Тема управления образованием актуализируется в связи с правительственными планами по его реформированию. Вполне естественно, что в планах экономических стратегов этот вопрос сводится к "управлению образованием как отраслью экономики". У каждой логической посылки есть свои следствия. О возможных последствиях "экономического" подхода к сфере образования и поговорим.

Программа реформирования образования в значительной мере построена на представлении о том, что законы эффективности функционирования в образовании должны быть идентичны законам всех других отраслей. Представляется, что такая политика может привести к весьма печальным последствиям для отечественного образования, и без того далекого от процветания. Речь идет не об угрозе "приватизации + разворовывания" школы и других учебных заведений и не о коммерциализации всеобщего образования. Спор о предпочтительности или недопустимости платного образования, обязательствах государства и т.п. носит, на мой взгляд, ценностный характер, а потому в принципе лишен позитивного смысла. Более того, я не считаю, что угроза коммерциализации образования реальна, а тем паче тотальна. Практика показывает, что частный сектор в этой сфере может на сегодняшний день выполнять только очень ограниченную роль дорогой и качественной альтернативы (хотя в случае с высшим образованием в нашей стране картину сильно искажает обязательная военная служба для молодых людей, превращающая частные вузы в основном как раз в низкокачественный дешевый вариант для не слишком умных и не слишком богатых). Проблема (и опасность!), как мне кажется, заключается в другом. Опасно не само понимание образования как отрасли народного хозяйства. Опасно то, что авторы реформы, похоже, свято верят в учебники по Economics, в которых Джонни и Билли торгуют лимонадом по разной цене, тут же приводятся кривые спроса и предложения, а чуть ниже можно прочитать про то, что монополия есть "bad", а конкуренция есть "good". Не буду спорить с корифеями: при торговле лимонадом в жаркую погоду, конкуренция - это хорошо (на себе проверял). Причем здесь лимонад? Притом, что Греф со товарищи с этим ни в коей мере не спорят и пишут: "До сих пор в образовании (за исключением очень ограниченных секторов) практически не действует конкурентный рынок, что существенно снижает эффективность общественных затрат, приводит к потере ресурсов на пути к учебным заведениям".

Мой преподаватель социологии на вводной лекции сказал про обществоведческий мэйнстрим: "Знаете, это поразительно. Они исследуют маленькое сообщество крыс, делают какие-то там выводы, а потом переносят их на большое сообщество людей и называют это наукой!" При чем здесь крысы? При том же, при чем и лимонад. Нет ничего хуже упрощенного взгляда не вещи. К сожалению, эта простая истина с трудом дается не только обывателям, но и ученым. В 1970 году Альберт О.Хершман опубликовал свою книгу "Exit, Voice and Loyalty", в которой на основе блестящих теоретических выкладок и обширного эмпирического материала подвергал серьезной ревизии традиционно принятые зависимости между некоторыми базовыми экономическими понятиями. Реакция "академического сообщества" экономистов была поразительной: книгу прочитали, написали на нее уйму хвалебных рецензий, объявили классикой... и поставили на соответствующую полку. Другими словами, чтобы не возиться с освоением нового взгляда на экономику, книгу Хершмана сразу отправили (с почестями) на пенсию, так и не дав теории "поработать". Прижилась она в результате в социологии, а потом и в политологии, поскольку для этих областей знания новации Хершмана "расшатыванием устоев" не были.

При чем здесь Хершман? При том, что его соображения на счет конкуренции в реальной экономике вообще и в образовании в частности могли бы многое добавить к тому куцему пониманию вещей, которое возникает по ознакомлении с обычным курсом Economics. Идея Хершмана проста настолько, что поначалу вызывает некоторое недоумение. Лишь ознакомившись со всеми следствиями, понимаешь, насколько глубока эта мысль. Я постараюсь изложить ее и показать, вслед за самим автором, который также приводил примеры из области образования, каково значение данного подхода для управления и политики в области образования.

Говоря о рынке, Хершман рассматривает ситуации упадка качества продуктов, услуг, соответствия организаций ожиданиям их членов и т.п., то есть оперирует экономически "естественными" категориями. Чтобы перевернуть традиционные представления о рынке, Хершман добавляет в традиционную схему лишь один компонент - качество. Этого оказалось достаточным, чтобы традиционная схема заработала совсем по-иному.

Традиционно качество исключалось из системы координат, а точнее говоря, сводилось к простому упрощению: некое количество продукта лучшего качества - это то же самое, что несколько большее количество продукта худшего качества. Это упрощение сносно работает в отношении товаров, качество которых выражается в долговечности, однако есть целый ряд товаров и услуг, оценка которых по чисто количественной шкале невозможна. Как-то раз мне подарили большую упаковку не очень вкусного кофе. Не могу сказать, что удовольствие от месяца потребления этого кофе было идентично неделе хорошего кофе. При чем здесь кофе? При том, что плохое образование остается плохим в любых количествах. Тем более что "количество" мы определять не вольны, оно нам дано "свыше", и равно ли оно десяти, одиннадцати или двенадцати годам - неважно. Чтобы понять, какое значение эта новая переменная играет в общей картине, нужно сказать о втором упрощении, от которого постарался уйти Хершман.

