В 1992 году скульптор Ульрих Рюкрайм разместил свою экспозицию в рамках 9-й выставки "Документа" в промышленном пространстве 12-й шахты эссенского Зольферайна. Дело не в выездной выставочной акции и ее концепции (традиционно "Документа" проводилась в Касселе, сегодня - практически во всем немецкоязычном мире). Эта экспозиция окончательно трансформировала индустриальную среду, сделав ее зоной художественных высказываний.

Население Эссена - немецкого города, который можно найти только в расписании региональных поездов, - ходит в хлопчатобумажных куртках и джинсах, а встретить дамский велосипед, чья рама предполагает у наездницы юбку, не менее удивительно, чем горбуна, идущего на руках. Про пешеходов можно сказать: они спешат между зданий, составленных из серых модулей в полоску, и приезжим воспринимаются как чертежники или компьютерщики. Их головы либо в наушниках, либо в соединении с мобильным телефоном, а если уши свободны, то заняты пальцы, упорно набирающие на трубке номера, - происходит это в транспорте или на остановках - всегдашняя готовность к коммуникации. Кажется, здесь отрицается ценность приватного общения, все разговаривают вслух, идя по улице с трубкой, обращаясь неизвестно к кому, и телефоны-автоматы висят на стальных сияющих столбах посреди продуваемых площадей (вспоминаются, по контрасту, традиционные британские плотно закрывающиеся пунцовые будки). Это место чисто, проницаемо и оголено, так что озираешься в поисках точки опоры и баланса. Кажется, что город сдует с поверхности земли и унесет куда-нибудь на Север и что должна быть какая-то тайна - якорь, удерживающий на месте пространство Эссена.

Фото М.Зелена

На стенах некоторых домов лаконичные черно-белые плакаты с голыми рабочими, прикрывающимися ребристыми шахтерскими касками. Плакаты шевелятся на ветру. Эти голые мужики как бы говорят без слов: посмотрите на меня, во мне нет ничего особенного, я такой же немного отяжелевший, немолодой, внешне неброский человек, как и мой настенный сосед, как и он, я вполне спокоен за своих близких, только что я принял душ после смены и собираюсь выпить пива. Но сколько бы кто и ни выпил пива, любая мелочь действует здесь отрезвляюще: полнота жизни достигается очищением от иллюзий, и в этом суть местного откровения. Подождем, однако, спасаться отсюда бегством на ближайшем же поезде (полтора часа - и мы в Амстердаме!). Эссен одно из галлюциногенных мест - такое же, примерно, как пустыня.

Выше я сказал, что население куда-то спешит, и это странный, казалось бы, глагол для гармонизированного провинциального быта. Тем не менее, людей разгоняет здесь невидимое общее устройство, скрытое от глаз. Даже позы эссенцы меняют непредсказуемей, чем того требуют видимые причины, но движутся при этом подозрительно равномерно, без скачков и нервозности, с механической твердостью, но как бы другой тактовой частотой и напряженным вниманием к некому информационному источнику, от которого все они находятся в загадочной зависимости.

Этот действующий на жителей магнит - знаменитая рурская угольная залежь, с уникальным комплексом шахт и углеперерабатывающим заводом, которыми и славен Эссен. Эти шахты - редкий тип городского архитектурного памятника, чьи пропорциональные корпуса вошли в него, как чип в электронный разъем. Они так и не переварены окружающей средой до обезличенного состояния, а продолжают гипнотизировать подсознание присутствующих и управлять областями неподотчетного. Край вселенной, сумасшедшее место, заставившее даже эссенский путеводитель прибегнуть к рискованной метафоре: для описания грандиозной угольной шахты времен промышленной революции авторы прибегли к сравнению ее с "золотой Эйфелевой башней", вросшей в недра!

Зольферайн (так называется весь этот горнодобывающий комплекс) был основан в 1847 году, а уже к началу минувшего века свыше пяти тысяч рабочих добывали здесь 17 млн. тонн угля в год. В 1932-м году, когда Зольферайн слился с несколькими другими промышленными компаниями, он являлся вторым в мире по объему добычи и переработки угля. 12-я шахта и завод по производству кокса были построены двумя архитекторами школы Баухауз - Фрицем Шуппом и Мартином Кремером. "Древние соборы придавали городам и их жителям чувство identity, - пишет одна из брошюр, - ту же функцию в индустриальную эпоху взяли на себя угольные шахты и прокатные станы".

С момента закрытия шахт в 1986 году правительство земли Северный Рейн-Вестфалия рассматривает заснувшие навеки предприятия как неотъемлемую часть культурного наследия, вследствие чего они трансформируются в музеи, культурные центры, творческие мастерские художников и дизайнеров. Спустя два года после их закрытия был учрежден фонд, координирующий поиск спонсоров и взявший на себя всю работу по PR. Сегодня здесь можно послушать рок-концерт или "Тристана и Изольду", попить пива под "Волшебную флейту" и съесть сосиску с соусом карри - именно в таком простодушном тоне написаны местные путеводители и справочники. Все это так. Надо только учитывать, что все происходит в помещениях, где из стен торчат сотни срезанных труб, где можно увидеть титаническую шестигранную гайку в человеческий рост и те самые черты индустриального взлета эпохи тейлоризма, без которых невозможно представить прошлый век с его войнами и пролетарскими движениями. Без которых не понять, как сильна и агрессивна была Германия в тридцатые годы. У Адольфа Гитлера была идея фикс: превратить угольный запас у себя под ногами в алмазы. Поскольку алмаз и уголь химически идентичны (разные агрегатные состояния углерода), такая идея казалась осуществимой, и в Зольферайне концентрировались ученые, идеологи и маги для осуществления трансмутации. Позднее кошмары романтической эпохи развеялись, и мы спокойно созерцаем сегодня на том же месте профессорски чистое современное интернациональное искусство, полное уважения к своим критикам. Объекты искусства рассматривают специалисты и просто туристы, приехавшие, как сказали бы в старину, "встретиться с прекрасным". Лица у зрителей из других промышленных районов внимательные и вытянутые, словно всю трудовую неделю они следили за производством особо прочных канатов и только теперь могут позволить себе расслабиться - послушать обещанную "Волшебную флейту" и ближе познакомиться с планом мероприятий.

В одном из самых больших помещений бывшего коксового завода размещена сейчас инсталляция Эмилии и Ильи Кабаковых "Дворец Проектов" - большой дом, построенный в виде восходящей спирали или - проще - чалмы. Он красиво светится в темноте ангара. Переходя из комнаты в комнату, убеждаешься - здесь все "как в жизни": стол-стул-шкаф, шкаф-стол-стул. Листки прилежно исписанной бумаги. Человек в популярной эссенской куртке, сидящий к тебе спиной. Ты мог бы быть на его месте, но это место уже занято. Листки исписаны по-русски, в них вопросы о жизни и самоопределении человека. Думаешь: какой хороший этот человек! И как хорошо, что в его комнате висят два ангельских крыла. Следовательно, ангел покинул это помещение, возможно, использовав какие-то другие средства передвижения. Но что гадать и преумножать сущности сверх необходимого. Выше себя не прыгнешь.

А там, внизу, только грозный угольный хаос, щелчки метановых пузырей и алмазные грезы дьявола.