Крайне уважительное отношение к образованию было характерно для Кореи, как и для других стран дальневосточной цивилизации, с давних времен. Отношение это не было, разумеется, результатом некоей особой врожденной любознательности корейцев, китайцев или вьетнамцев. Сформировалось оно на вполне материальной основе. На протяжении веков в странах Дальнего Востока самый прямой и самый почетный путь к продвижению по чиновничьей лестнице, то есть к богатству и привилегиям, пролегал через систему государственных экзаменов. Такая система функционировала в течение почти двух тысячелетий, и за это время в массовом сознании закрепилась четкая ассоциация между образованием с одной стороны, материальным успехом и общественным положением - с другой. Хотя корейское общество претерпело за последнее столетие огромные изменения, отношение к образованию в целом осталось прежним.

В последние десятилетия в Корее обладание университетским дипломом было необходимым и достаточным условием для вхождения в ряды "среднего" класса. В последние несколько лет ситуация эта, кажется, начинает меняться. Университетский диплом, оставаясь необходимым условием вхождения в средний класс, перестает быть условием достаточным. Количество университетских выпускников очень велико и растет куда быстрее, чем число вакансий, соответствующих их квалификации. Поэтому диплом третьесортного университета больше не является твердой гарантией вхождения в ряды среднего класса, и все более заметная, хотя и небольшая, часть обладателей подобного "низкокачественного" диплома вынуждена идти на рабочие должности.

Корейское общество отличается немалой жесткостью, социальное продвижение возможно только по одной из формализованных иерархических лестниц, а ступить на любую из них может лишь обладатель университетского диплома. Обходных путей практически нет, в Корее невозможен любимый герой современной американской культурной мифологии - выгнанный с первого курса блестящий студент, ставший впоследствии миллионером. Человек, лишенный той "путевки в жизнь", которой является диплом, обречен на выполнение низко- и среднеквалифицированного физического труда. Замужние женщины в Корее не работают, но диплом необходим и для них: не получившая высшего образования девушка не имеет шансов на брак со счастливым обладателем университетского диплома. Даже если она понравится такому образованному молодому человеку, можно быть уверенным, что: а) его родители не дадут согласия на подобный мезальянс; б) он не ослушается родительского запрета.

Речь идет не только о престиже: оплата труда тоже сильно зависит от формального уровня образования. В последние годы разрыв между средней заработной платой лиц с разным уровнем образования сократился, но все равно остается довольно заметным. В 1990 г. лица с неполным средним образованием (от 6 до 9 классов) получали в среднем в 1,62 раза меньше, чем их сверстники со средним образованием (12 классов), а те, в свою очередь, в 1,85 раза уступали по уровню зарплаты университетским выпускникам ¹.

Университетская система играет в Корее ту роль, которую в стародавние времена отводили государственным экзаменам на чиновничью должность. Нет поэтому ничего удивительного и в том, что вступительным экзаменам в вузы придается огромное значение. Вся школьная система страны нацелена в первую очередь именно на то, чтобы подготовить ученика к сдаче вступительных экзаменов. Не будет большим преувеличением сказать, что в Корее судьба человека во многом определяется тем, как он работал (то есть занимался) в возрасте 12-17 лет. Подростковый возраст, который в большинстве стран ассоциируется с беззаботным времяпрепровождением, для корейских ребят - время изнурительного труда. Не случайно на улицах корейских городов редко увидишь подростков - они занимаются: сначала в школе, а потом на бесчисленных курсах и факультативах. По данным корейского министерства просвещения, 58,7% учащихся старших классов проводят в школе в среднем 11 часов в день. По времени, в течение которого старшеклассник находится в школе, Корея превосходит США в два, а Японию - в полтора раза ². А ведь надо еще учесть беспрерывные занятия на курсах и индивидуальную работу с репетиторами! Однако такой подход понятен. Шансов нагнать упущенное в эти годы, скорее всего, больше уже не представится. Если подросток не сумеет подготовиться к экзаменам на достаточно хорошем уровне, он не сможет поступить в престижный университет, а не будучи выпускником ведущего вуза, он никогда уже не сможет рассчитывать на то, что его возьмут на работу в хорошую компанию (в отделах кадров ведущих компаний страны с выпускником второсортных или третьесортных вузов, скорее всего, просто не станут разговаривать). Раз же попав на второстепенную должность во второстепенной фирме, человек практически не имеет шансов вырваться оттуда уже до конца своей жизни.

