Василий Андреевич Жуковский, фактически, первым попробовал зафиксировать в новейшей литературе обаятельную древнюю традицию святочных гаданий. Вот приятно бы было, поставив в бане зеркало, увидеть в нем всякие грядущие кошмары - плохие тесты Единого Государственного экзамена, непригодные стандарты образования, монополизацию производства плохих школьных учебников, а наутро - понять, что все это только страшный сон, а в реальности солнечного зимнего утра вместо ночного мертвого жениха встретиться с чем-нибудь привлекательным, как, например, с обустроенной профильной школой, где сидят веселые, остроумные, заинтересованные в учебе дети, а преподают им симпатичные, образованные, добродушные и энергичные учителя. А где-то рядом прекрасные институты, где учатся люди, всей душой рвущиеся получить необходимые познания и начать самим преподавать.

Но сон Светланы Жуковского может оказаться неприменимым к условиям XXI века. Разбежавшись навстречу прохожему, боишься услышать обрывающее все надежды на прекрасное "АГАФОН" из святочных приключений героини пушкинского "Евгения Онегина". А за прозаическим Агафоном последуют и все прочие сулящие беду персонажи уже из Татьяниного сна - медведь, разбойники, чопорный остов, чудище с петушьей головой и так далее.

Но литературная традиция святочная и несвяточная дают нам право иногда все-таки помечтать, не боясь уподобиться Манилову или Обломову. Ведь казалось бы, что может быть лучше, чем представить себе, как несколько человек через две недели в первый день после каникул с радостью отправятся в школу на первый урок длинной третьей четверти? Хорошо, пусть в первый понедельник будет трудно просыпаться, нужно будет пересилить себя даже самым усердным, самым заинтересованным. Но ведь уже второй урок, второй день, третий - это уже не сказка, не утопия - а существующая реальность. Есть дети, которым в школе хорошо и интересно. Есть школы, где таких детей много. А многие ли, пусть даже самые лучшие, учителя ставят перед собой задачу каждый урок и для каждого ученика сделать хотя бы чуть-чуть праздником? А если постараться? А если получится? Не станет ли тогда детей, которым радостно идти в школу, намного больше? Не окажется ли тогда для этих учителей работа источником ощущения собственной состоятельности, профессиональной пригодности, социальной востребованности? Может быть, в этом отыщется источник восстановления или создания престижа профессии учителя? Можно ведь сколько угодно рассуждать о необходимости платить учителям достойную зарплату. И это, действительно, необходимо (как необходимо платить ее каждому, кто занят своим делом на своем месте). Но учителя, который смотрит на свои часы в школе только как на один из возможных способов получать деньги, а уроки для детей, а часто и для себя превращает в сорт каторги, никакими зарплатами не изменишь. Как это ни удивительно, но не все проблемы можно решить с помощью денег. Пушкин здесь более надежный инструмент. Давайте вспомним:

...Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.

Давайте пожелаем нашим учителям в 2003 году хоть немного уподобиться "убогому французу"! С Новым годом, дорогие коллеги!