У меня много друзей среди старшеклассников и первокурсников. По возрасту - это уже внуки шестидесятников, то есть как бы мои внуки. Мне с ними интересно: ведь еще семь-восемь лет, и это поколение будет решать, как жить всем нам. По-видимому, и им любопытно - они ищут разговора "на равных". Но, беседуя с ними, я часто забываю, что, в отличие от моей жизни, их жизнь не pазделилась на "до перестройки" и "после". И напрасно: эта разница имеет фундаментальный характер.

"До" сегодняшние молодые люди 16-20 лет были малыми детьми. Разлом в обществе совпал с их личностным становлением. Оказывается, даже тот сpавнительно небольшой зазор, котоpый за это время возник между индивидом и госудаpством, дал им возможность многое повидать и пеpепpобовать. Недавно в награду за победу на математической олимпиаде мои пятнадцатилетние друзья съездили в Израиль, и для них это было не более экзотично, чем поход по Алтаю. Рассказ о том, как меня в 1986 году не пустили к брату в Париж потому лишь, что брат не родной, а двоюродный, их куда более поражает.

По моим наблюдениям, гибель Мандельштама в лагере психологически более удалена от них, чем в свое время от меня - гибель Пушкина на дуэли: Мандельштам окончательно принадлежит неопределенно-далекому прошлому, подобно Овидию или трубадурам, в то время как у меня (и моих ровесников) был "мой" Пушкин. Отечественная война 1941 года сегодняшним старшеклассникам не всегда видится Великой. В личном аспекте (по их словам) она не более важна, чем Куликовская битва.

Это поколение не знает, что такое идеологическое принуждение, и имеет, казалось бы, все возможности для осмысления своих ценностей. Как им видится общество, где они живут, и власть, которая ими управляет? Ниже я расскажу об исследовании, в котором я попыталась это понять.

Синдром семантического опустошения

Известно, что советская система в качестве идеала видела бесконфликтное, социально-однородное общество и не слишком задумывалась о несоответствии идеала и реальности. Правящая верхушка как бы по умолчанию предполагала, что ценностные установки можно "спустить" вниз, наподобие установок очередного пленума ЦК партии. Несогласными с таким положением вещей должен был заниматься КГБ.

После 1987 года вопрос о том, что "перестраивать" придется не некую абстрактную конструкцию, а общество, состоящее из разных людей с различными и часто конфликтующими установками и интересами, так и не был поставлен. А в результате и в постсоветском обществе язык социальных коммуникаций - речей в Думе, обращений Президента и прочих должностных лиц - это по-прежнему язык административного управления: рекомендовать, поручить, ускорить, улучшить, углубить, взять на контроль, разобраться. Но управлять можно теми, кто готов подчиниться - либо сознавая, что это "правильно", то есть подчиниться добровольно, либо рабски - иначе попадешь за решетку. А поскольку общество в среднем сейчас отторгает все, что исходит от государства, и (опять-таки в среднем) государства не боится, то тексты, содержащие все эти "ускорить" и "разобраться", семантически пусты и имеют чисто ритуальный характер: некие мифологизированные субъекты и объекты привычно описываются нереальными словами. Мои молодые друзья этих "пустых" текстов не читают, ибо не связывают их со своей судьбой.

Но ведь не только правительственные "ускорить" и "углубить", но и другие тексты социально-политического характера не имеют сколько-нибудь определенных адресатов, потому что оперируют не фактами, а отсылками. Так, в аналитических статьях, рекомендованных первокурсникам одного из университетов по предмету "Политология", я нашла обороты типа "это хорошо понимал Витте", "если бы реформа Столыпина была доведена до конца". Очевидно, что только специалисты знают, что в точности не довел до конца Столыпин и в чем конкретно была правота Витте. Но авторы этим не озабочены: их задача - подтвердить априорную историческую правоту (неправоту) указанных лиц, устанавливая с этой целью некий эмоциональный ореол.

