплатил. Эта ресторанно-вокзальная пастораль удивительно напоминает ситуацию в российском образовании с его оплаченными услугами. Сакраментальное "я платник" становится синонимичным "вы должны внедрить в меня высшее образование". К сожалению, у образования нет органа, который можно трансплантировать. Донорство в виде лекций и консультаций не дает ничего, кроме колебаний воздушной среды.

Модальность долженствования/требования, оперирование такими понятиями, как "защита прав потребителя" и "оказание полного объема" услуг, вряд ли уместны в системе отношений "преподаватель-студент", если, конечно, преподаватель не ощущает себя "ассенизатором и водовозом", кем-то там мобилизованным и призванным. Плоха не сама система платного образования, чудовищен ее трансформ на российской почве - уверенность в том, что оплата - достаточное основание для того, чтобы внесший ее стал способным получить высшее образование. Вернемся к нашим спасительным номинациям. Язык достаточно четко различает "диплом о высшем образовании" и "образование", "дипломированный специалист" и "образованный человек". (Слово "интеллигентный" не употребляю сознательно. Вот уже дней десять, как это трудно определяемое понятие описано вполне исчерпывающе: "С ним сидят два тоже интеллигентных человека. Один - фальшивомонетчик, второй с незаконченным образованием, тоже сидит за экономические преступления".) Так вот, оплатить можно диплом, но можно не мучаться в течение пяти-шести лет, а просто купить его в переходе. Если у оплачивающих свой диплом есть, вроде бы, юридические основания для модальности "давай-давай", то у желающих получить не только корочки, но и знания - такой легитимной "крыши" нет. Они могут либо рассчитывать на себя, либо уповать на энтузиазм обучающих. Этот словесный след эпохи узкоколеек и ударных строек - единственно применимое к труду профессорско-преподавательского состава слово. Какие-либо иные рычаги воздействия, кроме моральных, в высшей школе утеряны.

Об экономических говорить не буду. Потому что обсуждать жизнь за чертой нищеты - бессмысленно, да и лучше, чем это сказано и показано в рекламном ролике то ли "Тайда", то ли "Ариэля", и не скажешь: "Я работаю учителем и должна быть примером во всем. В том числе и в одежде. Зарплата у нас маленькая, так что часто обновлять гардероб - просто не по карману. Стирая с... X, я не порчу свою одежду". Вот такое преподавательско-учительское мыло.

Поговорим лучше об административном ресурсе. Интересно ведь то, что со времен приснопамятного "совка", когда "доцент", "профессор" - это звучало гордо и работать в вузе было престижно, в административном коллективном разуме утвердилась убежденность в том, что каждый сотрудник держится за свое место, дорожит им, боится его потерять и поэтому на преподавателя можно воздействовать угрозами типа "мы откажемся от ваших услуг", "мы не продлим ваш контракт" etc.

Вращается весь мир вкруг человека, -
Ужель один недвижим будет он?

За десять штормовых лет в системе администрирования не поменялось решительно ничего. Ну не можешь достигать экспликаторного знания сам, смотри на житейские иллюстрации, может быть, они хоть чем-нибудь помогут. В течение двух месяцев в престижный московский вуз искали заведующего кафедрой иностранных языков. Кому ни предложат, все говорят, заняты, мол, не могут себе позволить всю рабочую неделю глупостями заниматься, семьи содержать нужно. Один кандидат на эту вакансию был и того откровеннее: "Эх, лет десять-пять назад предложили бы мне, с радостью бы согласился. Собирался делать карьеру в вузе. А теперь время не то". В другом московском вузе, с традициями, котирующимся дипломом, на кафедре столь модной нынче экономики случилось и того более страшное: ушли сразу два доцента. Им быстро нашли замену - взяли преподавательницу математики из колледжа и выпускницу 2000 года. Растет кадровый потенциал вузов, множатся ряды несущих что-то в массы. Не поймите превратно, в той же культуре воспитывалась и знаю, что "доцент - тупой", что степень ничего не значит, но курс-то лекционный подготовить нужно, да и обкатать его время требуется, и практика - критерий истинности, как то ни прискорбно.

