Выступать второй раз не принято, а поскольку мой старый друг Андрей Немзер говорил после меня, то я и не смог сказать о главном. Попробую все же кратко сформулировать несколько тезисов.

1. Надежда на адекватную трансляцию литературного и культурного канона без оглядки на реальность - величайшая иллюзия. Многие из говоривших, вероятно, очень давно встречались с живым школьником (забавно, кстати, что я "обучаю" двух дочерей сегодняшних ораторов - Немзера и Сабурова: обе прекрасны). Так вот, ко мне приходят дети, окончившие 9 классов школы и знающие (заучившие наизусть и т.д.) этот самый канонический список текстов. И мне приходится немыслимыми усилиями преодолевать отторжение, даже отвращение, стойко возникающее по отношению именно к этим текстам. Преподавая канон только на территории самого же канона, мы его убиваем навсегда, безвозвратно. Если канону нет альтернативы, если она не предъявлена, то школьнику просто нужно забыть о злых пучинах неканонической повседневности и покорно погрузиться в отрадные эмпиреи классики. "Спаситель Пушкин" - так? Позвольте, но ведь мы живем - что там говорить - в неканоническую эпоху: вспомним тонны трудов, написанных по поводу "антитрадиционализма", имена Сергея Аверинцева, Эрнста Курциуса и иже с ними. Коварное влияние Интернета, клиповой стилистики на самом деле существует, но не только же в нем дело! "Неканоничность", то есть ставка скорее на культурную новизну, нежели на стабильность авторитета, составляет сущность нашего времени - хочется нам того или нет. Канон, разумеется, существует и сейчас, на то он и канон, тут Немзер прав, но функционирует он принципиально иначе, находится в ином контексте. Дети, как ни крути, ощущают себя (так им кажется, пусть это сто раз неправильно!) живущими вне канона. И вот приходит доблестный исполнитель стандарта с самыми благими намерениями и начинает разговор о вечных ценностях? Результат ясен:

В худшем случае - непонимание и фрустрация, стойкое и окончательное отвращение к классике.

В лучшем - двуличие: хотите, чтобы мы заучили наизусть "Осень" Баратынского, - пожалуйста! Желаете, чтоб говорили о нравственности и религии, или там - о сюжете и фабуле, - милости просим, дорогие учители-наставники! В старое время школьники столь же автоматически твердили о классовой борьбе и о луче света в темном царстве, и что? Ортодоксия остается ортодоксией, пусть даже, в отличие от коммунистических времен, она на сей раз "верна". Стандарт в этом случае действительно сработает, на выходе мы получим то, что закладывалось на входе. Но что это за срабатывание? Транслирует ли оно культурный канон в реальную ситуацию, в ту жизнь, которую школьник считает своей? Знали бы дорогие коллеги теоретики-разработчики, сколько же мне приходится тратить сил (месяца два по четыре урока в неделю), чтобы внушить детям простейшее: здесь, то есть на уроках, можно (и нужно!) говорить, что думаешь, не переходить двулично и подневольно на птичий язык мертвых назиданий о канонических вечных ценностях! Понимаете, в стартовой анкете ребенок пишет, что слушает, группу "Сепультура" и Децла и тут же, как только я спрошу о пройденном в его прошлой школе на уроках литературы, начинает без запинки излагать о лучах света в темных царствах. И никакого противоречия между масскультом и всаженной мертвой догмой! Попреподаю я по новому стандрату - будет мой ученик так же уверенно рассуждать о религиозных устоях русской культуры и - продолжать смотреть и слушать всякую дребедень, не видя тут никакого противоречия. Помните, как говорил в кино Василий Алибабаевич: "Так то - бензин, а то - дети!" Вот и думали бы себе мои дети, пожелай я в них вдолбить прекрасное и вечное в отсутствие всякой альтернативы: "Так то ж канон, будь он неладен, а то - живая жизнь, где, слава те господи, никаких баратынских не наблюдается... Сейчас четверку заработаю - и снова за Децла".

На какого школьника рассчитан наш стандарт, коль в стране так много (это звучало не раз) и "девиантных" учащихся, и "девиантных" же учителей, воспитанных в позапрошлую эпоху?

Отвечаю.

Лучшие из школьников (элитные гимназии и т.д.) будут зреть и мужать вопреки стандарту. Он им, даст Бог, не отобьет охоту к словесности, не навредит, они просто заучат правила игры, сдадут вступительные экзамены в вузы по принятым законам, а дальше будут жить со всегдашним интеллигентским кукишем в кармане, выставленным в пику всякой власти и ортодоксии.

Худшие школьники - исполнят чаяния стандарта, то есть автоматически и бездумно заучат, что помимо жестокой, но притягательной реальности клипа и порнографии, есть не менее суровая, но уж никак не завлекательная реальность "вечных ценностей". А им-то даже вступительных экзаменов сдавать не надо. Какой выбор они сделают? Подсказать ответ?

