Острота споров о двенадцатилетнем образовании пошла на убыль.

Может быть, теперь можно спокойно обсудить, какая реформа нужна российской школе.

Особенностью современной школы является ее элитарность. Анализ программ и методик показывает, что в объеме преподаваемых дисциплин и их выборе закладывается направленность на лучшего ученика. Другая особенность - нагруженность теоретическим подходом. Даже такие практические дисциплины, как физика и химия, содержанием своим имеют преимущественно теоретические выкладки, а не практические исследования. То же происходит и с рисованием или пением, на которых дети все чаще изучают созданное другими искусство, но не создают его сами.

Эта школа берет свое начало от дореволюционной русской гимназии, хотя в программе нынешней школы существенно урезан блок гуманитарных дисциплин. В то же время, основательность освоения любого предмета требует достаточно больших усилий от ученика. Иначе говоря, школа не "опускается" до слабого, но (по интенции) подтягивает любого - до сильного.

Именно этот аспект составлял то, что наиболее ценилось в российской школе и чем она гордилась. Реформа школы и перевод ее на 12-летку аргументируется с помощью нескольких посылок, явных и скрытых.

Первая заключается в желании следовать европейскому "стандарту" образования в аспекте сроков. Вторая отражает сугубо местную проблему и никем не вербализуется. Известно, что количество поступающих детей стремительно уменьшается. Ясно, что это может привести к резкому сокращению потребности в учителях. Появление дополнительной армии безработных учителей существенно ухудшило бы социальный климат. Разумеется, это соображение открыто не выдвигается как мотив удлинения сроков обучения. Но оно очевидно, хотя потерявшие работу учителя начальной школы не могут быть просто "переведены" на обучение старшеклассников. Третья посылка - увеличение длительности обучения якобы позволит увеличить объем изучаемого материала, поскольку объем необходимого для усвоения материала растет, а дети и без того перегружены.

В пределе, если следовать подобной логике, оптимумом было бы создание процесса обучения, при котором ребенок учится в школе до пенсии. Тогда учителя всегда будут заняты, дети обучатся всему тому, что с нарастающей скоростью создают наши ученые, а попутно решится проблема детской наркомании, безнадзорности и т.д.

Если же подходить к ситуации серьезно, то перед нами встает не проблема длительности обучения, а проблема того, чему и как учить современных детей.

Если мы будем, как и прежде, ставить перед собой задачу дать детям наиболее полное представление о современном мире, то никакого времени на освоение этих знаний не хватит. В то же время, если мы сформируем у детей критическое мышление, заложим основы для становления у них целостного мировоззрения и научим их самостоятельно получать новые знания, то каждый человек сам сможет продолжить обучение и более глубоко освоить то, что ему необходимо в соответствии с потребностями жизни. Очевидно, что такой подход требует не увеличения времени на обучение, а изменение структуры образования и содержания составляющих его предметов.

Школа должна обучать мыслить, а не просто вкладывать в ребенка определенный набор фактов. Эта достаточно очевидная максима может разрабатываться в разных направлениях. Мы считаем, что продуктивен путь, при котором это требование может стать связующей нитью между разными предметами.

Известно, что речь - это оболочка, в которую человек облекает мысль. Изучение родного языка должно быть одновременно обучением грамотному мышлению. Если мы не занимаемся на уроках русского языка проблемами мышления, мы обучаем детей воспроизводить языковую форму, не задумываясь над содержанием мысли. Именно поэтому, заканчивая школу, большое количество людей легко списывает чужие мысли или записывает их на слух (этому они все-таки научились на уроках русского языка), однако с трудом самостоятельно оформляет собственную мысль в словах. Это еще ярче заметно на примере иностранного языка. Даже в специализированных школах дети легко произносят лишь заученные шаблонные фразы, тогда как с трудом выражают на чужом языке собственные мысли.

Следовательно, на первый план выходит не списывание готовых текстов или запись на слух воспринятых предложений, а обучение изложению собственных мыслей, например, в виде сочинений. Мы отнюдь не имеем в виду те опусы, которые принято писать на уроке литературы и "образцы" которых включают в сборники наподобие "100 золотых сочинений".

Принципиально не ориентировать детей на изложение того, что заведомо ожидает получить учитель. А тогда сочинения можно было бы начать писать уже с первого класса. Такие тексты будут содержать уникальные мысли конкретного ребенка. Пусть они будут предельно простыми, посвященными тем или иным ощущениям и наблюдениям детей. Достаточно двух-трех логически правильно оформленных предложений. (Ведь в реальной жизни и у взрослых не так много совсем новых мыслей.)

