Когда поездка в Париж становится не погоней за достопримечательностями, когда, завернув за угол, ты знаешь, какая площадь откроется твоему взору, а поездка на метро не приравнивается к полету на Венеру, лица парижан кажутся похожими на московские, а выпить чашку кофе на террасе в кафе не представляется шиком или картинкой из фильма, тогда наконец начинаешь чувствовать этот город и жить его жизнью. Это происходит незаметно, ты не смотришь на парижан как на эталон моды и красоты (в чем многие разочаровываются), а скорее обращаешь внимание на туристов как на некое инородное тело в пространстве, которому ты уже принадлежишь.

Впрочем, Париж невозможен без туристов. Собираясь туда в ноябре, я мечтала увидеть город с его настоящими обитателями. Увы, по утверждению самих французов, которые трепетно и с доверием относятся ко всей передаваемой им посредством масс-медиа информации, именно эти самые масс-медиа и сообщили, что по данным социологов Париж и Франция в целом является страной, принимающей наибольшее количество туристов в год. А прибыль, получаемая от туристов, дает французской казне немалую сумму. Поэтому, скрипя зубами, французы стараются не замечать их, избегая места их скопления, благо что путеводители четко фиксируют обязательные места их пребывания.

Впрочем, в Париже не так уж и трудно ориентироваться без путеводителя. Эйфелеву башню, Триумфальную арку, Собор Парижской Богоматери и Лувр с детства знают все. В 2000 году, ожидая еще большего наплыва туристов, французы построили на площади Согласия колесо обозрения, очень похожее на то, что стоит в Москве, в Парке Горького, только лишь с тем отличием, что ночью красочно освещается и стоит не где-нибудь в сторонке, а прямо на одной из главных площадей города. Парижанам оно не нравится, они перешептываются, что мэр Парижа, решивший придумать новую достопримечательность, выбрал именно этот проект, так как директор ассоциации цирков и балаганов Франции - его друг детства. Мол, и народу в диковинку, и другу прибыль. Одна радость, что стоять этому кольцу обозрения лишь год. Вот и отсчитывают они деньки до конца 2000 года. Только, признаются, привыкать стали. Все у них так. И к Эйфелевой башне привыкли, и к Пирамиде в Лувре, того гляди и с колесом расставаться будет жалко.

Радует и парижан, и туристов другое новшество. Первые десять минут каждого часа, с наступлением темноты, Эйфелева башня начинает сверкать тысячей маленьких огоньков, переливаясь в темном небе Парижа. И здесь французы не обошлись без колкостей в адрес туристов. По их утверждениям, каждый час на башню запускают новую группу японских туристов, которые по команде начинают фотографировать. Замечание очень меткое, так как японцы действительно фотографируют буквально все. Даже когда я обменивала деньги на Елисейских полях, от проходившей группы японских туристов отделился маленький человечек в сером плаще и сделал несколько фотографий обменного пункта. Увидев это и, вероятно, повинуюсь стадному инстинкту, все остальные ринулись делать снимки, передавая друг другу фотоаппараты, на фоне надписи Change.

В путеводителе по Парижу 2000 года, описывающем основные места для посещения в год Милленниума, в разряд новых достопримечательностей попала новая ветка метро, где поездами управляют компьютеры и все автоматизировано. Интересно то, что эта ветка является большей приманкой для самих парижан, отвыкших от метро, и затащили на нее смотреть именно они. На мой взгляд, стоит посмотреть старые ветки метро, с ручками на дверях и старыми сидениями, типичным для парижского метро запахом резины и небольшими перронами. На новой ветке привлекательна станция-сад с тропическими деревьями. Все остальное стандартно, только, пожалуй, при приближении поезда стоит убедиться в отсутствии машиниста.

За две недели пребывания я лишь один раз увидела попрошайку. Причем, главным его аргументом было то, что ему 35 лет, он не может найти работу и нельзя же ему дать погибнуть от голода в столь молодом возрасте и полном расцвете сил. Одна пожилая дама, вероятно растрогавшись, протянула ему стофранковую купюру, и он радостно покинул вагон.

Но удивительны подземные музыканты: это не любители-одиночки, а небольшие дуэты и трио, работающие в разных стилях - от джазовых импровизаций до популярных мелодий Джо Дассена. И не ленятся же они таскать из вагона в вагон виолончель, - только за это стоит протянуть им несколько франков.

Приехав далеко не в первый раз в Париж, я сделала определенный вывод: это тот город, в который приятно возвращаться. И не потому что там течет Сена и есть холм с красивым названием Монмартр, а потому что там ничего не меняется. Все стоит на своих местах. Те же кафе с красивыми названиями, те же улицы и парки, те же лица людей. Но при этом завидном постоянстве всегда делаешь новое открытие. В этот раз я наконец попала в Бобур - центр Жоржа Помпиду, который открылся после ремонта в начале года. Когда я приезжала пару лет назад летом в Париж, это место скорее напоминало площадку перед сценой в Вудстоке. Огромная толпа молодежи из разных стран, расположившаяся на площади в ожидании какого-то действия, уличные музыканты и темнокожие (не дай бог вам назвать их неграми) продавцы сувениров.

В ноябре все эти люди, вероятно решившие, что Бобур из-за необычности архитектуры является прибежищем молодежи, разбрелись по своим странам и ушли с головой в изучение различных наук. Сам же центр в полдень напоминал университетскую библиотеку в первом гуманитарном корпусе МГУ. Расположенная на нескольких этажах, библиотека оснащена новейшими компьютерными системами, причем вход туда свободный. Любой желающий может зайти и поработать за компьютером, установленным на каждом столе, заказать нужную книгу и при необходимости тут же сделать копии. На пятом этаже находится Музей современного искусства, который притягивает редких для этого времени года молодых туристов. В экспозиции "1905-1956 гг." выставлены полотна художников начала века - Пикассо, Миро, Кандинского и многих других. Но все это можно увидеть и в любом другом музее современного искусства Европы. Хотя - о вкусах не спорят.

