Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Новости | Путешествия | Сумерки просвещения | Другие языки | экс-Пресс
/ Вне рубрик / Сумерки просвещения < Вы здесь
Хотели как лучше...
Дата публикации:  14 Мая 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Как мы учились в былые, то бишь в доперестроечные времена, наверное, вспомнить достаточно легко. Строгая школьная форма "немарких" цветов, аккуратные прически девочек, короткие стрижки мальчиков. Линейка дежурных, военно-патриотическая игра "Зарница", подготовка к контрольной, контрольная, работа над ошибками, тетрадь для подготовки к экзаменам, учебник, издание двадцать второе, учебник, издание двадцать третье... Были возможны варианты в зависимости от уровня школы, учителей, учеников, от объема "глоточка свободы", дозволенного в конкретном году или в конкретном районе, но общие принципы, конечно же, оставались едиными - государственные программы, одинаковые учебники, одинаковые экзамены, сдававшиеся почти по всем предметам, изучавшимся в старших классах... Думаю, что бешеная борьба родителей, стремившихся всеми правдами и неправдами пристроить своих детей в языковые спецшколы, объяснялась вовсе не интересом к иностранным языкам - зачем они были нужны тогда, совершенно непонятно. Просто здесь образование хоть немножко отличалось от стереотипа, а это уже было некоторой, пусть и ненадежной, гарантией качества. Хорошие и даже замечательные школы ухитрялись существовать и в те времена. Сейчас уже трудно представить, даже тем, кто через все это прошел, какие усилия и какие компромиссы требовались от директоров этих школ, чтобы не дать начальству причесать их под ту же гребенку, что и всех остальных.

Евгений Семенович Топалер Но вот грянул гром... Началась перестройка. Ныне уже, к сожалению, покойный директор нашей школы, Евгений Семенович Топалер, любил повторять: "Школа не может быть островом". В конце восьмидесятых советские учителя на своей шкуре прочувствовали правильность этой мысли.

Перемены в образовании начались примерно с такой же скоростью, как и во всем нашем государстве. Вся система государственного контроля над образованием сохранялась (увы, в тот момент это мало кто осознавал), но начальники в этой сфере были, судя по всему, не менее растеряны, чем все остальные. То, что министерство в ужасе заметалось, стало понятно весной 1988, когда в школы были спущены новые билеты по истории, откуда выкинули традиционно там всегда присутствовавший Брестский мир. Клеймить прежними словами "Иудушку Троцкого" было уже невозможно, а говорить по-новому - еще страшно. А через несколько недель был сделан небывалый подарок школьникам. Думаю, что выпускники 1988 года до сих пор с радостью вспоминают тот день, когда перед самым окончанием учебы было объявлено об отмене экзамена по истории - в тот момент, конечно же, обязательного для всех, и о замене его... собеседованием без отметок. Помню, какими идиотами мы себя ощущали, сидя в непонятно зачем собранной комиссии и "просто так" разговаривая с учениками.

В общем-то, в те годы энергичный директор или даже энергичный учитель мог делать практически все, что его душе угодно. Политклубы, очень и очень независимые школьные газеты, дискуссии - в образовании, как и вообще в СССР, все началось с политики. После этого в школы проникли неформальные организации, рок-музыка, в вихре перемен, взметнувшемся ввысь на фоне экономических трудностей, куда-то исчезла школьная форма, просто-напросто ставшая недоступной по цене.

Дыхание свободы ощущалось с каждым годом все сильнее, и, опять же, как и во всем Советском Союзе, очень быстро превратилось в малоконтролируемую вольницу.

Помню, когда я это впервые поняла - в один из наших старших классов хотела поступить вполне симпатичная девочка. Все вроде бы было хорошо, за одним исключением - оказалось, что в ее школе администрация вообще отменила преподавание химии и географии. Причем сделано это было не из-за отсутствия учителей, а по неким, для меня и до сегодняшнего дня остающимся загадочными идеологическим причинам. Может быть, дело было просто в том, что, получив волю, каждый пользовался ей в меру своих возможностей и своей ответственности.