Подготовка к экзаменам превратилась в целую индустрию, в которой заняты десятки тысяч человек. Для русского читателя тут следует сделать две важные оговорки. Ни один центр по подготовке в вузы не дает "гарантий" поступления. Деньги, переданные репетитору, не являются замаскированной формой взятки, да и среди репетиторов преподавателей вузов нет вообще: это запрещено, и никто из корейских профессоров не станет нарушать этот запрет, рискуя своим положением и (немалой) зарплатой. Однако для родителей дополнительные занятия превращаются в немалое бремя, в том числе и финансовое. На это все равно приходится идти: кореец без диплома является по определению неудачником, и родители готовы на все, чтобы избежать такой судьбы для своих детей.

Хочется привести забавную и очень меткую зарисовку американского журналиста корейского происхождения, который в одном из своих очерков о жизни южнокорейской столицы так описывает сцену в метро: "На следующей станции вагон заполняют школьницы в форме. Вот одна из них. Она рада, что хорошо написала контрольную по математике. А вот ее соседка плачет, потому что она написала плохо, и мама будет очень сердиться. Она думает, что из-за сегодняшней контрольной ее средний балл будет настолько низок, что у нее уже больше нет шансов поступить в Сеульский Государственный университет. А это значит, что она уже никогда не сможет получить хорошую работу и сделать кучу денег или, на худой конец, выйти замуж за выпускника Сеульского Государственного, который будет делать для нее кучу денег. Она думает, что жизнь ее разбита. Как же это все на самом деле грустно! Ей ведь всего 13 лет" ³. Несмотря на явную иронию, по сути все верно: и жесткий марафон подготовки к вступительным экзаменам, в который школьники втягиваются с 11-12 лет, и культ высшего образования, которое одно дает надежды на серьезную карьеру и материальное преуспевание, и особый статус Сеульского Государственного Университета, поступление в который для молодых корейцев является такой же мечтой, какой для их прапрадедов был успех на экзаменах на чиновничью должность, и даже привычка при выборе жениха или невесты обращать особое внимание на тот университет, который они окончили.

При этом для корейской системы образования характерен последовательный эгалитаризм, стремление дать всем поступающим равные шансы. Возможность успеха, как считается в Корее, должна в минимальной степени зависеть от финансового положения семьи или даже места проживания будущего абитуриента, основным (а в идеале - единственным) критерием должны быть его личные знания и способности. Этим объясняются и периодические приступы борьбы как с индивидуальным репетиторством, так и с курсами по подготовке в вузы, и вообще достаточно подозрительное отношение ко всякого рода элитарности в среднем образовании. Корейское министерство образования изо всех сил стремится добиться того, чтобы во всех школах страны ученики занимались по одинаковым программам и одинаковым учебникам, и пресекает попытки создания элитарных школ куда более жестко, чем это делалось в свое время в Советском Союзе. Во многом этот последовательно эгалитарный подход отражает традиционный конфуцианский идеал меритократии ("власть лучших"). Конфуцианская традиция с подозрением относилась к наследственным привилегиям, считалось, что каждое новое поколение должно заново доказывать свое право на вхождение в состав элиты и что в принципе это право это может заслужить любой.

Хотя в целом Корею и трудно назвать обществом, свободным от коррупции, поступление в вузы носит замечательно честный характер. Нет ничего, что даже отдаленно напоминало бы пресловутый российский "блат". В тех редких случаях, когда поступление по "блату" все-таки происходит, это чревато серьезным скандалом и жесткими мерами властей, причем с наибольшей энергией расследования требуют... сами студенты университета, где произошел подобный случай. Дело в том, что слухи о якобы имеющих место в том или ином университете поступлениях за взятки или по знакомству чрезвычайно подрывают репутацию университета и, значит, снижают шансы его выпускников на получение приличного места. Однако случаи эти остаются единичными.