Особенно ярко синдром семантического опустошения проявляется в массовых жанрах социальных коммуникаций - на телевидении и в рекламе. Недавно десятиклассники спросили меня, что такое "средний класс", представителям которого адресован шоколад фирмы "Элит", холодильник "Бош" и прочие радости потребительского рынка. Признаюсь, меня поставил в тупик не столько вопрос, сколько контекст, в котором он возник. Действительно, масс-медиа весьма навязчиво внедряют это словосочетание в обиход. Но у нас просто нет среднего класса - в том же смысле, в котором у нас не было рыцарей, сервов, вольноотпущенников, а в Западной Европе - нет номенклатуры. "Средний класс" (калька с английского middle class) - это ведь не просто хорошо зарабатывающие люди. Это прежде всего граждане с определенным образом жизни, самосознанием и этикой. Человек, вчера разбогатевший в результате удачных операций на бирже, возможно, проснется утром знаменитым - но к среднему классу принадлежать станет в лучшем случае в неблизкой перспективе.

"Но кто мы и откуда?"

Постсоветское общество - это общество без традиций, а значит - без набора смыслов, обеспечивающего связь с прошлым. Что есть наша история, слава, чем гордиться, чего стыдиться? Общество с традициями не нуждается в напоминании об этом - оно осознает свою культурную непрерывность и имеет ответы на подобные вопросы. Это сaмосознaние не всегда уклaдывaется в логически проясненные кaтегории, но присутствует и у отдельных членов общества, и у общества в целом.

Дабы не затрагивать наиболее острые моменты, я приведу примеры из удаленных от нас времен. Обратимся к Высокому Средневековью. Мы увидим, что в средневековых хрониках запечатлены вполне отчетливые стереотипы, укрепляющие коллективный "автопортрет" той или иной общности, функционально обслуживающий те же потребности, которые у нас скрыты за уже шутовской фразой "за державу обидно". Оказывается, что уже варвары, сравнительно недавно заселившие былые владения Римской империи, - франки, вестготы, лангобарды - были весьма озабочены сохранением и передачей традиций. Они возводили себя к великим народам древности, создавшим могущественные державы. Они утверждали свое историческое предназначение, законные права на завоеванные территории. Они видели себя независимыми от чужой помощи, "мудрыми в совете", верными договорам, превосходящими иные народы в законах. Их монархи были храбры и справедливы, династия - неприкосновенна, пленение короля считалось позором прежде всего для подданных.

Что вам это напоминает?

Нас самих, какими мы хотели бы себя видеть. И это естественно. Во все времена человек живет в историческом пространстве, а не в стае. В этом пространстве именно язык обеспечивает социальную преемственность и социальное взаимодействие. Традиции не могут быть спущены сверху, ибо в этих условиях они превращаются в идеологемы. В обществе, где традиции закреплены письменностью, дабы избавиться от нежелательных свидетельств, приходится заводить оруэлловское Министерство правды. В этом мы так преуспели, что к концу ХХ века оказались еще и обществом без надежной письменной истории самих себя.

Семантическое опустошение важнейших по ценностной нагруженности слов - "слов с большой буквы" - отражает ломку норм и ценностных структур, аномию. (Подробнее см. нашу работу [Знание-сила, 1996, #9].) Почему слово патриот стало звучать двусмысленно? Что значит правые, левые, центр? Социализм, коммунизм - это то, чем наши внуки будут пугать своих детей?

Самоидентификация особенно остро переживается в процессе взросления. Кто я? Каков я? С кем я? Ответы на подобные вопросы не требуют ни слов ученых, ни слов возвышенных. Но какие-то слова и символические представления для самоидентификации необходимы. Вы говорите - "здорово", а мы - "классно"; вы говорите - "стильный", а мы - "крутой".

Слово Бог давно уже пишем с прописной буквы, а слово родина - со строчной. Но что стоит за этим?

Разговор с красавицей шестнадцати лет:

- Почему я ношу крестик? Мне его подарили.

- Но у тебя на браслете еще и Могиндовид!

- И браслет подарили, когда мы ездили все вместе в Бер-Шев.

Ну, с этим она еще разберется - если захочет. Более любопытно, что мой вопрос о том, что на самом деле значит слово патриот, ставит юную особу в тупик. Так ведь не ее одну! Посмотрите, что написал об этом известный критик Сергей Чупринин: "Патриот? Безусловно, но только, упаси Бог, не государства с его Верховным и иными Советами..."