Впрочем, в эту бурную эпоху перемены происходили далеко не только анекдотические, но и очень-очень серьезные. Коснулись они и образования. Главное изменение было простым, долгожданным, но от этого не менее революционным - школы стали разными. Начало этому процессу было положено опять же в 1988 году, когда в недрах министерства Просвещения возникла идеи о создании в Москве гимназий. Сейчас, когда количество гимназий, лицеев и колледжей стало поистине космическим, уже трудно понять возникший в то время безумный ажиотаж. Никто точно не знал, чем гимназия должна отличаться от школы. Честно говоря, по-моему, и сегодня это не очень ясно, но сам факт появления чего-то другого, отличного от привычных школ, был подобен грому среди ясного неба. Помню, что во время первых вступительных экзаменов в нашу, как тогда это называлось, школу-гимназию, ученикам и их родителям, заполнившим школьный двор, приходилось давать указания через громкоговоритель. Среди них была девочка-семиклассница, которую родители привезли из Краснодара, и были готовы оставить ее в Москве одну у родственников. Все эти жертвы совершались единственно для того, чтобы вырваться из рутины, с которой прочно ассоциировалась средняя школа.

С созданием первых гимназий эксперименты, как известно, не закончились. С огромной скоростью начали появляться новые программы, многочисленные учебники, спецклассы с самыми различными, иногда просто невообразимыми уклонами.

В начале девяностых на нас обрушился свободный рынок - и стали появляться и множиться частные школы, и туда тоже ринулись родители, кстати, не обязательно самые богатые, а скорее те, кто стремился дать своим детям человеческое воспитание и не верил, что это можно сделать с помощью государства.

Среди всего этого разнообразия попадались иногда совершенно бредовые новшества, а иногда - совершенно замечательные. Проблема была в том, что маятник, отведенный в одну сторону, качнувшись, естественно, улетел на самый край противоположной стороны. Если контроля нет, то можно делать, все, что угодно. Хорошо, если директор спокоен и осмотрителен, а вот если он хочет бежать впереди паровоза, то его ученики могут, как это произошло с одной моей знакомой девочкой, изучать дифференциальные уравнения, не зная сложения дробей, и заниматься в начальной школе ДНК и РНК.

И все же, несмотря ни на что, к середине 90-х годов наше образование сделало огромный шаг вперед. То, что школы могут быть разными - государственными и частными, бесплатными и очень дорогими, гуманитарными, математическими, экономическими, юридическими, гимназиями, лицеями, - эта перемена стала общепризнанным фактом, утвержденным официально и принятым, осмысленным и одобренным общественным сознанием. Точно так же реальностью стала возможность для учителей выбирать тот учебник, или даже (о ужас!) те учебники, с которыми ему легче и интереснее работать, ту методику, которая представляется ему наиболее интересной, а для учеников - выбирать школу, независимо от места прописки, выбирать дополнительные курсы в гимназическом образовании, выбирать класс с тем или иным уклоном.

"Дикие" новации в большинстве своем приказали долго жить, дифференциальные уравнения третьеклассники благополучно забыли, зато те из них, кому повезло встретиться с настоящими учителями, поработать с хорошими учебниками, ощутили в полной мере благотворность произошедших изменений.

Безусловно, в нашей стране осталось огромное количество школ и учителей, которые продолжают учить по старинке, слыхом не слыхав ни о каких новшествах. В то же время, количество "консерваторов", очевидно, не стоит и преувеличивать. Не могу отвечать за все народное образование, но за последние годы я имела возможность общаться с учителями истории из самых разных городов и даже деревень. Оказалось, что историки, традиционно одна из самых контролируемых групп педагогов, "бойцы идеологического фронта", оказались очень открытыми для новых веяний. В школьном преподавании истории принципиально изменилось не только содержание - это-то было проще всего. За последние годы возникли совершенно новые методики, нацеленные не на бессмысленное зазубривание фактов, а на развитие мышления, а значит, на формирование независимой личности. Большая часть учителей, причем не только столичных, но и провинциальных, всеми силами пытается работать по-новому и воспитывать свободных людей, а не послушных зубрилок. У кого-то это получается лучше, у кого-то - хуже, это уже другой вопрос, но общее направление революционных перемен преподаватели, безусловно, уловили, поняли и приняли.

Вот только - революции почему-то всегда сменяются реакцией. Сегодня мы снова видим, что школа не может быть островом. Все то новое, что пришло в наше образование за прошедшие десять-пятнадцать лет, сегодня потихоньку уходит, причем делается это уже без громких слов, без скандальных журнальных публикаций или телевизионных передач, привлекающих всеобщее внимание.

Обратные перемены идут практически во всем.

