Двадцать лет женат на одной женщине и столько же работаю в вузе.

И никак не могу привыкнуть ни к тому, ни к другому.

Насчет женщины - это однозначно хорошо, и не спорьте со мной. Поэтому и писать об этом - не имеет смысла. Имеет смысл со вкусом переживать и получать удовольствие.

А вот насчет вуза - как сказать...

Когда говорят о реформе высшего образования, я всегда считаю своим профессиональным философским долгом не понимать. Нет, когда в квартире надо делать ремонт после общей бомбежки квартала - это понятно, куда денешься. Но общество в состоянии полной экономической и идеологической невнятицы реформ наделает, как же.

Ну-ка, дорогой мой читатель с высшим образованием, давайте сравним наши впечатления.

Если иметь в виду основу основ - лекционные курсы, то меня учили так. Преподаватель, разумеется, читал лекцию. Но эта краткая (3-4 минуты) "диктовка" после неизбежного переписывания с доски формального аппарата перемежалась самым интересным. Живой разговорный комментарий - великолепная родниковая вода науки. Примеры, истории из жизни, притчи, цитаты, анекдоты. Тут же рождались экспромтные гипотезы, рискованные аналогии, спор с самим собой.

Рядом с наукой вставал ученый как неповторимая и достойная личность, имеющая в науку свой собственный путь. Это было не просто полезно - местами спасительно. Скажем, "марксистская" философская литература могла быть сколь угодно зевотной, но живая речь Соловьева (Э.Ю.), Фурмана, Блюма, Мамардашвили, Аскина позволяла хотеть философии - да еще как!

Нет, к лекциям отношение было разное, степень понимания - разная. Но те, кто хотел понять, выбрать, жить этим дальше, - понятно, почему хотели. Было чего хотеть.

Когда сам стал преподавателем, первоначально решал именно эту проблему - быть понятым, чувствовать уровень аудитории. Доходило - как у всех - до курьезов. В те времена, когда партия решила, что мне нечего делать в вузах, объяснял разницу между материей и сознанием будущим медицинским сестричкам. Молодой и восторженный, вещал: "Древняя Греция, древняя Греция..." Потом, пронзенный внезапной мыслью, спросил: "Девочки, а ДАВНО ли была древняя Греция?"

После долгого молчания раздался неуверенный басок местной отличницы: "Давно!.. Лет двести назад!"...

И вот в последнее время, хоть и работаю в вузе с традициями, все чаще вспоминаю полузабытое медучилище, любимых моих мымрочек, ведьмочек и монстрочек. В вузах тогда, по моим личным впечатлениям, студент был социально почти однородный. Собственно, было два типа студентов: из семей, где родители с высшим образованием, и те, кто с "рабфака", как бы он ни назывался. К последним примыкали "национальные кадры". Чего было ожидать от тех и других - ясно. Ныне же...

Идя на работу, пробираюсь через сидящих кружками на корточках студентов - как большую нужду все взялись справлять. Озверев, на лекциях (на "Культурологии") острю. "Прикиньте, - говорю, - вышли это МЫ, ваш любимый преподаватель с ректором (тут я отдаю в пространство ритуальный поклон), на улицу обсудить наши учебные и научные дела. С каковой целью и присаживаемся орлами, на корточки..."

В ответ - дружный смех аудитории. "А почему вы смеетесь?" - спрашиваю.

Ясное дело, те, кто так сидят, сидят не просто - они самим актом присаживания обозначают себя как те, кто так сидит.

Понятно, что а) сие не случайно, а культурологически симптоматично; б) это не социальная черта, а фантомное, маскировочное социальное автомаркирование. В какой-то мере еще проявляют себя ребятишки из интеллигентских семей, но сих "социально близких" надо вылущивать из аудитории, обогревать, реанимировать и поднимать их социальный статус в их собственных глазах.

Вспоминаю цитату из Стругацких: чувствуют себя тылами оккупационной армии в районе активных партизанских действий. (Цитата уместна тем, что она как раз из произведения про "отцов и детей".) Так вот, эти ребята из "социально близких" семей чувствуют себя так же, как мы: скорее партизанами в тылах оккупационной армии. Только чья армия-то? Социально близкие - понятно, а кто остальные прочие? Сидение на корточках даю как ключевой признак - как первую бросающуюся в глаза черту сих туземцев (сю-земцев?).