Итак, я стремилась понять, в какой мере для школьников-старшеклассников осмысленны или, напротив, пусты слова, обозначающие ценностно нагруженные понятия - такие как патриотизм, власть или Родина, с одной стороны, и такие, как Бог, добро, семья, с другой. Меня, тем самым, интересуют две важнейшие сферы, определяющие социализацию и самоидентификацию молодого человека: сфера "я и общество" и сфера "я и мои ближние, мой внутренний мир".

Самое трудное здесь - это найти подходящий метод.

Обычно такими проблемами занимаются социологи в своих опросах. Но эти данные менее всего надежны: "человек с улицы" либо выражает свои эмоции, либо говорит то, что от него хотят услышать (тому пример опыт телевизионной "Будки гласности"). Это не случайно: не только официальная речь, но и частный дискурс, то есть текст, в котором личность представляет и выражает только себя, тоже нуждается в правилах и стереотипах. С ними дело обстоит не лучшим образом. Оказывается, не так просто назвать вещи своими именами: одной свободы слова для этого явно недостаточно.

В поисках метода я остановилась на процедуре, которая позволяет адресоваться непосредственно к "человеку с улицы", не задавая при этом вопросов и не требуя оценок. Это широко известный в психологии вид эксперимента - так называемый ассоциативный эксперимент.

Приведу ту часть инструкции, которая показывает, что именно должны были делать участники моего эксперимента:

Я буду называть по очереди отдельные слова, с небольшими паузами. После предъявления каждого слова сделайте, пожалуйста, следующее:

а) запишите это слово;

б) рядом с ним напишите любые три слова, которые приходят Вам в голову в связи с этим словом. Если Вы не нашли ничего подходящего, пропустите это слово и сделайте то же самое, когда Вам будет предъявлено следующее слово.

Когда мы просим участников подобного эксперимента записать любые слова, которые им приходят в голову, то тем самым мы адресуемся к подсознательным ассоциациям, минуя "фильтры" рассудка. Я уверена, что обычный школьник не знает, кто такие либераты или демократы или какое в точности государственное устройство соответствует понятию диктатура. Но небезынтересно будет хотя бы понять, кого он (она) считает плохим и кого - хорошим и с какими другими понятиями соответствующие слова (понятия) связаны.

Ниже для краткости слова из сферы "я и общество" будут называться "Политика", а слова из сферы "я и мои ближние; я и мой внутренний мир" - "Мораль". Участниками эксперимента были:

группа 1 - учащиеся двух московских средних школ (классы с гуманитарным уклоном - далее ГКЛ). Им предъявлялись слова из набора "Политика" (демократия, закон, президент, свобода и т.п.) и набора "Мораль"(семья, родина, вера, будущее, Бог, надежда и т.п.);

группа 2 - учащиеся Католического колледжа Фомы Аквинского. Это светское учебное заведение просветительской направленности, слушатели которого не обязательно католики, а преимущественно те, кто хочет приобщиться к религиозной проблематике (в среднем они несколько старше школьников из группы 1). В группе 2 (далее- КК) предъявлялись только слова из набора "Мораль".

Почему я считала продуктивным провести эксперимент в группе 2? Дело в том, что в современной "популярной" трактовке именно с исповеданием религии оказалась связана проблема "вечных" ценностей - таких как долг, честь, семейные отношения. Поэтому я считала интересным сравнение ответов молодежи из обычной хорошей школы и из учебного заведения, где учащиеся заведомо более погружены в религиозную проблематику.

Всего удалось опросить примерно 100 человек; наши данные отражают "состояние умов" в период с весны 1994 года до весны 1996-го.

Приводимые ниже данные основаны прежде всего на наиболее частых ответах. Кроме того, применительно к словам из набора "Политика" любопытен анализ всего множества ответов как свидетельствующих о позитивном или негативном отношении к соответствующим реалиям - таким как парламент или армия. (В словах набора "Мораль" отношение чаще всего уже задано самим понятием: надежда - это всегда хорошо, а порок √ плохо.)

"Власть отвратительна, как..."

(Слова набора "Политика")

Анализ ответов на эти слова показал, что большинство из них можно четко поделить на позитивные и негативные. Кроме того, немалый интерес представляет и то, с какими именами собственными или географическими названиями соответствующее понятие оказывается связано. Например, понятие диктатура раскрывается через ассоциации с именами диктаторов (то есть персонификация) или же со странами, где, по мнению респондентов, имеет или имела место эта форма правления (локализация).

