Начался показ гримас. Первая появившаяся в отверстии рожа, с вывороченными веками, разинутым наподобие звериной пасти ртом и собранным в складки лбом, напоминавшим голенище гусарского сапога времен Империи, вызвала у присутствующих такой неудержимый хохот, что Гомер принял бы всю эту деревенщину за богов. А между тем большая зала менее всего напоминала Олимп. <...> На смену первой гримасе явилась вторая, третья, потом еще и еще; одобрительный хохот и топот усиливались. В этом зрелище было что-то головокружительное, какая-то опьяняющая колдовская сила, действие которой трудно описать читателю наших дней.

Виктор Гюго, "Собор Парижской Богоматери"

Кто не помнит многочисленных ситуаций детства, когда тебя волокут за потную лапку в цветной варежке по первому снежку, а мимо идет такое!!!! Такое иде-о-о-о-о-т!!! У него ноги колесом, руки тоже колесом, голова качается, одного глаза вроде как совсем нет, слюни капают, на спине горб √ о-о-о-о-о-о... Что же это за диво дивное?! Замереть и пялиться во все глаза и все-все запомнить, чтобы потом зловещим шепотом рассказать в тихий час сопящему от ужаса соседу, чтобы придумать страшную сказку про то, как это не слушалось маму или плохо кушало кашу, или вступило в открытый бой с Черной-Черной Дверью... И идет он смешно, ковыляет, как заводная обезьяна, - обхохочешься, обкривляешься... Но тащат, тащат, волокут прочь, не дают рассмотреть как следует, а на "что?" и "почему?" отвечают раздраженно: "Не пялься, человек болеет. Нехорошо рассматривать. Думаешь, ему приятно? Он же не виноват. Тебе бы было приятно, если б на тебя глазели? Поправь шапку и перестань тянуть ноги, опоздаем".

Это потом мы заучили два постулата: "На больных не обижаются" и "Нехорошо смеяться над чужой бедой". Правда, сперва использовали мы их в основном в контексте ругательно-презрительном, но с возрастом, побывав в парочке подростковых переделок, мы как-то поняли их смысл на собственной шкуре. И научились жалеть уродов - не потому, что так надо, а по-настоящему, от способности поставить себя на их место, а еще позже - от понимания, что грань тонка и рок непредсказуем...

Готовя этот текст, я пыталась найти что-нибудь по истории выставок уродов - мне хотелось знать, когда они прекратили свое существование в качестве массового явления. Ничего конкретного мне выяснить не удалось - но в конце прошлого века они еще были на каждой ярмарке, да и в начале этого хватало передвижных цирков, балаганов, паноптикумов, где были и бородатые женщины, и горбатые карлы, и "человек с крокодильей кожей", и гидроцефалы, и микроцефалы, и все прочее, что природа сотворила в вечной своей спешке со свойственной ей жестокой небрежностью. Почти всегда кошмарная жизнь в балагане была для этих людей легче кошмарной жизни в быту: здесь у них по крайней мере были хлеб, кров и ощущение своего места в мире.

Хозяева паноптикумов (вопреки литературной классике, они зачастую были сострадающими и честными людьми, собиравшими несчастных под свое крыло, защищавшими их по мере сил и старавшимися прокормить себя и труппу ездой по ярмаркам и базарам) твердо знали, что человек всегда будет готов платить за две возможности: возможность удовлетворить свое любопытство и возможность почувствовать собственное превосходство. Эти два товара прекрасно продавались даже в самые голодные времена - особенно в голодные времена! Когда положительного в жизни мало, ничто не ценится так высоко, как возможность отвлечься от собственных бед и ощутить, что ты кое в чем получше некоторых.

Гуманизм, социализм, сериал "Скорая помощь" и польза благотворительности в рамках предвыборной кампании - в последние десятилетия демонстрировать уродов за деньги стало нехорошо. Вернее, глазеть на уродов за деньги стало нехорошо, а испытывать при этом положительные эмоции стало еще того нехорошее. В наше время при виде больного водянкой надо сочувствующе отворачиваться и изо всех сил смотреть на облака. Не знаю, не знаю. Может, ему было бы приятнее в балагане, чем среди этого подчеркивания его "нормальности". Но речь не об этом.

Речь о том, что спрос никуда не делся, а предложения не стало. Любовь к здоровому смеху над выродком, любовь к ощущению собственной нормальности, любовь к беззаботному издевательству над недостатками ближнего остались - не стало легитимных объектов для удовлетворения этой любви. Как известно, спрос порождает предложение.

Нам запретили издеваться над больными - но нам никто не запрещал издеваться над здоровыми. Нам, правда, много раз предлагали этого не делать - но как-то очень тихо предлагали, мы не слышали, заняты были. Поэтому когда человек в переходе трясет перед нами культями - мы на него не смотрим, а когда человек в телевизоре трясет перед нами носом с двадцатью одной серьгой в каждой ноздре - мы смотрим, специально освободившись от других дел к соответствующему часу, сев в специальное удобное кресло, со специально припасенной банкой любимого пива, со специально выращенным нами сладким, радостным, надежным ощущением, что это не мы там корячимся, и не наши знакомые, и даже не наши дети (если мы, конечно, не ошибаемся). Нам хорошо.

Мне кажется, приди сегодня к дирекции солидного телеканала чувак и скажи он: "Давайте организуем передачу, куда будут приходить всякие выродки и где они будут демонстрировать свои горбы, родимые пятна, деформированные десны и заячьи губы", - его пошлют (опять-таки - мне так кажется). А приди он и скажи: "Давайте организуем передачу, куда будут приходить всякие моральные уроды и танцевать стриптиз при весе 120 килограммов, драться на сцене, рассказывать, что они реинкарнация Гитлера, что они переспали с собственной мамой и что у них восемь мужей обоих полов", - ему скажут: "Вау, чувак. Ты верно мыслишь, чувак. Принеси смету".

...Вам знакомо такое чувство - стыд за дурака? За чужого, не известного тебе, но выставляющего себя на всеобщее посмешище дурака? Нет? Ну и слава богу. Ток-шоус форевер.