Контроль всяческих органов образования никогда не исчезал, только в предыдущие лет десять он был не очень заметен - по крайней мере в Москве, в провинции-то с контролем, судя по всему, всегда было все в порядке. Теперь же даже в столице ясно чувствуется, как меняются времена. Все те же начальники, на все тех же или, может быть, слегка переименованных постах, продолжают регулировать жизнь школ. Управления образования, методисты, институты повышения квалификации. В принципе, в нашей стране при отсутствии надзора начинается такое, что хоть святых выноси. Не сомневаюсь, что если бы школы контролировали по-человечески, то многие учителя и родители только вздохнули бы с облегчением. Но так почему-то бывает очень редко. Кому-то везет - у них начальники хорошие, либеральные, симпатизирующие новым веяниям. Кому-то не повезло, и тогда проверять могут все, что угодно. Кстати, по крайней мере, применительно к истории, никто на сегодняшний день четко не знает, что надо проверять - знание фактов, умение мыслить или еще что-то. Но признаться же в этом нельзя, а значит, проверяют, что придется. Можно, например, сличать записи тем в журналах с названиями тем урока в детских тетрадях - это я, между прочим, не придумала, так действительно было в одной (а может быть, и не в одной) из московских школ.

Каждые пять лет образовательные учреждения должны проходить лицензирование, подтверждая свое право выдавать аттестат государственного образца. Не подтвердил, можешь, конечно, дальше учить, если только твоя школа частная, и если к тебе кто-то после этого пойдет. Так что без лицензии школа существовать практически не может. В принципе, идея безусловно правильная, но как тут не вспомнить великую фразу Виктора Степановича. Получилось как всегда. Впрочем, в данном случае, я даже не могу поручиться, что хотели как лучше.

Лицензирование пять лет назад было уже не легким делом. Лицензирование сегодня означает сбор такого количества безумных бумажек, составление такого количества графиков, схем, диаграмм, что на это уходят все силы учительского коллектива, и без того изможденного нелегкой жизнью. Результаты контрольных и примеры наиболее типичных ошибок, а также способы их исправления. Это только один из многочисленных документов, которые надо представить. Что уж говорить о незабвенном проценте качества, проценте обученности и тому подобных вещах, которые нормальный человек просто не может осмыслить. То, что в хороших школах отметки обычно ставят требовательнее, чем в плохих, конечно же, не учитывается. А еще проверяют детей и анкетируют учителей. Анкета, по крайней мере та, которую заполняли наши учителя, явно была переведена с американской и, судя по некоторым вопросам, предназначалась для работников какого-то крупного магазина. Очевидно, это называется использованием зарубежного опыта.

Что касается учебников, то и здесь разумное регулирование было бы очень и очень на пользу. Любой человек, хоть раз заходивший в магазин Педагогической книги, наверняка заметил огромное разнообразие существующих на сегодняшний день учебников. Плюрализм, как мы сегодня твердо знаем, - дело хорошее, но ведь надо еще уметь при нем жить. Во-первых, в этих многочисленных учебниках надо разобраться. Среди них есть прекрасные книги, а есть откровенная халтура, есть омерзительные шовинистические издания, есть просто бред сумасшедшего. Напечатать сегодня можно все, что угодно, вопрос только, что из этого доходит до школ. Несколько огромных издательств, из которых самое знаменитое, очевидно, "Дрофа", заняли безумно выгодный и практически неисчерпаемый рынок учебников и борются за право получить министерский гриф на своих изданиях. При нынешней бедности наших школ, учителя, может быть, и могут, поднатужившись, приобрести по одному экземплярчику каждого издания для себя лично. Но их ученики в девяноста девяти случаях из ста будут заниматься по тем книгам, которые присылаются бесплатно в школьную библиотеку. По этому поводу маленькое отступление - в Мексике лет двадцать пять назад хотели ввести бесплатные, выдаваемые государством учебники, и тогда там по всей стране прошли демонстрации учителей, протестовавших против столь бесцеремонного вмешательства в их права. У нас все как-то проще, бесплатным учебникам все рады, тем более, что иногда могут и что-нибудь хорошее прислать, только почему-то с каждым годом этого хорошего среди поступающих книг все меньше. А весь тот бред, который рассылается по всей стране, естественно, одобрен министерством.

Впрочем, и эта система, похоже, продержится недолго.

Сегодняшняя ситуация не очень веселая, но жить пока что все-таки можно. Разнообразие школ сохраняется, определенная независимость учителей и школ существует. Сохранились частные школы, экстернат, семейное обучение - все то, что дает возможность "нетипичным" детям избежать тяжкого пресса стандартного образования. Но проверяют все чаще, бумажек требуют все больше, а главное, судя по всему, у начальства очень обширные планы на будущее. Вот это как раз пугает больше всего.