Таким образом, описать ответы на многие слова набора "Политика" удается, выделив ответы (1) позитивные; (2) негативные; (3) персонификации и локализации, то есть отвечающие на вопросы "кто?", "где?". Конечно, некоторые ответы могут быть оценены как позитив в одном контексте и как негатив - в другом, поэтому более осторожно было оценить их как нейтральные. К тому же, не все слова порождают ответы, соотнесенные с именами лиц или географическими названиями, в силу чего указанные выше три типа заведомо не покрывают все множество ответов. Зато они указывают на самые яркие тенденции, поэтому именно эти ответы я приведу в качестве примеров.

Вот наиболее частые ответы на слова армия и парламент.

позитив √ негатив - кто/где

Армия

сила - война - Грачев

дедовщина - Чечня

гадость

Парламент

власть - танки - Дума

демократия - Жириновский

палаты - Хасбулатов

закон - Европа

конституция - Англия

Поскольку об отрицательном отношении молодежи к армии хорошо известно, остановимся подробнее на степени "освоенности" нейтрального, казалось бы, понятия парламент. На приведенные выше четыре ответа из последней рубрики приходится примерно четверть от их общего числа. При этом ответ "дума" появляется 10 раз, ответ "Жириновский" 4 раза. Ответ "танки" показывает, что события осени 1993 года еще в 1996 году оставались в памяти.

Теперь на примере остальных ответов на слово парламент покажем, как раскрывается это понятие.

Если говорить о позитиве, то парламент - это выборы, государство, законность, легитимность, народовластие, обновление.

Негатив, однако, решительно преобладает: парламент- это (в алфавитном порядке) бездельники, болтовня, бузить, геморрой, гнать, дебош, качать права, коррупция, привилегии, просиживание штанов, разгон, стыд, треп, халтура, цирк, шум.

Не менее любопытны и некоторые нейтральные ответы, поскольку они показывают, что у московских школьников парламент ассоциируется с иными, нежели Россия, местами. Упомянута (см. выше) по два раза Англия и Европа, по одному - британский, кнессет, мантия, монархия, парик и пэр. Парламент, таким образом, для одних респондентов - сборище малосимпатичных лиц, для других - связан с британскими или европейскими реалиями, для третьих - воспоминание о событиях 1993 года - разгоне Верховного Совета и стрельбе из танковых орудий по Белому дому. Едва ли это понятие можно считать "освоенным".

Бросается в глаза одно явное обстоятельство. Во всех случаях, когда содержание понятия само по себе позволяет оценить его по шкале "хороший-плохой", неожиданно велика доля негативных ответов. Напомним, что в нашем эксперименте участвовали совсем молодые люди. Согласно всем социологическим опросам, именно молодежь считает, что она выиграла от перестройки, что жить теперь лучше, чем прежде и т.п. А мы при этом наблюдаем следующую картину (приводим по 10 ответов, начиная с самых частых).

позитив - негатив

Народ

люди (6) - толпа (7)

демонстрация (5) - стадо (2)

государство (3) - сила (3)

демократия (3) - безмолвие/ствует (2)

патриотизм (2) - коммунизм/сты (2)

масса (2) - безликий (1)

права (2) - глупость (1)

выборы (1) - недовольство (1)

деревня (1) - несогласие (1)

долготерпимость (1) - обман (1)

Всего ответов: позитивных √ 26, негативных √ 21.

Перестройка

гласность (5) - беспорядок (1)

демократия (4) - болтовня (1)

изменение (2) √ бюрократия (1)

обновление (2) - гибель (1)

прожектор (2) √ дефицит (1)

реформы (2) - неясность (1)

свобода (2) - ослабление (1)

надежда (1) - путч (1)

оптимизм (1) - развал Союза (1)

перелом (1) - реставрация (1)

- самообман (1)

- тупик (1)

- фальшь (1)

- хаос (1)

Всего ответов: позитивных √ 22, негативных- 14.

Перестройка понятийно оказалась связана именно с Горбачевым: его имя находим в 28 ответах, - и только одно упоминание приходится на Ельцина.