Вдобавок плата за обучение в корейских вузах сравнительно невелика (от $1500 до $4500 в год), причем в Корее не существует прямой связи между престижностью университета и размером платы за обучение в нем. Скорее наоборот: обучение в частных университетах, которые по престижности уступают государственным, стоит примерно в два раза дороже (в среднем $3000 против $1500). Сеульский Государственный университет, национальная гордость, мечта сотен тысяч молодых честолюбцев и их родителей, является одним из самых дешевых, в то время как многие третьесортные провинциальные вузы взимают за обучение во много раз большую плату. Такая система стала возможной благодаря государственным дотациям, которые получают в основном ведущие университеты. Американская идея о том, что образование является товаром, и чем оно лучше, тем больше за него следует требовать денег, в Корее (как и в других странах Дальнего Востока) определенно не прижилась.

Организаторам корейской системы высшего образования удалось добиться решения той задачи, которую поставили перед ними корейское общество и конфуцианская традиция, и обеспечить представителям всех социальных и имущественных слоев страны примерно равные шансы на поступление в университет. Это не только мое личное впечатление - так же воспринимают ситуацию и сами корейцы. Об этом говорят, в частности, и результаты недавнего социологического опроса. По его данным, только 8,8% респондентов считали, что в стране существует "большое неравенство" в доступе к образованию, в то время как о "легком неравенстве" и "равенстве" в этой области говорили 26,5% и 41,9% соответственно. Показательно, что среди тех же опрошенных 24,8% думали, что в Корее существует "большое неравенство" перед законом, и лишь 13,9% полагало, что в этой сфере также существует "равенство" (о "некотором неравенстве" перед законом говорили 32,6% опрошенных). Таким образом, следует считать, что оценка опрашиваемыми ситуации с образованием является достаточно объективной, а не продиктована слепым доверием официальной пропаганде ⁴.

Решающую роль в определении судьбы абитуриента играет проводящийся раз в год, в конце ноября, общенациональный экзамен по основным предметам школьной программы. Поскольку учебный год в Корее начинается весной, 2 марта, то и абитуриентская страда падает там на зиму. В общенациональном экзамене в основном принимают участие школьники выпускных классов, но и выпускники прошлых лет, если они намереваются в этом году попробовать поступить в вуз, могут сдавать его. Все школьники сдают экзамен одновременно, на специально оборудованных экзаменационных пунктах, причем задания, которые предлагаются школьникам, одинаковы по всей Корее. От экзаменующегося ожидается, в первую очередь, владение большим объемом информации и стандартными методами решения задач (довольно нетворческий подход, надо признать).

Чтобы обеспечить условия для благополучного проведения общенационального экзамена, по всей стране в этот день проводятся чрезвычайные мероприятия. В день экзаменов в соответствии со специальными распоряжениями правительства увеличивается количество поездов в метро, и утром на линию выводятся все способные к передвижению автобусы. Дорожная полиция приводится в состояние повышенной готовности. Всем крупным фирмам рекомендуется отложить начало рабочего дня на один час, чтобы снизить нагрузку на транспорт, которому в это утро предстоит перевезти более миллиона школьников и их родителей. Одновременно в заранее указанное время по всей стране запрещаются все полеты самолетов. Причина этого запрета в том, что гул пролетающих самолетов может помешать школьникам писать диктант и делать упражнения по восприятию на слух английского языка. Разумеется, по всей стране и корейский диктант, и упражнения по английскому начинаются одновременно, минута в минуту (еще один пример стандартизации и эгалитаризма корейской школы), и в эту же минуту корейская авиация оказывается прикованной к земле на час или полтора ⁵. В общем, мероприятия граничат чуть ли не с введением в стране в день экзаменов чрезвычайного положения...