Прежде чем дети начнут записывать свои мысли в тетрадях, они произносят их вслух, при этом весь класс и учитель помогают обнаружить ошибки в формулировке мысли и подкорректировать ее. Свои мысли дети могут писать не только в тетрадях, но и у доски, причем несколько человек могло бы делать это одновременно, а учитель помогал бы каждому выражаться более четко и контролировал грамотность.

Подобная практика приведет к тому, что школа будет выпускать не только тех, кто умеет грамотно писать, но и тех, кто способен грамотно думать.

Стоит отметить, что рефлексия о предмете, а не только усвоение его содержания необходима и на других уроках. Математика - это тоже символический способ выражения мысли, и это необходимо понять. В настоящее время курс математики в школе заканчивается дифференциальным и интегральным исчислением, что соответствует математическим достижениям XVII века. Таким образом, человек, получивший среднее образование в начале XXI века, не имеет представления о методах изучения случайных событий и о статистическом подходе. Не имеет он и представления о границах математического описания - и потому нередко сильный в математике современный выпускник пытается проецировать представления о наличии единственно правильного ответа в задаче по математике или физике на социально-психологические явления и структуры.

Мы считаем, что на уроках биологии, физики и химии более ценно было бы научить детей ставить эксперименты и получать воспроизводимые результаты. Человек, не испытавший вкуса эксперимента, с трудом понимает, что такое подлинно научные данные и чем они отличаются от тех, которые получены на основе предпочтений исследователя. Неудивительно, что в дальнейшем взрослые люди легко ловятся на псевдотеориях, шумно опровергающих устоявшиеся взгляды, основанные на поверхностных сведениях, приобретенных в школе. Гораздо более ценным было бы понимание того, какие требования предъявляются к научному объяснению, и что случается, если новые данные не согласуются с данными других наук.

К обычным гуманитарным дисциплинам, с нашей точки зрения, необходимо добавить уроки практической психологии. На этих уроках дети должны учиться не просто общаться, но общаться в конфликтных ситуациях, учиться договариваться и понимать свои и чужие эмоции и убеждения. Сейчас в некоторых школах есть уроки права, но, с нашей точки зрения, необходимо дополнить их "уроками обязанностей" (о проблеме отношения прав и обязанностей, как их понимают дети, см. нашу статью.

Оставляя в стороне вопросы умения писать о литературе, заметим, что актуально научить ребенка писать резюме, составлять элементарные планы и проекты действий, понимать, что такое планирование бюджета.

Нам представляется, что такие якобы "периферийные" предметы, как уроки музыки или рисования, приобретут иной вес, если на этих занятиях будут активированы творческие возможности каждого ребенка. Ребенок должен попробовать извлекать звук из инструментов, составляющих духовой или народный оркестр, попробовать свой голос, попытаться создать музыку на синтезаторе. Здесь нужно найти баланс, позволяющий при свободе самовыражения осознать, сколько труда вкладывается в легкость музыкального исполнения. То же относится и к урокам рисования, где дети учатся изливать душу в красках, ваять из глины.

Таким образом, будущее школы - за отказом от приобретения огромного объема фактов. Куда более важно обучить детей находить факты самостоятельно, ставить эксперименты и критически осмыслять полученные данные.

И наконец, пора отказаться от понимания школы как ступеньки для подготовки к вузу. Такая установка, с нашей точки зрения, позволила бы сократить сроки обучения в школе. Лишь треть учеников пойдет в вузы, а остальные будут работать в сфере обслуживания и народного хозяйства. Для них нужно открыть разнообразные техникумы и училища, дающие высококвалифицированное профессиональное образование.

При этом стоит увеличить возможность поступления в вузы взрослых людей, а не ограничивать его 35 годами. Поработав на основе среднего профессионального образования, человек должен иметь право на профессиональный и интеллектуальный рост в любом возрасте - тем более что став зрелым, он скорее всего будет точнее видеть свои жизненные потребности и сможет учиться уже на платных основаниях.

Вот в профессиональные средние учебные заведения и стоило бы направить учителей, которым придется оставить школу. Тогда большие деньги, которые ежегодно направляются на обучение тех, кто давно уже обучаться не хочет, будут разумно истрачены.