Прежде чем перейти ко второму пункту, специально разъясню, что ни в коем случае не принадлежу к огульным отрицателям стандарта, к неконструктивным критикам. Стандарт, конечно, необходим, и душа у меня болит и за державу, и за образование. Но паче болит от воспроизводящегося заново на моих глазах бессильного теоретизирования прошлых времен, от обреченности, которая сквозит в призывах к заучиванию и затверживанию...

2. По поводу предлагавшихся ограничений в преподавании литературы ХХ-го века. Ну, представим ситуацию начала века XIX-го. Какого-нибудь московского профессора Мерзлякова - раздираемого противоречиями. С одной стороны - друг Жуковского и Андрея Тургенева, пламенный сторонник романтического дружества. А с другой - приверженец классицизма в литературе. Читает дома у камина Вяземского и Жуковского, а с кафедры преподает только Хераскова и Державина. Отчего? Да оттого, что классицизм гарантирует трансляцию вечных культурных ценностей, Ломоносов воспитывает гражданственность и т.д. А романтическая литература сомнительна, еще нету, извольте видеть, для ее понимания дистанции, а Пушкин - так и вовсе подозрительный субъект, чуть ли не брань в стихи вставляет! Кому такая позиция на руку? Ясно - Булгарину и компании, которые горою стоят за нравственность и благонамеренность в литературе. Анахронизмы, мною допущенные, намеренны, я осознаю, что некорректно ставить в один ряд Мерзлякова и Булгарина, но важен-то принцип! Что увидит и услышит гимназист и студент 1810-20-х годов (читающий дома взахлеб сомнительных вяземских да дельвигов) в лекциях о Хераскове и Ломоносове? Вчерашний день, оторванные от жизни догмы. Попытка править историю литературы всегда уродует и то, что изымается за ненадежность, и то, что милостиво оставляется на поверхности в надежде на каноничность. В отсутствие живой связи времен и канон обращается в мертвую догму, и неканоническая до поры современность обретает одиозный ореол привлекательности запретного. Нет никакого догматизма у Ломоносова и Державина, прекраснейшие поэты! Только вот показать это можно лишь при наличии свободного выбора, при условии их спокойного сопоставления с юными бунтарями-романтиками.

Коллеги, доколе стону сему быти!? Да можно ли расписываться в собственном бессилии преподать Платонова, это через семьдесят-то лет после написания его основных вещей? Сколько нужно ждать мандата на беспроблемность, на гарантию каноничности Набокова? Булгакова? Трифонова?

Не голословно заучивать канон (как в старое время - Закон Божий в школах), а показывать, как классика прорастает сквозь живую современность, выживает и побеждает, соседствуя с низким вкусом и масскультом! Говорить и спорить "на территории" школьника, сочувствовать его мироощущению, его проблемам, а не идти со своим (пусть и правильным) уставом в монастырь людей, для которых даже Брежнев - персонаж давно минувших дней! Нельзя, некорректно, невыгодно прагматически, наконец, непрофессионально относиться к школьнику свысока потому только, что он еще пока не знает, когда родился Пушкин, но уже слушает тяжелый рок. Он - школьник наш - продукт иной исторической ситуации, дитя иной цивилизации, социальной популяции, если хотите. Он спрашивает родительницу (случай подлинный): "Мама, а Ленин - это до революции или после?"

Пусть популяция эта менее совершенна (выбирает пепси и т.д.), нежели наша, но если "отцы" желают толку добиться, им нельзя отгораживаться от законов, которые самими "детьми" над собою признаны, как бы ни были эти законы, по нашим понятиям, ничтожны и опасны.

3. Последнее. Самому пожилому из выпускников Института европейских культур было в момент окончания Института - 58 лет. Самым юным моим ученикам - 13. Дистанция огромного размера, не так ли? Ключевая проблема европейского и отечественного образования - вопрос о главной его целевой установке, которая зависит в том числе и от возраста обучающихся. На этот вопрос можно ответить двояко.

В тоталитарной системе и в детском саду, и в вузе готовили "специалистов для народного хозяйства", которые займут заранее спланированные Госпланом ячейки (принудительное "распределение"). В иных - демократических - мирах учебные заведения удовлетворяют образовательные потребности личности. А уж куда личность эта самая работать пойдет, и пойдет ли вообще - можно только предполагать и догадываться. В девяностые годы на знаменах высшего образования мы официально начертали демократические лозунги. Оно у нас теперь - согласно закону - тоже в первую очередь "обслуживает потребности", а уж потом - "формирует специалиста" (нравственное и гражданское воспитание выношу за скобки, оно всюду предполагается по определению). Все наши беды от непроясненности целевых разграничений среднего и высшего образования. Ясно, что чем взрослее человек, тем недопустимее решать за него его же судьбу, - здесь образование должно удовлетворять потребности. Так же ясно, что чем младше ребенок, тем в большей степени о его образовании должны думать ответственные лица: родители, общество, государство, педагоги-профессионалы, здесь речь идет о получении стандартизированного набора знаний-умений-навыков. Как нащупать грань между первым и вторым вариантами целевых установок образования? Где она пролегает - между школой и вузом? Между "средним" и "старшим" школьным возрастом? Пока ответ на этот вопрос не будет найден - разговор о функциях госстандарта школьного образования будет оставаться ущербным...