Это представление о колебаниях спроса как о единственном механизме контроля за качеством. В условиях идеальной конкуренции потребители в случае недовольства всегда имеют возможность "уйти" (exit) к другому идентичному товару или другой идентичной же услуге (пойти не к Джонни, а к Билли за тем же самым лимонадом по другой цене). Но в реальности мы, во-первых, далеко не всегда располагаем такой альтернативой (речь идет не только о монополии, но и о случаях, когда другие товары нас по каким-то иным причинам не устраивают: только Джонни кладет в лимонад лед, хотя и недокладывает сахара), во-вторых, можем не только "уходить", но и "поднимать голос" (voice) за улучшение качества (что нам мешает намекнуть Джонни о наших вкусах?). И в целом ряде ситуаций второй вариант оказывается не только более реальным для потребителей, но и гораздо более полезным для экономики, поскольку именно "голос" позволяет компании скорее оправиться, тогда как "уход" (покупателей, акционеров, менеджеров) часто влечет лишь дальнейший упадок. В случае с высоко конкурентной экономикой это не страшно - выживает сильнейший, но в ситуации более или менее монополизированного рынка (а это гораздо больше, чем может показаться) результатом становится просто упадок качества.

Если мы посмотрим на традиционные кривые спроса и предложения с учетом того, что ухудшение качества не то же самое, что повышение цены, станет очевидно, что эти два события влияют на ситуацию абсолютно по-разному. "Потребители-знатоки" готовы терпеть повышение цены, тогда как ухудшение качества может заставить их "уйти" даже к более дорогому товару, если его качество оказывается выше (естественно, противоположный подход свойственен покупателям, которые не могут себе позволить такую роскошь). Кроме того, кривая должна иметь разную форму при построении в разных направлениях: отток потребителей при падении качества и их обратный приток при его восстановлении на прежнем уровне - процесс несимметричный. Все это имеет прямое отношение к образованию как к одной из услуг, потребителями которой мы все являемся, и как к услуге, характеризуемой практически исключительно качеством и ценой, а никак не количеством. Родители будут забирать детей из школ в период "упадка" гораздо интенсивнее, чем те же родители будут возвращать их а период "оздоровления". Все это может показаться не таким уж и важным для каждого отдельно взятого родителя, обеспечившего своему ребенку образование лучше "обычного". Но с точки зрения общества в целом важно понимать две особенности всеобщего государственного образования, проистекающие из его доминирующего положения.

Во-первых, важно понимать то, что ключевую роль играет именно "всеобщность" образования. Мы не можем "уйти" от среднего государственного образования не потому, что у нас нет альтернативы, а потому, что даже отправив ребенка в частную или какую-либо "элитную", специализированную школу, лицей или гимназию при вузе, мы все равно остаемся жить в обществе, в подавляющем большинстве своем получившем образование в "обычной" государственной школе. Хершман сам называл это превращением public goods в public evils (общественных благ в общественные пороки). Единственным вариантом реального "ухода" в этом смысле остается только эмиграция в страну с более высоким уровнем среднего образования.

Во-вторых, практика показывает, что реальной альтернативы государственному всеобщему образованию нет. Частные школы способны взять на себя только небольшую часть учеников, также как и только небольшая часть родителей может себе позволить это. Как я уже говорил, авторы реформы уповают на конкуренцию как на механизм оздоровления и оптимизации государственного образования. Вряд ли эта конкуренция, прежде всего в силу того, в каком виде она существует "внутри" системы, может приносить какие-то положительные плоды. Для осмысления же роли конкуренции "внешней", то есть со стороны негосударственных учебных заведений, нужно упомянуть еще один парадокс Хершмана. Как его теоретическая схема, так и его эмпирические наблюдения (с которых и началась работа) показывают, что наличие "легкой" конкуренции не ведет к оживлению разлагающейся монополии. Более того, наличие у нее конкурента, предлагающего услуги более высокого качества, но не способного существенно повлиять на спрос в целом, может ухудшить ее состояние. К такому конкуренту "уходят" самые требовательные потребители - те, кто при отсутствии у них возможности "уйти" оказывали своим "голосом" наиболее сильное давление на монополию и тем самым способствовали ее оздоровлению. Не правда ли, эта ситуация слишком похожа на то, что происходит в нашем образовании. Родители, наиболее озабоченные качеством образования своих чад, стараются забрать их из "обычных" школ и отправить в частные, специальные, заграничные и т.п. - смотря по средствам и по возможностям. Государственная система образования избавляется от того давления, которое могли бы оказывать на нее эти родители и продолжает медленно разлагаться.

Я не хочу сам делать никаких выводов из сказанного. Все, чего я добивался этой статьей, - это дать читателям инструмент, при помощи которого они смогли бы сами оценить целесообразность того, что делает наше правительство в своих попытках реформировать образование. Насколько конкуренция сможет оздоровить его, а насколько - усилить отрыв ряда "продвинутых" школ от всех остальных, - вопрос, который следует обсуждать не только теоретикам и не только в экономических теориях. Думается, что вопрос этот - опять-таки ценностный. Одни считают, что одаренный "сын рабочего" должен иметь возможность стать "банкиром" (идеально-типически - американский вариант), другие - что нужно дать ему возможность получить достойное образование, оставаясь одним из "рабочего класса" (шведский вариант). Подобного рода дилеммы гораздо лучше описывает феминистская политическая теория, но только описывает. Любые попытки ответить на эти вопросы вне какой-то системы ценностей оказываются тщетными.

А возможно, дело не только в том, что образование не такая же отрасль экономики, "как и все остальные", а в том, что сама экономика не такая, как ее рисует традиционная экономическая теория. Я, конечно же, не могу позволить себе заподозрить, что Греф или Кузьминов знакомы только с примитивными учебниками по Economics (неоинституциональное исследование ВШЭ по проблемам коррупции прекрасно это иллюстрирует), но то, что стиль обоснования верности обозначенного пути выдержан именно в подобном духе, ввергает в уныние. И значит это, что нас с вами, уважаемые читатели, держат в лучшем случае за "чайников", которые знают, что если "Билли и Джонни торгуют лимонадом по разной цене"...

P.S. Очень рекомендую посмотреть подборку статей на тему "Реформа образования как проблема социального партнерства". Многое из того, что там было сказано, хорошо дополняет данную статью.