Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Новости | Путешествия | Сумерки просвещения | Другие языки | экс-Пресс
/ Вне рубрик / Сумерки просвещения < Вы здесь
Свобода приходит нагая (часть вторая)
Дата публикации:  25 Апреля 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

To Speak or not to Speak

И это не вопрос. Конечно же, To Speak. Ведь еще во времена железного занавеса, когда большинство населения не выезжало дальше Болгарии, часто приходилось слышать разговоры о том, что в наших учебных заведениях не учат разговорной иноязычной речи. "Язык-то он знает, а говорить не может", - авторитетно заявляли мамы, ставя клеймо на спецшколу или городские курсы. Причем этот недостаток образования выявлялся отнюдь не на улицах Лондона, а в процессе допроса, устроенного знакомой учительницей. Такая озабоченность разговорной речью была не совсем понятна в тех условиях, когда человек мог прожить всю жизнь, не увидев живого англичанина. Чадо могло наслаждаться всем богатством английской литературы в подлиннике и даже пописывать стихи на языке Шекспира, но расстроенная мама все равно качала головой: зачем все это, если ребенок не может говорить?

И как-то за рамками "дискуссии" оставалось то, что есть люди, которые испытывают определенные трудности даже при общении на родном языке, причем это необязательно психическая патология. Ярко выраженный интроверт с богатым внутренним миром может виртуозно владеть письменной речью, но в разговоре не пойти дальше "э-э, видите ли, батенька..." С другой стороны, типичный экстраверт, овладев на иностранном языке лексическим минимумом детского сада и освоив азы грамматики, сумеет провести труднейшие переговоры и добиться самых выгодных для себя результатов.

Я знаю людей, которых можно назвать прирожденными стилистами. Они настолько требовательны к стилю собственной речи, что не откроют рот, пока не составят безупречное предложение, мысленно доведя его до совершенства. Светлана Василенко описывает именно эту ситуацию: "Я говорила трудно, произнося каждую фразу в голове, строгая ее в себе, и потому фразы выходили на свет запоздалые и деревянные".

Лексические богатства, имеющие первостепенное значение при изучении языка, приобретаются при систематическом чтении. Стало быть, научить читать - а этому необходимо учить! - означает заложить основу для всестороннего развития навыков общения, когда в этом возникнет необходимость. Книжный червь, погрузившись в живую языковую среду, очень быстро найдет общий язык не только с коллегами, но и с прохожими, и с продавцами, активизировав свой разносторонний словарный запас.

Пресловутый "языковой барьер" можно преодолеть только при погружении в среду. Наши же учебники стараются сделать это в искусственных условиях учебного класса. На то есть свои причины и резоны. На совещаниях и семинарах регулярно упоминается апокриф о сыне некоего о-очень высокопоставленного лица (это нужно произносить с совершенно круглыми глазами). Ребенка отправили с группой детей не то во Францию, не то в Англию. У него вышла какая-то неувязка с ключом от номера в гостинице - то ли забыл внутри, то ли потерял. Мальчик будто бы спустился вниз и попытался объясниться с портье, но не смог вспомнить ни одного слова. У него случился нервный срыв, и, говорят, даже пришлось вызывать врача. После этого высокопоставленное лицо разгромило дорогую частную школу, где учился ребенок, и вынесло вердикт обо всем московском образовании в целом, которое, конечно же, не учит разговорной речи.

Теперь завучей регулярно вызывают на совещания, где доносят до них последние веяния. Вернувшись, наша начальница собирает учителей и трагическим тоном сообщает, что мы не тому учим детей. Затем, вздев очки, торжественно, как псалом, зачитывает список выражений молодежного сленга пятилетней давности. Учителя вздыхают, кивают, но не торопятся нести все это в класс. Во-первых, уследить за изменениями молодежного сленга невозможно. Во-вторых, не нужно - ребята усвоят его в первый день общения со сверстниками. В-третьих, кто сказал, что подросткам предстоит контактировать исключительно с подростками, игнорируя мам, дедушек, гидов и учителей? Представьте, что юный англичанин, которого вы примете у себя дома, радостно сообщит вам, что московское метро прикольное, а лондонское, наоборот, отстойное, наивно полагая, что вы именно так и выражаете свои мысли.