А еще интересно бы узнать, какой средний возраст на кафедрах. Вот на моей - где-то лет 45. Вроде бы немного. Еще пять лет назад это была молодая кафедра, где работали сотрудники в возрасте 32-43 лет. Но время неумолимо, а за прошедшую пятилетку не пришел ни один молодой сотрудник, значит, еще через пятилетку средний возраст будет 50. Когда двадцать лет назад я пришла работать на первую свою кафедру, возрастной разброс был от 21 года до 70 лет, т.е. молодежь училась у мэтров. А сейчас, когда я слышу: "Ну, вы же еще молодой преподаватель", - мне, как женщине, это льстит, зато, как доцент, я очень кручинюсь.

Эта ситуация кадрового голода, казалось бы, должна быть понятна администрации. И пора бы уж сменить кнут "уволим" на пряник "чем можем помочь", но не тут-то было. Оформить бы в социологические опросы приватные беседы с коллегами, которые в качестве мотивов ухода из вуза выдвигают в основном "административное хамство". Самое интересное, что происходит это в вузах, где читаются такие курсы, как "Управление персоналом" и "Кадровый консалтинг". Послушали бы, что ли...

Два года назад, участвуя в дискуссии по проблемам образования, я говорила о том, что позиция "мы наберем других профессионалов" - порочна. Спустя два года можно сказать иначе: она губительна. И воистину прав был усатый учитель, утверждавший, что "кадры решают все". Понять бы только еще, что вуз, как его ни назови (университет, институт, академия, хоть лесная школа), - это прежде всего студенты и преподаватели, а потом уже администрация и техники-смотрители.

Известная коммуникативная квинта Кто Что Кому Как Зачем трансформируется в Кто Чему Как Кого Когда. Отвечая на первый вопрос и вспоминая второй диалог из аудитории, стоит призадуматься: а может, есть смысл зазывать в вузы тех, кто их уже покинул, вполне адаптировался к новым жизненным реалиям, успешен в своем вневузовском занятии и в то же время следит за тем, что происходит в науке или сам ее делает, вырабатывая собственной практикой новые теоретические основания и постулаты. Причем путь этот указали не администраторы из университетов и министерств, а сами экс-преподаватели. На биофак МГУ приезжают читать лекции из-за океана наши соотечественники, лет восемь-десять уже работающие на ниве американской науки и просвещения. Этот альтруистический вояж в Москву они предпринимают по одной простой причине: не должна заглохнуть российская биологическая школа только потому, что нет денег на реактивы, нет лабораторного оборудования, нет тех, кто занимается реальной наукой на современном уровне. Или успешный банкир идет читать в московский вуз курсы по позиционированию акций и венчурным инвестициям, потому что он понимает, что ему нужны хорошие кадры в его расширяющемся банке. Более того, требует от топ-сотрудников такого же "подвижничества": можешь чем-то помочь образованию - помогай. Программист, организовавший фирму и продающий софт, который котируется на западном рынке, предлагает свои услуги нескольким факультетам информатики, чтобы студенты понимали, что такое востребованный продукт. Главный редактор московской газеты читает курс журналистики, а директор PR-агентства обучает "Методам ведения рекламной кампании".

В меняющемся обществе необходимы и изменения стереотипов поведения. Не вузовские кадры поставляют сверхценные научные идеи, претворяемые в жизнь практиками, а наоборот. Администрации в образовании надо сменить модальность управления - перестать повелевать и научиться просить и приглашать. И тогда решится проблема кадрового голода и голодных кадров.

Пока административно внедряемая стандартизация конфликтует с общественным заказом, требования рынка - с возможностями высшей школы, множественность программ - с осознанием разумной цели, мы забываем правило английского газона. Применительно к образованию это звучит совсем просто: если образовательный газон (ниву) только корчевать, то не до сумерек просвещения будет, а о закате Европы говорить придется.