Пресловутое двенадцатилетнее образование, о котором так много говорят и которого так боятся, как мне кажется, далеко не самое неприятное из того, что нас ждет. Что касается двенадцатилетки, то эта идея просто-напросто настолько не подготовлена и не продумана, что, очевидно, просто тихо отомрет. Учебников нет, концепции нет, программ нет. Есть, очевидно, только желание забирать выпускников в армию прямо после выпускного вечера. Конечно, как всегда бывает, добровольцы найдутся и напишут учебники, наскоро сляпают программы, а учителя будут учить так же, как раньше, только растягивая свои предметы еще на год. Если же начнут двенадцатилетку с начальной школы, то будут мучиться не старшеклассники, а малыши, которых загонят в душные классы в пятилетнем возрасте и начнут обучать по детсадовским методикам тому, что они могли благополучно узнать в тех же детских садах.

Но ведь огромная бюрократическая машина стоять не может. Сотни чиновников от образования должны чем-то заниматься. Сейчас модно заниматься реформами и концепциями, вот они это и делают.

Опять же, не знаю, как обстоят дела в сфере преподавания математики или физики, но "идеологическая" история кажется мне той лакмусовой бумажкой, определяющей изменения, которые в недалеком будущем коснутся нас всех.

Сегодня огромные силы брошены на создание концепции исторического образования в нашей стране. Дело, безусловно, очень и очень важное, потому что без концепции никто вообще не может понять, как и чему учить. Вот только те варианты, которые вышли из недр министерства и сопредельных ему ведомств, заставили похолодеть многих учителей. Оказывается, главной целью преподавания истории снова будет патриотическое воспитание. Именно оно, родимое, не развитие мышления, не создание представления об историческом процессе, а патриотизм. Сразу вспоминаю, как в 1981 году, когда я начинала работать в школе, мне объясняли, что каждый план урока должен иметь три цели - познавательную, воспитательную и патриотическую. "Что-то нехорошее в воздухе", - сказал бы Александр Галич, и, боюсь, оказался бы прав.

Варианты концепции вызвали возмущение учителей, несколько разгневанных статей, и наступило затишье. Думаю, что через некоторое время нам просто спустят сверху приказание развивать патриотизм, а потом придут проверять, как сильно наши ученики любят родину. Кстати, есть школы, где военно-патриотическая игра "Зарница" уже возрождена. Одна московская школа в прошлом году по просьбе начальства делилась своим опытом. У них игра шла прямо в школе в течение недели. Все учителя ходили с бумажными погончиками, учительская называлась "Штаб", а на переменах дети соревновались, кто составит более высокую пирамиду, прыгая на плечи своим одноклассникам.

Есть и другая опасность, тоже всячески насаждаемая сверху. Помнится, в бурные годы перестройки был выпущено специальное распоряжение министра просвещения, запрещавшее снижать оценку на экзамене за высказывание учеником собственного мнения. Сегодня, конечно же, никто не будет издавать противоположный указ. Просто сама школьная, и особенно экзаменационная практика приведет к соответствующим результатам. Наши дети по-прежнему должны знать огромное количество фактов, а способности рассуждать, очевидно, остаются за начальством.

Вступительные экзамены - тот роковой рубеж, о который разбивают лбы выпускники самых замечательных учителей, когда выясняется, что высшего образования по-прежнему достойны прежде всего те, кто знают имена командующих фронтами Великой Отечественной войны или год написания работы Ленина "Очередные задачи Советской власти", а вовсе не те, кто размышляют, пишут творческие работы и анализируют исторические источники. Идея единого государственного экзамена, которая усиленно разрабатывается и рекламируется в последнее время, сама по себе просто замечательна. Коррупция при поступлении в вузы достигла таких возмутительных размеров, стала настолько неприкрытой и циничной, что любую попытку искоренить это зло можно только приветствовать. В этом году ученики нескольких регионов России уже будут в виде эксперимента писать итоговые тесты, на основании которых смогут подавать документы в вузы.

Только будет очень обидно, если эксперимент, и так не слишком популярный в нашей стране, сорвется попросту из-за его неподготовленности. Во всяком случае, судя по тому, что говорят учителя, которым предоставили возможность поработать с первыми вариантами тестов по истории, они в очередной раз направлены на то, чтобы проверить память школьника. А хорошо ли он зазубрил все даты, а помнит ли он день Бородинского сражения? Есть и другая опасность - большая часть тестов, используемых на сегодняшний день, проверяет не только факты - их в конце концов несчастные дети зазубрят, но и оценки этих фактов, иногда абсолютно фантастические. Одна большая московская начальница, проверяя детей в прекрасной и хорошо известной школе, задала им потрясающий вопрос: "Кто победил в гражданской войне?" Получив тот самый ответ, который естественно возникает в уме каждого человека, она сообщила опешившим ученикам и учителю, что дело обстояло совсем не так. "Победили красные и немножко зеленые". Вот оно как бывает в жизни. Концепция, конечно, интересная. Не понятно только, почему все должны ее разделять. И даже если другие оценки будут не столь бредовыми, все равно такое тестирование подразумевает, что существует одна правильная концепция исторического развития и другие, которые знать не надо.