Коммунизм для наших респондентов - это прежде всего ярлык с ярким негативным оттенком. Не менее определенный негативный ореол имеют слова: базар, бизнес, война, власть, государство, деньги, диктатура, коммунизм/коммунисты, коррупция, красный, ларек/ларьки, мафия, милиция, насилие, обман, партия, правительство, президент, пролетариат, путч, развал (также развал Союза, развал экономики), спекуляция, страх, толпа, торговля, убийства, утопия.

Особый интерес представляют ответы на некоторые имена собственные. Приведем самые частые ответы на слово Горбачев.

позитивные и нейтральные - негативные

перестройка (15) - развал (5)

президент (5) - родимое пятно (4)

гласность (3) √ лысина (1)

- плешь/плешивый (3)

- тряпка (1)

По одному разу встретились: демагог, демократизация, демократия, дурак, политик, нАчать, нерешительность, реформы, очередь, ускорение, путч, тупица, развал, эпоха. Из имен собственных 4 раза упомянута жена бывшего президента и по одному разу - но сколь красноречиво! - места, связанные как со взлетами Горбачева, так и с его падениями - это Берлинская стена, Вильнюс и Форос. Горбачеву припомнили неправильное произношение слова нАчать, с ударением на первом слоге. Ельцину - его манеру в качестве вводного слова вставлять просторечное словечко понимаешь.

Вообще действующего президента не пощадили.

Итак, Ельцин. С одной стороны: демократия (6), реформы (3), стабильность (2). Далее - ассоциации, данные по одному разу: великан, величие, именинник, на танке, свобода, спаситель.

Но с другой стороны: позор (2), пьянство (2) - и следующие ассоциации, данные по одному разу: безграмотность, бывший, водка, гад, маразматик, мужик, неоправданность, несчастный, обюрокрачивание, продажность, развал.

Приведенные данные несут в себе многослойную информацию. Прежде всего, очевидно, что молодые люди не боятся писать то, что думают. Вывод, важный сам по себе. Далее, очевидна двойственность оценок: признается масштаб и заслуги президента, но одновременно акцентируются и его слабости.

Особый интерес представляют ответы респондентов на слово Ленин. Главное, о чем они свидетельствуют: Ленин - не историческая личность, а какой-то полукарикатурный персонаж не то из анекдотов, не то из старых детских книг или учебников. Среди ответов позитивных и нейтральных по одному разу встречаются слова: вождь, гигант, личность, светило, ум и гениальность. Зато 11 раз упомянут мавзолей. Далее следуют "исторические" ассоциации: революция (8), коммунизм (5), броневик (3), - а также большевизм, партия, октябрь, пролетариат (каждое - по 2 раза). К этому добавляются полуанекдотические атрибуты: бородка, кепочка, дедушка, музей, шалаш, шахматы.

Зато негативные оценки ярки и однозначны: авантюрист, глупость, диктатор, диктатура, мерзавец, сатана, террор, убийца, фарс, шабаш.

"Дай же ты каждому, Господи, чего у него нет"

(Слова набора "Мораль")

Наш материал в данном случае - это ответы школьников (ГКЛ) и ответы учащихся Католического колледжа (КК). Наибольший интерес представляет сравнение ответов, полученных в этих двух группах. Среди ответов отчетливо выделились два класса слов:

1) отражающие собственно религиозные представления, символы или обряды;

2) обозначающие понятия из сферы "вечных" ценностей (семья, любовь, счастье).

В области религиозных представлений ассоциации учащихся ГКЛ представляют собой скорее клише. Они лишены личной наполненности, личного смысла. Типичны "простодушные" ассоциации, как если бы респонденты были не подростками, которые изучают в школе Толстого и Достоевского, а детьми, для которых не так уж важна разница между Богом и, например, Дедом Морозом.

Так, на слово ад получены ответы (в порядке убывания частоты): огонь, черт/черти, Бог, грех/грешники, рай.

На слово Бог - рай, небо, облака, свет, ангел, борода, небеса, тепло; дьявол - зло, ад, грех, змей, искушение, рога.

Показательно сравнение ответов на грех.