Немалые деньги в предэкзаменационные недели делают и служители всех и всяческих культов - от протестантских проповедников до шаманов. Толпы женщин средних лет - матери абитуриентов - устремляются в храмы всех вероисповеданий (порою, в соответствии с традициями дальневосточного религиозного синкретизма, многие из них, для вящего эффекта, посещают храмы сразу нескольких религий).

Количество мест по каждой специальности (то есть то, что в советских/российских вузах называется "план приема") определяется министерством просвещения. Без разрешения министерства, получить которое весьма и весьма непросто, нельзя ни открыть новую специализацию, ни изменить число учащихся на уже существующей, причем частные вузы (которых в Корее большинство) в этом отношении также зависят от министерского начальства, как и государственные. Дело тут в том, что университеты стремятся к увеличению количества студентов, так как это повышает их престиж и доходы, в то время как министерство опасается, что университетские руководители, дай им волю, будут, подобно их собратьям в некоторых иных странах, принимать всех, кто только согласится платить. Результатом этого стала бы инфляция вузовского диплома, которой в Корее стремятся избежать.

Впрочем, под давлением общественного мнения министерство постепенно идет на уступки и увеличивает набор в вузы. В результате, кстати, за последнее десятилетие по доле студентов среди населения Корея вышла на одно из первых мест в мире. В 1980 в Корее на 100 тысяч жителей приходился 1701 студент, и по этому показателю Корея в те времена находилась примерно на одном уровне с тогдашней Сирией (1611) или Аргентиной (1748). В 1996 году этот показатель достиг 5581, по нему Корея оказалась далеко впереди большинства западноевропейских стран (Италия - 3103, Швейцария - 2066 Франция - 3600), и в целом достигла уровня США (5339 в 1995) - признанного мирового лидера в области массового высшего образования ⁶.

Наличие фиксированного и определяемого министерством плана приема приводит к тому, что конкурсы во всех корейских вузах и на всех специальностях примерно одинаковые, а вот проходной балл отличается весьма сильно. Максимально возможная оценка на общенациональном экзамене - 200 баллов (по сумме всех предметов), но получить ее практически невозможно. Для того чтобы иметь шансы на успех при поступлении в один из 4-5 ведущих университетов, необходимо набрать не менее 170 баллов (удается это примерно 3% абитуриентов), для третьесортного провинциального университета достаточно примерно 130 баллов, а в так называемые колледжи (вузы с укороченной двух- или трехлетней программой) можно попасть и со 100 баллами.

Любопытно, что отношение к женскому высшему образованию в Корее в последние годы претерпело серьезные изменения. Еще лет 20 назад университетский диплом не был обязательным даже для девушек из средней буржуазии, и в 1977 г. только 33% опрошенных родителей сказали, что хотели бы дать своим дочерям высшее образование. Если учесть, что для сыновей эта цифра составила тогда 55,5%, то налицо был серьезный разрыв. Однако спустя всего лишь 13 лет, в 1990 г., корейцы уже полагали, что высшее образование в равной степени нужно как женщинам, так и мужчинам. Университетский диплом считали необходимым для своих дочерей 61,3%, а для сыновей - 61,9% опрошенных ⁷. Конечно, пока еще нельзя сказать, что в этой области достигнуто полное равенство. Пожелание дать образование дочерям носит скорее теоретический характер, а когда доходит до практики, то сыновьям в годы предэкзаменационного марафона отдается явное предпочтение, дома их окружают куда большей заботой и расходуют на них куда больше ресурсов, чем на занятых подготовкой к поступлению дочерей. Впрочем, это вполне понятно: Корея остается страной домохозяек, замужество в большинстве случаев означает уход с работы, так что для женщин диплом пока еще в большинстве случаев - лишь немаловажный элемент приданого, в то время как для мужчин это пропуск в "средний класс" и средство к существованию.