Хороший друг и бывший сокурсник, уехавший за океан еще в советское время, приехал в отпуск состоявшимся американцем и был "ударен" по всем рецепторам сразу. Разбирались и раскладывали по полочкам долго.

Одно из главных его потрясений - впечатления от того же молодежного большинства. Никак не мог он успокоиться: "Ну почему почти вся российская молодежь одевается как ЧЕРНАЯ молодежь США"?

И действительно - таинственное культурное совпадение, не имеющее ни малейшего отношения ни к расовому, ни к национальным вопросам. О национальном составе студентов, кстати, скажу только хорошее; о плохом лучше умолчу: как корректно - не знаю, а по другому не хочется. На общем фоне приятно иметь дело со студентами из Средней Азии - как правило, более тонкие ребята, чем... ладно, обещал - не буду.

Итак, работаю по-старому, как описано выше. Но вот - как меня понимают... Сие обнаруживаю уже на экзаменах и зачетах и скажу одно: это - не смешно. Почему-то о советских недоразумениях могу рассказать массу своих и чужих анекдотов. О сегодняшних - что-то не хочется.

Кто пришел сейчас в ВУЗ и зачем - сложно сказать.

Помнится, не так давно Р.М.Фрумкина писала о некоем каноне обязательно читавшегося. Какой уж там канон! Проблематична сама способность к чтению!

О читательском каноне, вероятно, вообще имеет смысл говорить разве что применительно к античности и средневековью. Общее количество письменных источников было таково, что, приближенно говоря, все читали одно и то же. Потом начинали писать: что было еще делать-то?

Когда я кое-что понял, взялся объяснять вещи, бывшие ранее ниже трюизма, как бы принадлежностью общего бессознательного. "Внимание, - говорю, - господа первокурсники! Мысленный эксперимент. Представьте: распахивается дверь аудитории и входит Ректор, весь в слезах. И говорит перехваченным голосом:

"Дорогие мои! Нет более сил моих смотреть на ваши учебные страдания! Вот вам ВСЕМ дипломы, и всем "красные", и в добрый путь... СЕЙЧАС у каждого из вас в руце диплом, так что - до свидания. Гуляйте".

А дальше я со злорадством (неприкрытым) наблюдаю остановившиеся глаза, открытые рты и впервые в жизни осознание того, что воистину - идти-то некуда. Во, блин, оказывается, "корочки" - не все! (Когда-то утешал рыдавшую с дипломом в руках собственную жену, спрашивавшую с ужасом: "Что - вот это и есть высшее образование? А нельзя еще где-нибудь поучиться"?).

Итак, работаю по-старому и буду работать. И считаю, что прав. Потому что, во-первых, а кто считает себя неправым? Во-вторых, сознательно работаю так, как будто они хотят учиться и как будто они читают (кроме меня-слушания) литературу. Обнажая прием, объясняю им, что позицию идиота выбираю сознательно. Того идиота, который считает, что если студент(ка) говорит: "Можно выйти?" - то ей действительно нужно выйти. А молча выходят те, кто уже не в силах даже произнести: "Можно...?" (смех в аудитории).

Не ленюсь объяснять, что есть вещи, в которых неприлично разбираться. Действительно ли кто-то опоздал по уважительной причине и т.п.? Это как разбираться в национальной аутентичности. Кончится непременно как в III Рейхе, по Герману Герингу: "Кто в Рейхе еврей, решать буду я!!"

И поскольку работаю, как работал, то результаты (конспекты, ответы) у разных студентов очень разные. И слава Богу.

И должна происходить постоянная и неуклонная сегрегация. Я вам устрою социальную однородность...

Среднее образование - это то, что можно объяснить и несложно понять. Высшее - это то, что можно ПОПРОБОВАТЬ объяснить и ПОПЫТАТЬСЯ понять.

(Общественники-гуманитарии знают методологическую "проблему": как не спутать личные трудности с общественными? Россия обанкротилась - или у меня денег нет? Нация деградирует - или мое собственное потомство не вполне? На русском, в натуре, говорить, короче, совсем разучились?)