Для учащихся ГКЛ понятие греха, по-видимому, связано преимущественно с библейским преданием и его отражениями в литературе и искусстве. Соответственно, получаем ассоциации: Бог, ад, яблоко, Адам, Ева, падение. Хотя также и преступление и убийство. Для учащихся КК спектр ответов на то же слово иной. Собственно библейские реалии вообще не упоминаются, а ассоциации раскрывают личные представления: смерть, ад, боль, зло, ложь, несчастье, падение, преступление, совесть, темнота, тяжесть, человек.

В обеих группах Бог в качестве ответа появляется на слово истина, с той, однако, разницей, что у учащихся КК такой ответ имел частоту вдвое большую, чем у учащихся ГКЛ . К тому же, следующим по частоте у учащихся КК является ответ Иисус Христос/Христос.

У учащихся ГКЛ на первом месте на слово истина стоит ответ правда, а ответ Бог имеет частоту в три раза меньшую, чем правда. Для них религия - это Бог, церковь и вера; свет - это солнце.

В противоположность ответам учащихся ГКЛ, в ответах учащихся КК просматривается разветвленная структура связей между словом Бог и такими словами, как идеал, истина, человек, вечность, дух, душа. В соответствии с религиозной догматикой и практикой, Бог - это любовь, отец, свет, истина, творец. Вообще в этой группе многочисленны случаи, когда слово Бог выступает в качестве ответа на разные слова, давая повод для умозаключения, что с Ним связаны или в Нем воплощены центральные мировоззренческие представления наших респондентов. Если допустить, что между ответами и предъявленным словом тоже можно вставить "это", то для учащихся КК получим: {человек, идеал, истина, вечность, свет, рай, свобода, воля, любовь, церковь, религия} - это Бог.

Что касается ответов, относящихся к сфере "вечных ценностей", то и здесь разница не мала. У учащихся КК иногда больше, иногда меньше разнообразных ответов, но они пронизаны личной рефлексией, в них меньше клише, больше связи с религиозными понятиями и религиозной практикой.

Что такое, например, идеал?

Учащиеся КК: Бог, свет, ангел, добро, красота, святость.

Учащиеся ГКЛ: кумир, точка, вера, красота, нет, отсутствие.

Что такое любовь?

Учащиеся КК: Бог, жизнь (два наиболее частых ответа), милосердие, гармония, добро, душа, идеал, радость.

Учащиеся ГКЛ: счастье, жизнь (два наиболее частых ответа), вера, добро, красота, надежда, плоть, свет, секс, страдание, цветы, чувство.

Таким образом, в том, что касается понятий, тесно связанных с религиозными и моральными ценностями, мы имеем дело с двумя разными установками.

Для учащихся обычной школы моральная и религиозная проблематика остается чем-то привычно-внешним, сводимым к атрибутике, клише, воспроизводимым, но не переживаемым стереотипам. Упрощая, я бы сказала, что для обычных старшеклассников религиозная проблематика - с одной стороны, удел литературных героев ("Базаров против Алеши Карамазова" или наоборот). С другой стороны - это предмет изучения для профессионалов - историков, культурологов, искусствоведов и лиц духовного звания (интерес к мистицизму на бытовом уровне, эстетика обряда и т.п.).

Учащиеся Католического колледжа, напротив того, устремлены к постижению религиозных смыслов как к способу организации своего "Я".

***

Напомним еще раз, что использованная нами методика (ассоциативный эксперимент) апеллирует к неосознанным, подсознательным представлениям, а не к взглядам или убеждениям. Поэтому я не могу рассуждать о том, что именно мои респонденты думают о власти. Зато я могу судить о том, что они чувствуют по ее адресу. Поразительно, что поколение, сформировавшееся в эпоху реформ, несет в себе такой заряд отрицательных эмоций по отношению к основным институтам государства.

Наши данные не подтверждают расхожего представления о том, что в российском социуме так весом конфликт "отцов" и "детей", где дети (внуки?) за реформы, а "отцы" (скорее, видимо, "деды") против реформ. Новое поколение, принимая (что естественно) нормальные ценности семьи, личной независимости и т.п., тем не менее, настроено достаточно негативно.

Если половина участников эксперимента не дала никаких ассоциаций на словосочетание "правовое государство" - это значит, что для них это пустое или чужое слово.

"Глухой глухого звал"...