Вообще, учить разговорному языку вне живой среды очень трудно. Речевые клише и диалоги, которые предлагают даже учебники, составленные носителями языка, не всегда соответствуют принятому в данный период речевому этикету. Недавно англичанин, преподающий в Москве, рассказывал нам на семинаре, какие у него самого по приезде были трудности с русским языком. Люди на улицах спрашивали у него что-то, чего он никак не мог понять. По всему было видно, что они хотели знать время, но произносили они явно не "который час?", чему его старательно учили учебники, составленные умными оксфордскими славистами и отредактированные живыми носителями русского языка. "Как вы спросите на улице время?" - обратился Джон к нашей аудитории. Учительницы пожали плечами: "Разумеется, "который час", а как же еще?"

- Черта с два! - неинтеллигентно возразил страдалец. - Вы спросите так: "Время не подскажете?"

Как при всем старании Ахиллу не догнать черепаху, так и за развитием живой разговорной речи, сколь ни обновляй учебники, не поспеешь. Наши авторы, похоже, это понимают, во всяком случае, они, как уже говорилось, не увлекаются лексикой нью-йоркского или лондонского дна, а, напротив, приводят для запоминания довольно усложненные слова и выражения. Задачу развития разговорных навыков они понимают иначе.

Talk-show Must Go On!

Знаете, что снится "англичанкам" душными предгрозовыми ночами? Дискуссии. Бесконечные дискуссии парами, группами, всем классом. Работа на уроке сводится к высказыванию своего мнения, комментированию мудрых мыслей, опросу одноклассников и подведению итогов опроса. Все это предлагается проделывать в форме диалога, монолога либо мозгового штурма. Люди, давно уже отучившиеся, сочтут меня ретроградом: вот если бы в их годы хоть что-то подобное практиковалось в школе! Да и мне трудно что-либо возразить против этой замечательной формы работы, развивающей не только коммуникативные навыки на иностранном языке, но и активизирующей мыслительные процессы. Если бы только применялось это поумереннее! Но почти ничего другого учебники не предлагают.

Возможно, если бы каждый учитель обладал способностями В.В.Познера, каждый урок достигал бы своей цели и превращался в незабываемое событие для класса. Но хотелось бы мне посмотреть на Познера, оказавшегося в следующей ситуации: представьте, что в останкинскую студию забыли пригласить людей, жаждущих высказаться по объявленной теме, а согнали туда посетителей ближайшего парка, благо все равно начался проливной дождь. И вот люди, которых нисколько не волнует, скажем, наступление на свободу слова, продолжают заниматься своими делами - потягивать пиво, вязать, сплетничать. А тут охрипший дяденька мечется по студии и гоняет натянуто улыбающихся девушек с микрофонами. "Ну вот вы, молодой человек, как вы думаете, должна быть у нас свобода слова?" Молодой человек вздрагивает и торопливо прячет бутылку пива. "Ну, да, наверное, должна..." - "А вы как считаете?" Пожилая дама откладывает вязание и очень старается понять, какой ответ будет наиболее приятен этому милому джентльмену...

Вы посочувствовали ведущему? А теперь представьте, что он это должен проделывать по 6-8 часов ежедневно с десятиминутными перерывами...

Помилуй Бог, я не против дискуссий. Но, честное слово, как раз в этой области мне можно было бы предоставить свободу, не изводя тонны драгоценной бумаги на указания, о чем, когда и как дискутировать. Я лучше знаю, что волнует моих ребят в данный момент, какие у них проблемы, что они слушают и смотрят. Желая максимально актуализировать темы обсуждений, авторы выбрали самые модные течения в музыке, самых популярных актеров, самые последние новости науки. Но... года три учебник проходит инстанции, а потом еще столько же живет в школе. Подростки уже не помнят те группы, чьи песни неслись из каждого киоска тогда, когда авторы писали учебник.

Иной раз им предлагают обсудить такие темы: "Как вы думаете, почему молодежь любит слушать громкую музыку?" или "Каким образом, по-вашему, средства массовой информации помогают подросткам выработать более широкое понимание окружающего мира?" Поверьте, это задачи для лысых социологов, а самих подростков волнуют другие проблемы, не менее интересные и значительные, и подобные умные вопросы вызывают у них несварение желудка и скрежет зубовный.

