Мечислав Прушинский родился в 1910 году. По образованию - юрист и экономист. В 1939 году защитил кандидатскую диссертацию в Ягеллонском университете. Работал во внешней торговле. Уйдя на пенсию, управлял доверенными фондами в Швейцарии. Занимается публицистикой. Перед войной сотрудничал с "Бунтом Млодых" и "Политикой" Ежи Гедройца. Во время второй мировой войны участвовал в боях под Коцком, Нарвиком, Тобруком. О своей военной судьбе писал в книгах "В Нарвике, Тобруке и Моските" (Варшава, 1957) и "В Моските над Третьим Рейхом" (Варшава, 1984). Название первой книги словно бы предполагает, что на карте есть некий "Москит". Между тем, это название типа боевого самолета, на котором летал автор. Книги Прушинского - красочные воспоминания, во второй из них, в частности, рассказывается о встрече с генералом Андерсом.

Несколько лет назад вышла еще одна книга М.Прушинского - "Моисей и Ксаверий", в которой есть интересные страницы о жизни его брата, Ксаверия Прушинского. Однако больше всего эмоций в настоящее время вызывает основанный им Культурный фонд Прушинских. Именно о нем, а также о политической ситуации в Европе я и беседовал с Мечиславом Прушинским в его квартире в варшавском районе Охота.

Ремигиуш Гжеля: Фонд Прушинских, о котором последнее время говорят все чаще, в 1999 году выделил около 200 тысяч долларов на стипендии для студентов из-за наших восточных границ. Однако пока Вы обратились с этим предложением только к украинским властям. Будет ли шанс у студентов из других стран?

Мечислав Прушинский: В уставе фонда мы записали, что наша главная цель - поддержка культурной, исторической и образовательной деятельности на землях, до 1772 года входивших в состав Речи Посполитой Обоих Народов, следовательно, наша программа может касаться студентов правобережной Украины, Белоруссии, Литвы и Латвии. 60 лет назад я взял интервью для "Бунта млодых" у премьер-министра Владислава Грабского, который, между прочим, сказал, что самое важное для будущего Польши - просвещение. Важнейшей задачей просвещение остается и сегодня. Отсюда наши критерии.

Р.Г.: Вы полагаете, просвещению сегодня уделяется недостаточное внимание?

М.П.: Видите ли, на так называемых возвращенных (Западных) землях поля заброшены, а люди, работавшие когда-то в госхозах, сидят без работы, пьют водку. Коммунизм убил желание работать. Мы упустили целое поколение. Теперь надо спасать дело.

Р.Г.: Почему фонд обратился пока только к властям Украины?

М.П.: Потому что действовать следует постепенно. Фактически я один. У меня нет штаба, как, например, у Фонда Батория с его 250 сотрудниками. В мае прошлого года мы обратились с предложением о стипендиях к руководству Ягеллонского и Киевского университетов. Сотрудничество с Ягеллонским университетом оказалось плодотворным несмотря на все бюрократические трудности. В результате 28 февраля первые 67 студентов получили деньги. А Киевский университет вообще не откликнулся на наше предложение.

Р.Г.: А как отнеслись к Вашему предложению украинские власти?

М.П.: В принципе очень доброжелательно и положительно. Но пока за этим ничего не последовало. Я сам разработал этапы программы присуждения стипендий. Сначала должно быть 50 десятимесячных стипендий в год. Разумеется, на учебу в Польше. Впоследствии мы могли бы присуждать также трехмесячные стипендии - уже не нескольким десяткам, а нескольким сотням студентов с Украины. Это дало бы им возможность знакомиться с культурой, экономикой и историей Польши.

Р.Г.: Как Вы думаете, почему украинцы до сих пор не приняли решения?

М.П.: Наше предложение было доброжелательно воспринято украинскими властями. Посол Украины в Польше предложил направить письмо тогдашнему украинскому министру просвещения Зайчуку. Министру замысел очень понравился. По совету посольства Украины письмо того же содержания с конкретными предложениями я направил министрам высшего образования Украины и Польши. Они должны были совместно претворить замысел в жизнь: украинские - отобрать кандидатов, а польские - выделить места в высших учебных заведениях (в соответствии с предложениями украинской стороны). Польские власти должны были также обеспечить проживание в студенческих общежитиях с оплатой за счет стипендии. Фонд мог бы дать стипендиатам по 350 долларов в месяц и оплатить стоимость проезда в Польшу и обратно на Украину. Мы подсчитали, что суммарные расходы составят около 185 тысяч долларов в год. Министр Зайчук пригласил меня в Киев, однако по состоянию здоровья поехать я не смог. А тем временем произошла смена правительства, и дело застопорилось. Две недели назад меня посетил украинский посол в сопровождении замминистра просвещения Украины. Надеюсь, наши переговоры принесут плоды. Меня очень порадовало, что посол, известный писатель Дмитро Павлычко, весьма высоко оценил мою книгу о 1920 годе, которая издана и в Киеве. Я объясняю там, почему Пилсудский организовал поход на Киев. Из книги ясно следует: он думал о создании союзной Польше независимой Украины. Отсюда название книги: "Год 1920-й - победа или поражение?". Пилсудский считал, что потерпел политическое поражение, поскольку был убежден, что существование свободной Украины необходимо для того, чтобы существовала Польша. А этой цели он не достиг.

Р.Г.: С Украиной Вас многое связывает. Стипендии - еще один поклон в ее сторону. Если не ошибаюсь, Вы связаны с Украиной семейными узами...