Всего в Корее в 1999 г. действовало 350 высших учебных заведений. Официально в стране существует 5 типов вузов (не считая военных и религиозных учебных заведений). К ним относились университеты, колледжи, учительские институты, открытые университеты и заочные университеты.

Высшую ступеньку на этой иерархической лестнице занимают университеты с 4- летним сроком обучения, о которых в основном и пойдет речь. Выпускник университета имеет право поступить в магистратуру, где он продолжает обучение еще в течение двух лет. К университетам близки и учительские институты, которые готовят своих студентов для будущей работы в школе. Специфическую роль играет заочный университет в Сеуле, единственный заочный вуз страны. Схожие задачи и у "открытых университетов", в которые могут поступить только те, кто уже работает на производстве, и в которых нет вступительных экзаменов (некий аналог советских ВТУЗов). Ступенькой ниже находятся колледжи, отчасти напоминающие советские техникумы (хотя в действительности устроенные по образцу американских Junior College). Обучение в колледжах двух- или, реже, трехлетнее, и главная их задача - готовить квалифицированных рабочих или же конторских служащих низшего звена (а также их будущих жен, если речь идет о студентках). Теоретически после окончания колледжа студент может попытаться поступить сразу на второй или третий курс университета (причем не обязательно по той же специальности), сдав специальные переводные экзамены, но практически это происходит довольно редко.

В отличие от средних школ, корейские университеты резко отличаются друг от друга и по уровню образования, и, главное, по тому статусу, на который в перспективе могут рассчитывать их выпускники. Как и в Японии, в Корее существует четкая иерархия высших учебных заведений. Иерархия эта нигде формально не закреплена, однако она общеизвестна, строго соблюдается и очень редко оспаривается.

На самой вершине иерархической пирамиды находится Сеульский Государственный университет, официально основанный в 1946 году на базе действовавшего при японцах Кенсонского императорского университета (в колониальные времена Сеул официально назывался Кенсоном). Надо сказать, что само представление об особой престижности столичного государственного университета попало в Корею из Японии, поражающий любого иностранца культ Сеульского Государственного - это копия отношения к Токийскому Императорскому (после войны - Государственному) Университету.

Второй эшелон образуют несколько ведущих частных университетов столицы. К ним, безусловно, относятся университеты Коре и Енсэ, десятилетиями соперничающие между собой за неофициальное звание "Корейского университета # 2", а также женский университет Ихва. Пхоханский политехнический институт и еще 2-3 сеульских вуза тоже иногда зачисляют себя в эту группу, но их претензии признаются далеко не всеми.

К третьей категории относятся многочисленные частные университеты Сеула, числом около тридцати. Примерно таким же статусом обладают и провинциальные государственные университеты. Наконец, четвертую, самую многочисленную и наименее престижную категорию образуют провинциальные частные университеты.

Корейские университеты вполне оправдывают свое название и являются именно универсальными учебными заведениями, причем относится это как к собственно университетам, так и к двухлетним колледжам. Специализированные вузы существуют, но количество их невелико, да и статус их, за некоторыми исключениями, не слишком высок. Типичный крупный корейский университет имеет в своем составе десять-двадцать факультетов, которые по американскому образцу обычно называются "колледжами" (кор.тэхак). В некоторых провинциальных университетах колледжей может и не быть, и они состоят непосредственно из кафедр (кор. хакква), но такая структура существует только в самых небольших университетах. В университете обычно есть факультеты естественных наук, один или несколько инженерно-технических, медицинский, юридический, историко-филологический (иногда может существовать и отдельный факультет иностранных языков), музыкальный, изобразительных искусств. В состав многих университетов входит и факультет домоводства, который предназначен для подготовки особо квалифицированных (точнее, просто дипломированных) домохозяек, обычно - из числа девочек из богатых семей. В составе двухлетних колледжей отдельных факультетов нет, они состоят непосредственно из кафедр.