И в связи с этим возникает вопрос, какие факты, фактики и их оценки будет проверять грядущее единое тестирование? Даже если это не будет объявлено заранее, учителя быстро выяснят, из каких учебников эти факты извлечены, а это будет в свою очередь означать возвращение к единому государственному учебнику. Протесты, конечно, будут, но не слишком сильные - мы же не такие темпераментные, как мексиканцы. Поговорим, повозмущаемся и начнем учить по тому учебнику, на который будет рассчитано тестирование - поступать-то детям надо. Или, как в старые недобрые времена, станем говорить: "А теперь то, что нужно для экзамена". Все это очень и очень досадно. И особенно обидно то, что существует на свете много стран - от Великобритании до Израиля и Прибалтийских республик, где дети сдают письменные выпускные экзамены и по их итогам поступают в вузы. Не все, что делается в этих странах, применимо у нас, но ведь можно хотя бы задуматься, посмотреть. У прибалтов совсем недавно учились, как у нас, а сегодня выпускники уже пишут работу, где проверяется небольшое (и заранее определенное) количество фактов, а после этого они анализируют источники, показывая свою способность к самостоятельному историческому мышлению. И учителя, соответственно, работают на развитие именно этих навыков, а не тратят месяцы и годы на то, чтобы заставить подростков заучивать сведения, которые при желании можно найти в любом справочнике.

Может, стоит попробовать? Может, сначала подумать, а потом действовать?

Не знаю, что будет дальше. Опять с ужасом вспоминаю слова о том, что школа не может быть островом. Это значит, что учителя, только-только ощутившие хоть каплю свободы и независимости, узнавшие о том, что можно учить по-разному и по-новому, снова окажутся под идеологическим прессом государства. Один учебник, одна программа. А что дальше? Один народ, одна партия, один фюрер? Хочется надеяться, что такие мрачные прогнозы не сбудутся. Точно так же, как не хочется снова и снова повторять великие слова Виктора Степановича. Может быть, на это раз получится не как всегда?


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Арсений Расторгуев, Стандарт vs. менеджмент /11.05/
Задачи, поставленные в правительственной программе реформы образования, носят сугубо прикладной характер. Система образования должна выдавать стране не только специалистов, но и просто граждан, обладающих специфическим набором установок и ценностных ориентаций.
Елена Голубева, Свобода приходит нагая (часть третья) /03.05/
Подобно гоголевской героине, учительнице остается разложить перед собой все многообразные учебники и причитать: вот если бы к системе упражнений Бонка добавить современные темы для дискуссий, да игровые задания из оксфордских и лонгмановских книг, да тексты из старых школьных учебников - этак у нас все на иностранных языках заговорят.
Илья Смирнов, Министерство будущего - от Прокофьева до Филиппова /26.04/
Мы многое потеряли в области образования за последнее десятилетие. Но простого восстановления уже недостаточно.
Елена Голубева, Свобода приходит нагая (часть вторая) /25.04/
Иной раз учебники языка предлагают обсудить тему "Каким образом СМИ помогают подросткам выработать широкое понимание окружающего мира?" Возможно, если бы учитель обладал способностями В.В.Познера, урок достигал бы своей цели. Но подросткам обычно интересны другие вещи, и если в классе не получилась дискуссия - спрос с меня, как с "Познера".
Владимир Соколенко, Вуз: социальная база тоталитарного дискурса? /04.04/
К вопросу о реформе образования. "Господа первокурсники, представьте себе: распахивается дверь аудитории, входит Ректор и говорит: "Дорогие мои! Нет более сил смотреть на ваши страдания! Вот вам ВСЕМ дипломы "красные", и - гуляйте!" А дальше я со злорадством наблюдаю остановившиеся глаза, открытые рты и впервые в жизни осознание того, что идти-то некуда.
предыдущая в начало следующая
Тамара Эйдельман
Тамара
ЭЙДЕЛЬМАН
Преподаватель истории
euroclio@atom.ru
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Сумерки просвещения' на Subscribe.ru