В крошечном американском городе Мидлбери (штат Вермонт) прошел симпозиум "Петербург как культурный миф", посвященный 300-летию северной столицы. Что ему Гекуба? К чему далекий город на болоте добродушному вермонтовскому фермеру, мирно вспахивающему тучные земли, пасущему на зеленых лужайках шоколадных лошадок и неправдоподобно чистых пятнистых коров, слышавшему о далекой российской стране лишь благодаря многолетнему "вермонтскому затворнику" Солженицыну. Ни к чему. И фермеры тут ни при чем. Это все Мидлберийский колледж, каждое лето открывающий Русскую школу с превосходной программой для студентов, желающих выучить сей варварский язык, а заодно постичь тонкости русской души и культуры.

Студентам и аспирантам, берущим в колледже курсы по русскому языку, истории и литературе, не дают сделать на английском ни вздоха. На мои английские приветствия я неизменно слышала аккуратно выговариваемое: "Здравствуйте", "Приятно познакомиться", "Хорошо". Называется погружение в язык. Говорим только по-русски! И в классе, и в коридоре, и в столовой, и в окружающем колледж лесу. По которому, между прочим, бегают самые настоящие, живые зайцы. Завидев людей, зверье даже не думает бежать, и лишь рассмотрев, кто это там бродит по тропинкам, лениво ускакивают в кусты.

В столь буколическом контексте могла родиться только идиллия. Что и случилось. Русский симпозиум, посвященный мифу Петербурга в русской культуре, получился пастушески благодушным и на удивление осмысленным - как для участников, так и для слушателей, ради которых симпозиум и устраивался.

Чтобы погружение в русскоязычную стихию не обернулось морской болезнью, студентов то и дело зазывают в кают-компанию. В колледж приезжают русские музыканты, артисты, режиссеры, дают концерты, читают лекции, показывают русские фильмы. В прошлые годы здесь уже побывали Елена Боннэр, Владимир Войнович, Елена Ханга. В этом сезоне здесь гостят режиссер Александр Митта и Марина Гольдовская. Русский симпозиум - в том же развлекательно-познавательном ряду. А потому открылся он лекцией об архитектуре Петербурга, прочитанной Ириной Шевеленко, автором недавно вышедшей в Москве монографии о Марине Цветаевой. Лекция должна была быть понятна даже "первоклашкам", выучившим пока лишь несколько десятков русских слов, и потому наполовину состояла из картинок - по экрану проплывали величественные петербургские здания, мелькало пестрое кружево петровского барокко, тянулись ровные классицистические перпендикуляры. Ни дворов-колодцев, ни замусоренных подъездов, ни обветшавших стен рабочих кварталов - Петербург красивый город, вторая Венеция, она же Амстердам, а миф он и есть миф.

Стихи Мандельштама, Ахматовой и Бродского, прочитанные Вениамином Смеховым под Чайковского и Лядова, исполненных Татьяной Ямпольской, внесли в миф новые обертоны: Питер оказался еще и городом страха, нервов, мучительных встреч. (Под исполнение стихотворения Мандельштама "Я вернулся в мой город, знакомы до слез..." профессор университета Джорджии Елена Краснощекова, автор самого основательного из всех существущих труда по творчеству Гончарова, рассказала мне историю о своих американских студентах: трагические слова "и всю ночь напролет жду гостей дорогих,/ шевеля кандалами цепочек дверных" те восприняли буквально: Мандельштам ждет дорогих ему друзей в гости.)

Ну, а дальше, а дальше - понеслось! Перед пораженными слушателями закружились, замелькали все обличья, все маски самого фанатастического города на земле - Медный всадник скакал по болотным кочкам, сквозь перекрестки улиц лунных, по потрясенной мостовой, Пушкин писал и читал без лампады, чуть отсвечивал пунша пламень голубой, Бродский все обещал, но так и не пришел умирать на Васильевский остров, словно сыгранный на шарманке, он лжет во всякое время, этот Невский проспект!

Екатерина на глазах превращалась в любимую внучку императора Петра (доклад Веры Проскуриной - далее называя в скобках имя докладчика, слово "доклад" мы будем пропускать), Александрийский столп в пушкинском "Памятнике" оборачивался древней помпейской колонной (Олег Проскурин), Павловск Марии Федоровны представал в стихах Жуковского истинным Эдемом (Илья Винницкий), а у самой столицы обнаруживался двойник - невидимый град Китеж (Ксана Бланк), как, впрочем, и живая душа (Дмитрий Бобышев). Блаженная Ксения тихо прошагала по залу в зеленом мужнем костюме (Майя Кучерская), ломились столы старинных петербуржцев (Лариса Фрумкина), гоголевский, пушкинский (Сергей Давыдов, Сергей Коковкин), гончаровский (Елена Краснощекова), блоковский (Александр Грибанов) город, двоясь, троясь, множась, водил сам с собой хоровод, не узнавая себя во множестве отражений. Тут прибежали красногвардейцы, Петербург отправился к своему подводному собрату, загрохотала революция, всплыл Ленинград, наступила блокада (Нина Перлина), ахматовские птенцы - Рейн, Найман, Бродский и Бобышев - срифмовали свои первые строки. Некоторые из них Дмитрий Бобышев прочитал и в докладе и продложил читать чуть позже на поэтическом вечере, поэт следующего поколения, Владимир Гандельсман, похватил эстафету, порадовав слушателей непринужденностью в речах, жестах и стиховых интонациях. Тут явилась ленинградская проза - Валерий Попов (Александр Генис), Сергей Носов, Павел Крусанов, Владимир Назаров, Александр Секацкий, Вадим Назаров (Лиля Панн), изгнанники рыдали об оставленном городе (Иван Толстой).

Небольшой нырок в фантастической красоты горное озеро, дружественный пир, полный плотного общения друг с другом и гигантскими чайками, немой фильм "Шинель" (1927), поэтический вечер. Но тут уж и ночь сгущенною массою налегла на город. Тонкий запах навоза заструился над колледжем - полно, в Америке ли мы? Не сон ли то, не морок? Симпозиум почти завершился, а ярмарки тщеславия, а напряжения, а соперничества, а тайного недоброжелательства ничуть не бывало- возможно ль это? В идиллиях - да.

Вот она, благодатная почва Русской школы колледжа Мидлбери, не имей симпозиум отчетливо просветительских целей, ничего подобного бы не случилось. Но по счастью, симпозиум рассчитывался в первую очередь на американских аспирантов и студентов. А потому никто из выступавших не боялся сказать банальность, повторить якобы общеизвестное, процитировать часто цитируемое - ведь для студентов все звучало в первый раз. В итоге сообщения получились внятными, яркими, увлекательными, и интересно было всем. Студенты бродили с сосредоточенно-блаженными лицами, представления о питерской поэзии, культуре можно было составить только восхищенные. Доброжелательные речи, приветливые улыбки, бурное и веселое общение. Казалось, продлись симпозиум еще немного, и вопрос "Как нам обустроить Россию?" станет ясней, чем солнечный вермонтовский день.