Подобно японцам, корейцы при трудоустройстве, установлении личных и деловых связей и т.п. обращают внимание на престиж не столько профессии, сколько университета, который закончил их будущий сотрудник, партнер или зять. Для корейских абитуриентов важно поступить именно в хороший университет, а уж на какой факультет или отделение - дело второстепенное. Большинство выпускников университета не без оснований уверено в том, что работать по специальности после окончания им все равно не придется. Проведя 4 года на отделении социологии, тайской филологии или истории искусств, типичный кореец потом отправляется работать на фирму, сфера деятельности которой не имеет ни малейшего отношения к его формальной специальности. Ни специальность, ни даже академические успехи при трудоустройстве обычно не принимаются во внимание, по-настоящему важен только престиж университета (хотя, разумеется, из этого правила есть и исключения - врачи, например, или инженеры, как правило, работают по своей специальности). Считается, что если человек умудрился попасть в Енсе или Коре, он справится с любой работой, а вот от выпускника захолустного университета в провинции все равно ждать нечего, какие бы отметки у него ни стояли в дипломе. Поэтому счастливец, которому удалось попасть в Сеульский Государственный университет, может считать, что он уже почти обеспечил себе жизненный успех. Даже если ему не слишком повезет, его карьера все равно почти наверняка будет более завидной, чем та, на которую может надеяться даже весьма удачливый выпускник провинциального вуза.

Для выпускников престижных университетов карьера облегчается еще и тем, что выпускники одного вуза образуют сплоченную и иерархизированную (более ранние выпуски имеют преимущество перед поздними) корпорацию, члены которой оказывают друг другу немалую помощь в самых разных вопросах, но в первую очередь - в трудоустройстве и карьере. Особо относится это к питомцам примерно полудюжины ведущих университетов, которые в больших количествах представлены в корейской деловой, политической и научной верхушке (строго говоря, эта верхушка почти из них одних и состоит!). Пожизненная принадлежность к такой корпорации, которая гарантируется уже самим фактом поступления в престижный университет, дает неоценимые преимущества.

После того, как "экзаменационный марафон" (в Корее его часто именуют "экзаменационным адом") пройден и молодой человек или девушка наконец-то стали студентами университета, они могут вздохнуть свободно. Корейские студенты, мягко сказать, не отличаются особым энтузиазмом в учебе. Студенческие годы в жизни молодого корейца являют собой разительный контраст со школьными, которые были заполнены отчаянной, изматывающей работой. В университете можно ненадолго расслабиться и перевести дух после тяжелых школьных лет. Профессура относится к такому, освященному традицией, поведению достаточно либерально и, как правило, не отягощает студентов излишними требованиями. Отчисление за академическую неуспеваемость остается в корейских вузах крайней редкостью, домашние и лабораторные работы невелики по объему, обязательного чтения мало, на списывание во время экзаменов смотрят сквозь пальцы. Принятое в корейских вузах расписание тоже оказывает на студентов расхолаживающее воздействие: летние каникулы тянутся с 20 июня по 25 августа, а зимние - с 10 декабря по 2 марта. Если учесть отсутствие занятий по субботам, большое количество праздничных дней, проходящий в каждом университете раз в год недельный фестиваль, во время которого занятия фактически не проводятся, а также разнообразные нерегулярные мероприятия, то получится, что корейские студенты занимаются лишь 140-150 дней в году, а остальные 200-210 дней предаются отдыху в самых разнообразных формах.

Университетский период в жизни большинства корейцев - своего рода глоток свободы. Позади осталась корейская школа с ее жесткой дисциплиной и муштрой, во многом ослабло и давление семьи: студент часто живет в общежитии или снимает комнату. Молодой человек или девушка впервые в своей жизни оказывается в компании сверстников, сравнительно свободных от иерархии и контроля с чьей бы то ни было стороны. В то же время большинство студентов знают, что эта свобода не будет вечной: не случайно Корея отличается самой большой продолжительностью рабочей недели среди развитых стран. Поэтому четыре года университетской свободы большинство студентов стремятся использовать, как говорится, на все сто процентов. Клубная и кружковая деятельность развита в корейских университетах чрезвычайно, и отнимает она у типичного студента больше времени, чем собственно занятия.