Мое субъективное мнение таково: изучение языка, в отличие от других предметов, в чем-то напоминает спортивные тренировки. При освоении основ физики, математики или истории достаточно хорошо понять то, что объяснил учитель, или то, что написано в книге. Понял, разобрался - уже знаешь. Остается подучить формулы или даты. Если же не понял - зубри параграф близко к тексту, может еще получишь троечку.

С языком не так. Можно понять всю систему английских времен, тем более что она очень логична. Но в процессе общения нам некогда вспоминать правила и таблицы, как на контрольной по химии, нужно, чтобы слова самостоятельно строились в правильном порядке. Это достигается только изнурительными тренировками. Один мой ученик, как говорят, талантливый математик, никак не мог продвинуться в английском, хотя усваивал правила на лету. Отчаявшись, я велела ему заучивать диалоги. Мальчишка высокомерно возразил: "Я никогда ничего не учу". Действительно, в тех предметах, где он блистал, ему хватало отличного понимания сути. Через пару месяцев занятий впустую он сдался, стал учить стандартные диалоги и понемногу заговорил.

Когда мы, обучив ребят самым азам грамматики и не закрепив их как следует, выталкиваем учеников на дискуссию, это подобно тому, как если бы тренер по художественной гимнастике, показав детям элементарные движения, дал бы им по ленте и вывел на помост с требованием изобразить вдохновенную импровизацию под музыку. Всем ясно, что та завораживающая легкость, которая чудится нам в выступлениях чемпионов, достигается некрасивыми и монотонными упражнениями.

Сосредоточенность современных учебников на дискуссиях имеет, с моей точки зрения, еще один минус, а именно - отсутствие того самого challenge, о котором я уже говорила. Если ученики не справляются с упражнением, ответственность ложится на них. Я имею право предъявить им счет за недоученные слова или недостаточное внимание к грамматическим нюансам. Они понимают, что им есть над чем работать, что оттачивать. Если же в классе не получилась дискуссия - спрос с меня, как с неудачливого "Познера". Это я не сумела заинтересовать их темой, расшевелить после утомительной контрольной по алгебре, разжечь искру спора. Словом, это мой, а не их провал.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Владимир Соколенко, Вуз: социальная база тоталитарного дискурса? /04.04/
К вопросу о реформе образования. "Господа первокурсники, представьте себе: распахивается дверь аудитории, входит Ректор и говорит: "Дорогие мои! Нет более сил смотреть на ваши страдания! Вот вам ВСЕМ дипломы "красные", и - гуляйте!" А дальше я со злорадством наблюдаю остановившиеся глаза, открытые рты и впервые в жизни осознание того, что идти-то некуда.
Татьяна Базжина, Ловля средств для человеческого капитала /02.04/
Где, как не в "Русском журнале" люди рассказывают о том, что они прочитали книжку. Я тоже прочитала книжку. Толстую. Из нее ясно ровно одно: чиновники понимают, что в России должно быть образованное население, но как это сделать реально - им неведомо.
Ревекка Фрумкина, Реформа образования как проблема социального партнерства /27.03/
Армии от выпускников нужна численность призыва. Родителям нужно спасти мальчиков от армии - в частности, путем отправки детей в вуз. Министру Филиппову нужно сохранить лицо - хотя денег он не печатает и работоспособной команды явно не имеет. Учителям нужно - а кстати, отчего принято думать, что у нас есть учителя?
Арсений Расторгуев, Реформа образования: никто не против, все - за? /22.03/
Вокруг реформы существует не меньше мифов, чем достоверной информации.
Андрей Борзенко, Школа, где не кричат /15.03/
или Как выращивают образовательную концепцию. Услышав название "Донская гимназия", представляешь себе казачье учебное заведение, где учителя ходят с нагайками, а дети носят штаны с лампасами. Однако это - вполне нормальная школа #1333. Ученик для "донского" учителя - младший коллега, друг, которому надо помочь. Почти все выпускники ДГ поступают туда, куда хотят. А потом постоянно приходят в родную школу.
предыдущая в начало следующая
Елена Голубева
Елена
ГОЛУБЕВА

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Сумерки просвещения' на Subscribe.ru