Моя детская память сохранила выражение лица отца, когда мы вместе с ним слушали обращение Сталина к народу в июле 1941 года. Когда Сталин произнес слова "братья и сестры", отец сказал мне: "Это конец". Как видно из мемуаристики, все думающие современники тоже услышали в этих словах непреложный знак беды. Потому что диктатор вообще не вступает в диалог с подданными. Социальное партнерство и социальный диалог - атрибут демократического общества. Сейчас в таком партнерстве возникла необходимость, а власти по-прежнему не умеют ни говорить с подданными, ни слушать их.

Первыми сумели заговорить с народом, используя власть относительно свободного слова, не профессиональные политики, а просто наиболее решительные представители интеллигенции - люди типа Г.Х.Попова и Г.В.Старовойтовой. В этом и состоит заслуга первых публичных политиков постсоветской эпохи.

Однако адекватный новым потребностям язык не может возникнуть как продукт индивидуального исполнения социального заказа. Вспомним, как упрекали Г.Х.Попова за введенное им понятие "командно-административная система". А ведь в течение нескольких лет все лица, делавшие публичные высказывания, этим понятием активно пользовались.

Почему? Слово система в среднеобразованной среде соотнесено с понятием о властях, администрации и т.п., которые правят, командуя, то есть самочинно и не задумываясь. А все, что связано со словами "администрация" и "командовать", для носителя русского языка окружено заведомо отрицательным ореолом. Отсюда "прозрачность" термина, введенного Поповым. К тому же в официальном языке словосочетание "советская система" отсутствовало. Оно воспринималось как принадлежащее лексикону "голосов", то есть вражеской пропаганды. Следовало говорить "советский строй" (политика) или "социалистическая система" (экономика) и никак иначе. Таким образом, словосочетание "командно-административная система", придуманное Г.Х.Поповым, взломало официозный узус именно потому, что опиралось на неофициальный, полуподпольный узус.

Подчеркнем, что язык социального диалога не имеет в нашем обществе сколько-нибудь внятной традиции. Образцом речи, построенной на принципах социального диалога, может служить известная речь президента Дж. Кеннеди перед студентами Университета Линкольна. В наших условиях сама фактура такой речи не представима: попытка говорить так даже с относительно образованной аудиторией, скорее всего, привела бы к провалу.

Язык социального диалога не возникает сам собою. Он конструируется, создается с учетом результатов социального анализа и далее корректируется за счет обратной связи с меняющимся социумом. В любом стабильном обществе социальный диалог и адекватный ему язык суть плоды многолетнего взаимодействия разных групп, стремящихся к самореализации. Интересы этих групп обычно совпадают лишь частично. Например, все группы предпочитают мирное разрешение конфликтных ситуаций силовым методам, но здесь согласие кончается. И однако если соответствующие интересы осознаны, то иного выхода, нежели социальный диалог, просто нет - он необходим хотя бы ради выживания каждой группы.

В России с социальным диалогом дела всегда обстояли не лучшим образом. В этой связи приведу мой любимый исторический анекдот. Царский чиновник спрашивает мужиков, почему они не платят налоги. Мужики отвечают: "А зачем? Царь сам напечатает, сколь ему надо".

Если власть в России перестала держаться на штыках, то она должна была бы отбросить ритуальный язык и искать иные, продуктивные, способы диалога с разными социальными слоями. Этого, как мы видим, не произошло: не в последнюю очередь - в силу отсутствия средств для описания интересов, ценностей и установок.

Можно сколько угодно говорить о крайней политизированности нашего общества. На самом же деле имеет место нечто совсем иное и куда более опасное. С крушением государственности частная жизнь оказалась замкнутой в себе, будучи при этом обделена реальными ресурсами частного существования и поставлена в зависимость от непрерывных социальных катаклизмов. Политизированность общества означает, что участие частного гражданина в жизни общества есть норма. У нас же доминирует другая позиция: не став гражданином, человек ради самосохранения вынужден выбрать позицию "частный человек против всех". Катастрофичность сознания, которую мы наблюдали у школьников Москвы, негативное отношение к властным институтам, массовые представления о продажности и коррумпированности всех, от кого зависит жизнь отдельного человека, - весь этот отрицательный накал ставит под сомнение перспективу социального диалога.