В студенческой среде 80-х годов тон задавали политические активисты, участники многочисленных подпольных марксистских и коммунистических кружков. Однако кризис и распад мировой системы социализма в начале 1990-х гг., равно как и явные успехи демократизации в Южной Корее (достигнутые не без влияния студенческих выступлений 1986-87 гг.), привели к тому, что интерес к политике среди большинства студентов стал быстро исчезать. В конце 90-х годов леворадикальные организации продолжали действовать в университетах, но занятия секций аэробики или просто шумные попойки сейчас находят больше поклонников, чем демонстрации или заседания кружков по изучению работ Маркса и Альтюссера.

Нельзя, впрочем, переоценивать глубину политизации корейского студенчества даже в 1980-е гг., когда во многих лучших университетах студент, открыто заявлявший о приемлемости капитализма и о своей солидарности с существовавшим режимом, автоматически становился изгоем среди своих товарищей. Даже в те, сейчас почти былинные, времена окончание университета почти всегда означало отход от какой бы то ни было политической деятельности. Радикализм почти неизбежно проходил с поступлением на работу или, для женщин, с замужеством.

Конечно, телевизионщики любили (да и сейчас любят) показывать студенческие демонстрации, так как они, особенно при умелой съемке, на самом деле выглядят весьма эффектно: клубы слезоточивого газа, красные знамена, закованная в доспехи полиция (кстати, в большинстве своем состоящая из тех же студентов, призванных туда на срочную службу). Подобные картинки, однако, во многом сбивают с толку зарубежных телезрителей, которые не понимают, насколько малочисленными стали студенческие активисты в последние 5-6 лет, насколько локальными являются все эти действия, и насколько велика в них доля игрового, театрального начала.

Впрочем, в корейских вузах от времен баталий сохранились не одни воспоминания, но и традиции студенческой активности. Студенческий совет, совершенно не зависящий от администрации и порою находящийся с ней в достаточно враждебных отношениях, - это большая сила, с которой в университете приходится считаться всем, в том числе и профессорско-преподавательскому составу.

Университетские преподаватели пользуются в Корее исключительным почетом, на что есть ряд причин. Начнем с того, что корейский профессор - если не богатый, то уж, по крайней мере, весьма обеспеченный человек (чего обычно нельзя сказать о его западном коллеге): заработная плата молодого ассистента после вычета налогов составляет более 2,5 миллионов вон ($2500) и, таким образом, в полтора раза выше среднекорейской. С годами зарплата его увеличивается еще раза в два или даже три и становится очень значительной по меркам любой страны. Кроме того, университетский профессор имеет отпуск, совершенно фантастический по корейским меркам, - без малого пять месяцев, да и нагрузку его в рабочее время тоже нельзя назвать особо большой - обычно не более десяти лекционных часов в неделю. У большинства корейцев продолжительность ежегодного отпуска не превышает недели, а на работе они проводят 9-10 часов в сутки.

Однако все эти материальные блага - отнюдь не главная причина того уважения, которым окружены в Корее профессора и преподаватели. Есть ведь, в конце концов, и куда более выгодные области деятельности: доход бизнесмена средней руки существенно больше зарплаты преуспевающего профессора. Причины корейского отношения к профессорам кроются, в первую очередь, в особенностях корейской традиционной культуры, которая и поныне остается в своей основе конфуцианской. Старый принцип "Государь, учитель, отец - одно и то же", сформулированный еще в "И ли", остается в силе и, сочетаясь с конфуцианским культом образования, создает ту специфическую атмосферу, в которой живут и работают корейские университетские преподаватели. Когда речь заходит об образовательной системе других государств, корейцы сплошь и рядом с изумлением замечают, что статус университетского профессора в большинстве развитых стран не слишком высок и принципиально не отличается от статуса любого другого работника подобного положения и квалификации. Действительно - ситуация, просто немыслимая с конфуцианской точки зрения. Вот уже не одно десятилетие опросы общественного мнения показывают, что профессор - одна из самых престижных профессий в Корее (в опросах по престижности профессора оставляют позади и врачей, и бизнесменов, и телевизионных звезд ⁸). Не случайно, что в Корее даже деятели искусств - художники, певцы, музыканты, не говоря уж о писателях, стремятся к занятию официальной профессорской должности и при знакомстве представляются как "профессор Х", а не как "писатель Х". Разумеется, преподаванием занимаются многие их коллеги во всем мире, но для русского было бы все-таки странно слышать такие обращения, как "профессор [Святослав] Рихтер" или "профессор [Елена] Образцова" или "профессор [Виктор] Астафьев". В Корее же это в порядке вещей.