М.П.: Да, это так. Семья Прушинских три столетия жила на Украине и, не скрою, сыграла известную роль в ее развитии. В XVIII веке кастелян Станислав Прушинский основал кафедральный собор в Житомире, существующий до сего дня. Мечислав Прушинский, отец моего отца, предводитель дворянства, до 1863 года был инспектором школ тогдашней Волынской губернии. Ничего удивительного, что и я питаю слабость к Украине, хотя вместе с матерью и братом покинул ее в 1919 году с вещмешком на спине.

Р.Г.: Вы говорили, что трудно довести переговоры до конца. Когда можно ожидать претворения Вашей программы в жизнь?

М.П.: Для многих это лишние хлопоты и дополнительная работа. А чиновники этого не любят. Мне говорили, что на высшем уровне наладить дело не удастся. Надо вести переговоры непосредственно с вузами. Недавно "Газета выборча" поместила заметку о наших трудностях. После этого мне позвонил директор Высшей торговой школы в Жешуве и предложил принять 50 украинских студентов. Но это не самый лучший путь. Я не хочу устраивать гетто. Я предпочел бы, чтоб они учились в разных вузах.

Р.Г.: Может ли деятельность фонда влиять на формирование польско-украинских отношений?

М.П.: Думаю, что она может их улучшить. Если несколько десятков, а то и сотен украинских студентов каждый год будут оканчивать польские вузы, узнают наш образ мыслей - это уже очень много. Отсюда уже шаг к взаимопониманию. Сегодня нельзя сказать, чтобы поляки любили украинцев. Надо это преодолеть. Стипендии не изменят положения, но это кирпичик, некое приложенное усилие. Необходимо исправлять накопившиеся за сотни лет ошибки обоих народов и нашей общей истории. Мы делали ошибки, а Россия этим пользовалась.

Р.Г.: Как можно наладить взаимоотношения?

М.П.: Через культурное и экономическое сближение. Тут все еще делается слишком мало. Сегодня наши отношения состоят в том, что люди с мешками ездят через границу. А надо развивать межгосударственные хозяйственные связи. Это самый перспективный путь.

Р.Г.: Не является ли самой большой преградой стереотипное мышление обеих сторон?

М.П.: Безусловно. Я часто сталкиваюсь с вопросом: почему вы решили давать стипендии украинцам?! То есть многие поляки не понимают, почему Польша должна сотрудничать с Украиной.

Р.Г.: Деятельность Вашего фонда - шаг на Восток. Не ухудшатся ли наши отношения с Востоком из-за вступления Польши в европейские структуры?

М.П.: Совершенно напротив. По-моему, это может их только улучшить. Ведь НАТО не хочет войны. Цель НАТО - оборона. Конечно, в Соединенных Штатах было большое противостояние допуску Польши в НАТО. Это было вызвано страхом. Средний американец боялся, что США будут втянуты в войну. После интервенции НАТО в Югославию я говорил, что она не имела смысла. На Балканах тысячу лет льется кровь. А госпожа Олбрайт полагала, что умиротворит Балканы. Зная историю, я видел: не получится. Это была большая ошибка, она настроила многих американцев против участия в НАТО.

Р.Г.: Где, по Вашему мнению, начинается Восток?

М.П.: Граница проходит через Польшу. Восток начинается здесь. А мы все хотим быть "западными". Вот только удастся ли?

Р.Г.: С кем из восточных соседей у нас самые плохие отношения?

М.П.: С Белоруссией. Между нами - культурный и экономический барьер. Кроме того, белорусские политики настроены слишком пророссийски и не слишком пропольски.

Р.Г.: Какое значение для Польши имеет создание Союза Белоруссии и России?

М.П.: Тут простой математический принцип: идеально, когда у страны десяток слабых соседей вместо одного или двух сильных. Посмотрим на историю: нам был на руку распад Германии, а когда возникла Германская империя, это породило опасности. Великая мудрость Пилсудского состояла в понимании, что слабость России - это то, что в нее входит несколько десятков народов. Он знал, что, освободив народы, можно привести к ликвидации империи.

Р.Г.: Являетесь ли Вы сторонником Европы без границ?

М.П.: Это имеет и положительные, и отрицательные стороны. Возрастет бандитизм - уж это точно, но укрепится и экономическое сотрудничество, контакты станут более тесными.

Р.Г.: А возможна ли вообще такая Европа?

М.П.: Думаю, пока нет. К примеру, Англия очень боится Европы без границ. То, что вы получили визу, не значит, что вас туда пустят. Вы говорили о стереотипном мышлении. Образ поляка в Германии очень ухудшился. В Европе на поляков смотрят с подозрением. Точно так же, как мы боимся гангстеров с востока. На подозрениях и отсутствии доверия ничего не построить, и уж, конечно, на этой почве не построишь единую, открытую Европу.

Р.Г.: Штаб-квартира фонда находится в княжестве Лихтенштейн, на территории, я бы сказал, нейтральной. Почему?

М.П.: Дело в том, что польское законодательство убивает фонды. А ведь существовала традиция замечательных, больших фондов. Взять хотя бы Фонд Владислава Замойского, которому принадлежал замок в Курнике. Еще до войны этот фонд распался по причине дурного управления. Злотый - последнее средство капиталовложений, какое можно рекомендовать. Зато швейцарский франк оказался самой стабильной валютой XX века. Во-вторых, в Лихтенштейне фонды не платят никаких налогов. Глава Фонда поддержки науки проф. М.В.Грабский заявил недавно, что если налоговые правила не изменятся, то через несколько лет, когда кончатся средства, его фонд перестанет существовать. Раз налоговое законодательство изменить нелегко, имело смысл перенести фонд в Лихтенштейн.

Р.Г.: Спасибо за беседу.

Варшава, 4 марта 2000 года
"Новая Польша", ╧ 7-8