Основной вопрос, волнующий французов вот уже около полугода, - мясо бешеной коровы. Причем столкнулась я с ним в первый же вечер своего пребывания в Париже. Прямо с трапа самолета мои друзья повезли меня в известный не только французам, но, благодаря книгам Хемингуэя, Миллера и Франсуазы Саган, всем читающим людям ресторан с красивым названием Le Coupole, где меня удивил выбор предлагаемых блюд. Зная слабость французов к слегка поджаренному мясу, в меню я увидела лишь пару блюд, где оно присутствовало. Стоило мне лишь намекнуть, что я хотела бы съесть кусок говядины, за столом тут же развернулась дискуссия о проценте вероятности заражения через мясо бешенством.

Через пару дней я поняла, что страх заразиться этой болезнью был не только у моих друзей. Паникой охвачена вся страна. Каждый выпуск новостей начинался с репортажа с очередного мясокомбината, приводились данные о количестве зараженных (то ли 2, то ли 4 человека), затем передавали интервью с каким-либо высокопоставленным чиновником, который предлагал свой метод борьбы с бешеными коровами. Более того, в одной из развлекательных передач, наряду с репортажами из парижских клубов для гомосексуалистов, встречей с модельером и популярным рок-исполнителем, в студию пригласили биолога, который рассказывал, какие части коровы можно есть, а какие нельзя, а затем выступил шеф-повар одного из знаменитых парижских ресторанов, поведавший публике о преимуществах вегетарианской пищи.

Разговоры о мясе бешеной коровы велись везде, где бы я ни бывала. На одной из вечеринок я услышала, что перед употреблением мясо лучше всего вымачивать сутки, как это делают евреи (судя по всему, в этом сезоне кошерные рестораны будут пользоваться особой популярностью). Затем разговор зашел о тех частях коровы, которые можно есть (до этого я и не подозревала, что при бешенстве зараженными являются только некоторые части животного). Никто из участников беседы не был ни ветеринаром, ни зоологом, но все они вполне профессионально разбирались в терминах. Оказалось, что этот вопрос волнует даже детей. В одном из ресторанов я наблюдала такую сцену. Обедала семья - мать, отец и двое детей. Когда ребенку подали блюдо и среди прочих лакомств он увидел кусок мяса, он с ужасом закричал, что есть его не будет. На что мать заметила, что только в "Макдоналдсе" мясо заражено, а в приличных ресторанах его можно есть. Вот и пойми потом этих французов.

Зато на одной из улиц, рядом с кварталом Les Halles, я увидела небольшой магазин, где продавались вещи "под корову". Шарфы, куртки, сумки, пиджаки - все это было черно-белого цвета, именно такой представлена "французская коровка" на коробках с молоком и пачках с маслом. Моя спутница, француженка, высказала, на мой взгляд, вполне здравую мысль. Коли мясо есть нельзя, хотя бы шкуру можно использовать. Не пропадать же национальному добру.

Раз уж речь зашла о последних модных новинках, продолжу эту тему, тем более что Париж издавна считается законодателем моды. Не хотят французы смиряться с наступлением зимы, отдают предпочтение ярким краскам. Самым модным цветом этой осени стал цвет сливы. Хитрые французы придумали это название, вероятно, чтобы избавить себя от перечисления всех оттенков - от темно-бордового до сиреневого. Благо, слива бывает разной - в зависимости от степени созревания и сорта. Так что магазины пестрят. Слива повсюду и всякая - и молодая, и спелая. Даже незрелая попадается - светло-зеленый тоже в моде.

Цвет стал настолько популярным, что даже "Большие магазины" - Galeries Lafayette и Printemps - нарядили к рождеству по последней моде. С начала ноября в выходные дни именно они становятся центром притяжения для многих парижан. Причем горожан интересуют не столько товары, сколько видоизмененные к рождеству интерьер и витрины этих храмов торговли. В субботу и воскресенье квартал рядом с оперой и вокзалом Сан-Лазар можно сравнить с базарной площадью. Толпы людей устремляются туда, чтобы почувствовать первые веяния праздника. Для многих парижан из поколения в поколение существует, на мой взгляд, чудесная традиция - приводить сюда детей, чтобы те посмотрели на витрины "Больших магазинов", в которых специально для малышей куклы разыгрывают целое представление. В одной из них - игрушечный бар, туда-сюда снует розового цвета страус, выполняя заказы не поддающихся точному определению существ, также розового цвета. В другой - сцена в фиолетовых тонах: обитатели сказочного леса получают свои рождественские подарки. Все эти персонажи вызывают неописуемый восторг как у детей, так и у их родителей.

Вообще, французы часто напоминают детей. Когда я спросила, какой джаз-клуб стоит посетить в Париже, несколько человек порекомендовали Caveau de la Huchette, который находится в Латинском квартале. Концерт начинался в десять часов вечера, но, перепутав время, я пришла на час раньше. Оказалось, войти в клуб можно лишь с началом концерта, а до этого времени там проходят уроки танцев. Из зала доносились музыка и восторженные крики, а когда я туда заглянула, то, к моему удивлению, увидела не подростков, а солидных дам и мужчин, ловко танцующих на небольшой площадке под джаз 20-х годов.

Зал постепенно заполнялся, появлялись все новые и новые лица. Судя по всему, многие были знакомы друг с другом. Вновь прибывшие тут же выходили на танцевальную площадку. Возраст не имел никакого значения. Я себя почувствовала не совсем в своей тарелке: мне показалось, что все посетители (исключая моих спутников, пришедших сюда, как и я, в первый раз) - профессиональные танцоры. Но сидевшая рядом со мной пожилая дама объяснила мне, что многие, в том числе и она сама, один, а то и два раза в неделю ходят сюда на уроки танцев и потом остаются на концерт.