Отношения к профессорско-преподавательскому составу со стороны студентов в корейских университетах исключительно почтительное. Воспитанное тысячелетиями конфуцианской цивилизации чрезвычайное уважение к Учителю проявляется и здесь. При встрече с профессором студенты встают, кланяются в пояс, курящие - судорожно выхватывают сигареты изо рта, так как курить в присутствии старшего не принято. Разумеется, между собой студенты обсуждают отдельных профессоров и бывают порою весьма критичны, но на отношении к преподавателям в целом это не сказывается. В свою очередь, профессора должны оказывать своим студентам всяческую помощь, и далеко не только академическую, причем за такой помощью может обратиться не только нынешний студент, но и давний выпускник.

***

Последние полвека стали временем взрывообразного расширения высшего образования во всем мире, но даже на этом фоне Корея выделяется необычайно большой долей лиц с высшим образованием среди молодежи. Несмотря на все недостатки системы образования, это обстоятельство, естественно, немало способствует корейскому экономическому росту. Наличие диплома - непременное условие любой карьеры, и мечту о том, чтобы дать своим детям возможно лучшее образование, лелеют семьи, относящиеся ко всем социальным слоям. Образование в Корее - это пропуск если и не в ряды элиты, то уж, по крайней мере, в средний слой, главный канал социальной мобильности. Однако корейское высшее образование является и эгалитарным и элитарным одновременно. С одной стороны, корейское правительство последовательно, сознательно и в целом успешно проводит политику "равных возможностей" в доступе к высшему образованию. Поступление в вуз зависит в первую очередь от работоспособности и таланта абитуриента, а не от денежных возможностей или связей его семьи. С другой стороны, корейские вузы образуют четкую иерархическую пирамиду, и, так сказать, "котировка" дипломов разных университетов (как на рынке труда, так и в обществе в целом) может быть очень и очень разной. При этом, как ни грустно, университетские академические успехи особой роли не играют: все определяется уже самим фактом поступления (или, наоборот, непоступления) в престижный вуз.

Примечания:

¹ Тоси кагйе енбо (Ежегодный отчет о бюджете городской семьи). - Сеул, "Кенъчже кйехвеквон", 1986, с.239.

² Хам Бэксу. Хендэ чхонъсоненый егагвангва понъсагван (Воззрения современной молодежи на свободное время и общественную деятельность).//"Кеюк вольбо", 1995, #4, с.37.

³ The Korean Times, 16 марта 1994 г.

⁴ Хан Ильчхонъ. Хангук сахвеый пульпхенъдынъгва хенъпхенъ (Неравенство и положение в корейском обществе). - Сеул, "Нанам", 1992, с.148.

⁵ Тонъа ильбо, 25 ноября 1994 г.

⁶ Кукчже тхонъгйе енгам: 1999 (Ежегодник международной статистики: 1999). - Сеул, "Тхонъгйечхонъ", 1999, сс.366-369.

⁷ Хонъ Тусынъ, Ку Хэгын. Сахве кйечхынъ, кйегып рон (Теория общественных слоев и классов). - Сеул, "Тасан", 1993, c.128.

⁸ Ким Кенъдонъ. Хангугиный качхигвангва сахве ыйсик (Система ценностей и общественное сознание корейцев). - Сеул, "Пакенъса", 1993, с.273.