Впрочем, далеко не все достопримечательности Парижа столь же доступны, как Эйфелева башня или Бобур. Не каждый француз, не говоря уже об иностранцах, когда-либо заходил в святыню государства - сенат. Мне посчастливилось его посетить, удалось не только посмотреть зал заседаний, но и побеседовать с лицами, приближенными к сенаторам. Итак, сенат - весьма красивое здание, построенное при Екатерине Медичи и когда-то являвшееся ее резиденцией. Но главная особенность - не столько архитектура и история здания, сколько люди, регулярно его посещающие.

Я была в пятницу - когда в здании сената не происходит никаких заседаний. Поэтому в коридорах довольно пустынно, сенаторы отдыхали от бессонной ночи, во время которой обсуждался вопрос армянского геноцида. Когда на повестке дня стоят столь острые вопросы, время таких заседаний не регламентировано, поэтому на этот раз оно закончилось в 6 часов утра. Интересно и другое. Обычно темы заседаний планируются заранее, так что если кого-то интересует вопрос, намеченный для обсуждения, можно заранее подать заявку в сенат, с объяснением, какое отношение вы имеете к поднимаемой проблеме, а затем присутствовать на самом заседании в специально отведенной для этого гостевой ложе. Говорят, что при обсуждении армянского вопроса зрители весьма бурно реагировали на выступления, а после заседания, закончившегося на рассвете, на улице их ждала толпа соотечественников с барабанами и бубнами, отплясывающая народные танцы.

О самих же сенаторах ходят легенды. Зал заседаний разделен на несколько секторов - справа правые, слева левые, а посередине остальные, расположенные по мере приближенности к той или иной партии. Во время заседаний разворачиваются дебаты, перерастающие в настоящие страсти; из одного конца зала в другой выкрикиваются аргументы каждой из сторон, так что порой это действие скорее походит на сцену из театральной постановки. Однако после заседаний противники мирно сходятся в буфете или зале переговоров, похлопывая друг друга по плечу, поздравляя с успешным выступлением. Так что политика политикой, а в жизни можно о ней и забыть.

Кстати о буфете. Святое, можно сказать, место. В детстве без посещения буфета, будь то в театре или в музее, я считала мероприятие несостоявшимся. Так вот и здесь, решила его не обходить своим вниманием. В благодарность за посещение сената решила напоить своих сопровождающих кофе, в тайне надеясь, что стоит он не больше, чем не Елисейских полях. Оказалось, что не зря надеялась. Для сенаторов чашка кофе стоит три с половиной франка, тогда как на вышеупомянутой улице меньше чем за 25 вы не найдете. Так что спецбуфеты существуют не только у нас в стране.

Следующим моим вопросом была заинтересованность в устройстве на работу. Конечно, променять "РЖ" на какую-либо должность в сенате я не собиралась, но на всякий случай спросила. Вакансий у них много, но и желающих тоже хватает. Самый большой конкурс - на должность садовника. Сенат, расположенный в Люксембургском саду, отвечает также за все его клумбы и фонтаны. В успешной работе штата садовников сената можно убедиться, прогулявшись по саду, благо что вход туда совершенно свободный. Также большой популярностью пользуется должность стенографистки. На вопрос, какое у нее должно быть образование, мне сказали, что это не имеет никакого значения, главное - чтобы высшее. Пусть даже по биологии - темы заседаний настолько разнообразны, что человек со знанием какой-либо точной науки всегда может пригодиться. Обязательно ли быль французом - на этот вопрос не ответили. Смутились, наверное. Или побоялись, что буду претендовать на должность садовника - вероятно, слишком долго я разглядывала букеты, выставленные в сенате, сравнивая некоторые виды цветов с теми, что растут у меня на даче.

Впрочем, на этом моя культурная программа не закончилась. "Уж чего, а культуры в Париже хватает. Только вот искорки какой-то во всем этом нет", - сказал мой приятель, проживший там несколько лет. Но о ностальгии русских по привычным им московским ритмам - потом, а пока об искусстве. В ноябре в Париже с выставками, скажем прямо, не густо. Пожалуй, единственной, заслуживающей внимания, была выставка импрессионистов "От Курбе до Матисса" в Гран Пале. Вроде бы, где их только нет. В музее Орсе, где представлена, пожалуй, самая большая коллекция, они являются частью постоянной экспозиции. Так чтобы не обвинили французов в банальности, они придумали тему: Средиземноморье.

Принцип экспозиции такой: выставлять картины не отдельно взятого художника, а по темам. Каждый зал имеет свое название: "Берег", "Море", Шхуны", "Женщины средиземноморья", "Города", а рядом с каждой картиной приведена фраза самого художника или же кого-либо из знаменитых французских писателей по теме данной картины. Таким образом, можно увидеть и сравнить разное восприятие художниками одного и того же места или объекта. Идея просто замечательна. Организаторы даже придумали мелкие детали, которые придают определенный шарм экспозиции. Например, в зале "Шхуны" пол был покрыт деревом и скрипел при каждом шаге, а в разделе "Море" картины утопали в голубых полотнах. Мелочь, скажете, а приятно.

Впрочем, наряду с культурной жизнью Парижа я заметила и много другого интересного. О бешеных коровах, французских ресторанах, цвете сливы, рождественской лихорадке и русских моделях в следующий раз. Продолжение следует.