С такой же ситуацией я столкнулась как-то и в латиноамериканском клубе. В восемь часов вечера все столики были пусты, а своих друзей я увидела среди тех, кто брал уроки танцев. В течение часа проходили занятия для начинающих, затем их сменили те, кто перешел на второй уровень, профессионалы же появились к началу дискотеки. Таким образом, зал заполнялся как бы в три захода. К одиннадцати часам вечера было трудно протолкнуться. Бар постепенно трансформировался в дискотеку - переставлялись столы и диваны. Здесь опять же не было четкого возрастного разграничения.

В Париже есть и русские дискотеки. Уроков русского народного танца там не дают, так как предпочтение отдается российской попсе. О таких дискотеках мне поведала одна знакомая русская девушка, которая живет вот уже чуть больше года в Париже и работает моделью в одном из местных агентств. "Ностальгия, - рассказывала она мне, - мучила первое время. Но потом познакомилась с русскими, которых в Париже не так уж и мало. Раз в неделю хожу на русские дискотеки. Представляешь, идешь по Парижу, кругом одни французы, язык жуть как надоел. Заходишь на дискотеку, а там "Иванушки Интернешнл" "Тополиный пух" поют. Прямо как дома".

Русские в Париже - у меня это словосочетание всегда ассоциировалось с началом ХХ века, с именами Вертинского, Цветаевой, Тэффи и других представителей литературной жизни русского зарубежья. Потерянные странники... Нынешние русские парижане не вписываются в эту ассоциацию. Они учатся в престижных университетах и высших школах, работают во французских фирмах. Правда, мои знакомые сказали, что далеко не многие русские хорошо устроились на чужбине. Есть и те, кто подрабатывает сторожами и нянями и грызет гранит науки вместе с черствой коркой хлеба.

И тем не менее все русские студенты становятся настоящими парижанами: у них есть любимые улицы и кафе, они умеют выбирать вино и сыр, прекрасно говорят на жаргоне и внешне ничем не отличаются от французов. При всем при этом они сохраняют старые связи, просят привезти из России последний альбом "Нашествие", Сорокина и Болмата, регулярно читают Русский Журнал и проводят каникулы в Москве. На вопрос, собираются ли они возвращаться в Россию, отвечают уклончиво. Стоило четыре года пахать на французское государство, добиваться хорошей работы, получать диплом, чтобы разом все бросить и вернуться домой.

Они новое поколение, свободно выбирающее страну, в которой хочется учиться и работать, и совершенно не похожи ни на эмигрантов начала века, потерявшихся на окраинах Парижа и живущих воспоминаниями о русских березках, ни на приехавших сюда в эпоху застоя, убежавших от советской власти или гонимых ею.

Главная задача сегодняшних русских парижан - получение высшего образования. Причем многие из них начали готовиться к этому еще в России. Например, диплом Французского колледжа при МГУ или МГИМО признается во Франции. Выпускники таких колледжей начинают не с нуля, они продолжают учебу, получают научные степени. Благодаря знанию нескольких языков и учебе в престижных французских высших школах (не каждому французу удается туда попасть), новые русские парижане находят хорошую работу. Конечно, процесс поиска работы занимает довольно длительное время, и первое время, год-два, им приходится довольствоваться небольшими заработками.

В Париже мне пришлось расстаться и с еще одним заблуждением. Знакомство с двумя русскими девушками несколько поменяло мое представление о красавицах с подиума. Приехав во Францию без знания языка, за год обе его выучили, а затем поступили - одна в высшую школу коммерции, другая в юридическую. Учатся - и работают пока моделями. Меня удивило то, что они не строят иллюзий, не представляют себя золушками, попавшими на шумный бал. Обе вполне здраво рассуждают о том, что никому, по большому счету, они здесь не нужны, а пока есть возможность работать моделью, первые несколько лет их это прокормит и даст возможность получить диплом.

Вообще, русских берут на работу с охотой. В модельных агентствах, по словам моих знакомых, добрую половину составляют русские модели, француженок же - всего один процент. Так что знайте, в любом журнале мод в обличии французской пастушки скрывается Маша или Наташа из Саратова или Тулы! Русских студентов предпочитают брать на работу фирмы, где необходимо знание иностранных языков. У французов с языками туговато. Если они вам скажут, что говорят по-английски - не верьте. Самое большое, на что они способны, - это сказать свое имя и адрес, да еще с таким французским прононсом, что из всего сказанного вы поймете лишь имена собственные.

И все-таки - то ли ностальгия дает о себе знать длинными осенними вечерами, то ли не хватает нашим русским чего-то родного в старом Париже - везде я видела их связь с Россией. Среди пластинок у них добрая половина - русские компакт-диски, на полках стоят русские книжки, они знают места, где продают настоящую кристалловскую водку, а среди их друзей преимущественно русские. И, несмотря на квартиру в пятнадцатом округе Парижа, студенческий билет Сорбонны, годовой проездной билет (carte orange) и любимый ресторан рядом с площадью Сан-Мишель, они остаются русскими.

Когда одному моему приятелю, который прожил в Париже несколько лет, сказали, что он превратился в настоящего парижанина, он заметил, что он лишь прививка, привитый отросток к старому дереву, который является частью его, но навсегда останется инородным телом. Перед моим отъездом он спросил меня, что я напишу о русских в Париже. Я написала... о новом поколении русских европейцев, которое выбирает вовсе не "Пепси", а город, в котором ему удобно жить. А Париж - лишь декорация к написанному им самим сценарию.