Долго боялся сформулировать, помог Бродский, вспомнивший в одном из эссе об эротической напряженности школярской жизни. Да это, в конце концов, общее место: взять хоть "Высокий Замок" Ст. Лема. Так вот - ответственно, после долгих колебаний и накопления статистических наблюдений заявляю: неладно и с этим. Граффити - где есть - стали менее сублимативными вообще, менее изобразительными и более словесными. Если студент имеет выбор: девушка или "дурь" - выберет скорее последнее. Общая атмосфера, обволакивающая этих, на корточках сидящих, скорее танатическая, чем эротическая. Это не шуточки, господа: "любительские" видеокассеты о том, как мы воюем в Чечне, не в пример посильнее, чем "Фауст" Гете, чем унылая турецко-немецкая порнуха. И соответственно более распространены для релаксационно-питейного просмотра. А воображаете make love после этого? Коктейль Молотова с закуской Меркулова, и никак не слабже!

Но самое интересное у нас - впереди.

Когда пришел в свой ВУЗ - каким же для меня открытием была несообразная, на мой взгляд, манера чтения лекций некоторыми преподавателями! А именно: лекция - это всякий раз унылая полуторачасовая беспросветная диктовка.

За последние годы этого меньше не стало. Скорее наоборот: расползается, как чума. Гипотеза: преподаватели закрытых за ненадобностью военных училищ наводнили цивильные ВУЗЫ. Там-то всегда было - "шаг влево, шаг вправо...".

Может, спешу с диагнозом? Но я воспринимаю это как типичный тоталитарный дискурс.

Учебный материал преподносится так: говорит НИКТО. И заодно - НИОТКУДА. Конспект студента никак не зависит от его умственной вменяемости. Разве - от усидчивости. И бессонницы. Преподаватель не есть ученый и не из научной жизни пришел. Имею в виду не его персональную характеристику. Он вообще не пришел. Не изволил. Прислал вместо себя магнитофон или кафедрального лаборанта c текстом, главное, чтобы тот правильно выговаривал сложности типа "бифуркация".

Читают ли студенты книжки - значения не имеет.

Читал ли что преподаватель? Кто имеет право судить? Разве что не читающий - по определению - студент?

Самое интересное то, что эта сидящая на корточках псевдостуденческая масса и эти диктующие преподаватели составляют трогательное и гармоничное единство. Особенный оксюморон, катахреза и полное квипрокво, когда это гармоничное единство царит в коммерческих вузах и на платных факультетах.

ЭТИ платят за ЭТО типа деньги! Что, кстати, высвечивает и природу наших сегодняшних денег (не к ночи будь помянуты), но об этом как-нибудь в другой раз. Никогда мне не нравился известный оборот речи: "агрессивно-послушное большинство". Но то, что упорно воспроизводится как реальная референция этого оборота, - не нравится еще больше.

Читающий от себя не скрывает своей частичности и ограниченности. Ибо это такая ограниченность, которая подразумевает складывающуюся из нас полноту, - т.е. социальную, научно-корпоративную и мировоззренческую идентификацию. Складывается ли что-то из наших сегодняшних частичностей на самом деле - тяжелый вопрос. Ответить не могу, могу лишь вопрос поставить. (Или, как говорил Мамардашвили, "Давайте мы это пока подвесим...").

"Диктующий ниоткуда", без любви, -надцатого мартобря - тотален и абсолютен.

Он из себя цедит, экономит и дозирует, как правительство - прожиточный минимум. Это его молитвами вдруг сильно озаботились проблемой посещаемости (в том числе среди платников - обхихикаешься!). Порядок, дисциплина и вертикаль власти.

Право же, есть свои радости и в сегодняшней жизни. Например, то, что было страшно двадцать лет назад, сегодня уже лишь скучно. А чтобы немного развеселиться - мечтаешь...

Что услышишь когда-нибудь, как университетский городок захвачен студентами и окружен по какому-нибудь пацифистскому и/или экологическому поводу. А рядом с альмой матерью перестанем видеть скорбные униформенные фигуры в сортирной позе. Напротив: заходя в сортир, увидим - верю! - что-нибудь вроде: "Бог умер. Ницше. - Ницше умер. Бог".

ГЛУПЫЙ ПИНГВИН УЖ БУРЕВЕСТНИК НЕВТЕРПЕЖ.