Казалось бы, нет ничего более присущего образованию, чем дисциплина. И это достаточно естественно: ведь значение латинского слова discipulus - ученик. Да и в современном русском языке слово "дисциплина" обозначает не только примерное или омерзительное поведение "обучающихся" (так они теперь называются на официальном языке Министерства образования РФ), но и области знания, преподаваемые в учебных заведениях.

Собственно, именно по причине глубокой соприродности этих понятий и стоит, на мой взгляд, вдуматься, что следует понимать под словом "дисциплина", в какой степени это явление необходимо в процессе образования и, наконец, какими средствами можно или должно этой дисциплины добиваться.

Продолжая размышления о местах регулярного употребления слова "дисциплина", нетрудно вспомнить, что еще более, чем школа, "инфицирована" ею армия. Ведь прежде всего к военной дисциплине применимо определение Ожегова: "Обязательное для всех членов какого-либо коллектива подчинение установленному порядку, правилам". Соблюдение дисциплинарного устава обеспечивает командирам - от ефрейтора и сержанта до генерала - возможность добиваться безоговорочного выполнения любого приказа от каждого подчиненного, абсолютно игнорируя какие бы то ни было его индивидуальные черты и качества. Достоинства такой ситуации, вероятно, представляются несомненными для армейского начальства. С внешней же точки зрения складывается впечатление, что именно подобное положение вещей создает условия для бесконечного унижения личности во время прохождения срочной службы, а при выполнении "боевых" заданий не задумываться о ценности человеческой жизни. Полагаю, что и армия была бы гораздо более эффективной, если бы в основе ее функционирования лежали бы не обязательное хождение в ногу и полное обезличивание, а настоящий профессионализм, материальная заинтересованность и осознанное ощущение личного (индивидуального!) долга и чести. Но сфера образования, во всяком случае, должна быть предельно удалена от всего, что может подавить то "лица необщее выраженье", которое, хотелось бы верить, присутствует у любого новорожденного, над которым еще не потрудилась унифицирующая система воспитания советских (и таких же, боюсь, российских) детских садов, начальных школ и т.д.

Меня когда-то поразило восхищение, с которым одна из моих коллег, во многих отношениях успешный педагог, говорила о правилах Лицея Московского автодорожного института, где за две минуты до конца перемены все ученики обязаны уже построиться у входа в класс, а опоздания и прогулы там будто бы отсутствуют в принципе. Не могу не вспомнить еще один случай: несколько лет назад в одной из "приличных" московских гимназий семилетнюю девочку (которая теперь очень успешно учится в другом месте) "протестировали" и не захотели принимать. "Слишком вольна", - мотивировала свой отказ будущая "классная руководительница".

На первый взгляд, с "дисциплинированными" и не "слишком вольными" учениками легче иметь дело. Они послушно выполняют домашние задания, повторяют выученное из учебника или услышанное на уроке, но почему-то гораздо реже, чем их более ленивые и не столь дисциплинированные ровесники, оказываются готовы к решению нестандартных задач. Известно, что среди успешно работающих ученых совсем немного тех, кто был в школе и в университете отличником по всем предметам (хотя, разумеется, есть исключения).

Итак, какая же дисциплина и для чего необходима в учебных заведениях? Очевидно, что невозможно вести занятие, если преподавателя никто не слушает. Но ведь если все демонстративно занимаются посторонними вещами (недисциплинированно), то учитель хотя бы понимает, что его урок проходит абсолютно впустую, а если все сидят, аккуратно положив руки на парты, ну и все как полагается, то это еще вовсе не значит, что урок проходит не впустую. Разумеется, если учитель вообще ни разу не видел на своем уроке кого-то из учеников, то он несколько (или весьма) затрудняется поставить четвертную, годовую и т.д. оценку. Однако при этом добиваться посещаемости занятий традиционными "дисциплинарными" средствами - от выставления верениц букв "н", обращения к завучам до приглашения родителей - путь едва ли содержательно эффективный. Ученик, которого заставили тем или иным способом присутствовать на занятии, вряд ли способен оценить интерес, привлекательность, а тем более красоту какого угодно из школьных предметов. Любой школьный предмет должен создать представление о какой-то из частей окружающего мира или объяснить какие-то из законов устройства этого мира. Впихнутые силком они вряд ли могут быть усвоены.

Для сравнения обратимся к еще одной распространенной сфере образования - музыкальной. Скажем, в Москве пианино или рояль стоят в каждой пятой или шестой квартире. Но фактически не бывает случаев, когда кто-нибудь просто садится за инструмент поиграть. Обучение музыке, через которое ежегодно "прогоняются" тысячи детей, не только не вызывает желания когда-нибудь после выпускных экзаменов в "музыкалке" прикоснуться к клавишам и струнам, но, как правило, прививает глубокую ненависть к музыкальным занятиям. Казалось бы, ситуация парадоксальная, но если вспомнить общественные представления о принципах образования, где главное - пресловутым образом понятая дисциплина, то никакого парадокса не будет. Недавно, осматривая одно из продававшихся подержанных пианино, моя двоюродная сестра сказала хозяйке расстроенного "Ноктюрна" начала 1980-х, что у пианино даже после настройки не будет красивого звука. Ее, профессионального (увы!) педагога, это нисколько не обескуражило. "Ну, - сказала она, - красоту звука дети смогут услышать года через два-три, а до того все равно заниматься музыкой никому не нравится. Я свою с ремнем на уроки водила". Не правда ли, досадно, что в качестве инструмента измывательства над детьми в нашей стране столь респектабельно используется... музыка!!! Но, к несчастью, и в обязательном образовании принуждение рассматривается не только как закономерный, но и как необходимый элемент любой учебы. Нет бы вспомнить проходившуюся еще пока всеми - и родителями, и "педагогами" - "Энциклопедию русской жизни", героя которой обучали "всему шутя", и, убежден, не по этой причине он не умел отличать ямба от хорея, но зато он смог стать достаточно занимательным собеседником и для Ленского, и для самого Пушкина, а уж полюбила его так точно лучшая из всех русских женщин. Вот какие бывают блистательные результаты свободы в образовании.

Вероятно, из всего вышесказанного уже понятно, что единственной основой дисциплины, реально нужной в образовании, может быть взаимоуважение и взаимопонимание учеников и учителя, в основе которых может лежать симпатия, может - интерес к предмету, а может - и элемент страха вызвать недовольство уважаемого педагога. Хотелось бы только, чтобы педагоги не забывали, что каждая "дисциплинарная" мера может не только лишить их предмет привлекательности в глазах учеников, но и, оскорбив их, отбить желание чему бы то ни было вообще учиться. Учителям же, которые не умеют сделать свои уроки привлекательными, не прибегая к помощи "дисциплинарного" страха, лучше, вероятно, пойти заняться уборкой мусора с улиц или мытьем полов в метро (только, желательно бы, подальше от школ). Латинское слово discipulus переводится на русский язык еще одним образом - последователь. Именно как взаимоотношения учителя и "последователей", наверное, должно в современном мире строиться нормальное свободное образование.