(Продолжение. Начало - здесь)

"Долларленд", или Страна, где бензин стал мотором

Есть распространенная легенда о том, что американец шага не ступит, если от этого шага не получит какой-то денежной отдачи. В большей или меньшей степени, мы с Евгением Алексеевичем Горным были во власти этой легенды. Поэтому лекция в Библиотеке Конгресса, прочитанная нам госпожой Милой Медина, живущей в Штатах нашей соотечественницей, поначалу показалась нам скорее рекламным фейерверком. Прочие участники делегации прикидывали другие варианты: "Ловко кто-то ворует!", "Без откатов тут не обойдется!", "Интересно, кто это проверяет" и тому подобное. Масштабы услышанного не могли вписаться не только в тесные рамки российской бухгалтерии, но и, к сожалению, в нравственную обстановку, к которой мы привыкли.

Однако потом, перечитывая конспект услышанного, отбросив излишний глянец, мы остановились на цифрах. "Долларленд" так "долларленд". Ничему не верим на слово и смотрим сухую статистику. Евгений Алексеевич, как человек недоверчивый и ко всему относящийся с сомнением, въедливо зачитывал данные.

"Всего сделано за 2000 год пожертвований 203,45 миллиардов долларов. Из них индивидуальных пожертвований 152,07 миллиарда, что составляет 75 процентов, фондами - 24,5 миллиарда - 12 процентов, корпорациями - 10,86 миллиарда - пять и три десятых процента, и беквесты... что за беквесты?" "Беквестами" оказались пожертвования по завещаниям, и составили они 16,02 миллиарда - восемь процентов. Пожертвования сделали 89 процентов семей, каждая семья в среднем жертвует 1620 долларов в год, 3,2 процента семейного бюджета..." Позавидовав семейному бюджету американцев, мы подумали было, что не так и сложно благотворительничать, бросив раз в году деньги на какой-то счет, но тут наткнулись на страницу конспекта о так называемых "волонтерах":

"44% взрослых и почти 100% детей работают добровольно и бесплатно на пользу своего города или "коммюнити". В год они отрабатывают таким образом полтора миллиарда часов, каждый из которых стоит около 15 долларов".

А на что они все это тратят? И тут в лекции нашелся ответ. 36 процентов пожертвований отходят религиозным организациям, 13 - на образование, 9 - на гуманитарные нужды, 16 - на социальные, 6 - на искусство и культуру...

Устав от арифметики, мы с Евгением Алексеевичем с легким чувством недоверия отправились ужинать, еще не зная, что очень скоро мы убедимся в правдивости всех этих цифр.

Приехав в город Омаху, штат Небраска, мы были встречены представителями организации "Френдшип форс", или "Сила дружбы". Все они были волонтерами. Все экскурсии, встречи, семинары в Омахе были устроены этой организацией и на ее деньги. Все волонтеры проводили с нами почти все свое время, поселили нас у себя. Это требовало не только денег, но и времени, и неудивительно оказалось, что активисты организации - в основном люди пожилые. Все это им никто не оплачивал. Такие же программы "Френдшип Форс" проводит с Японией, Нигерией, Новой Зеландией, Таиландом, еще бог знает с какими странами...

Меня приютили Кен и Глория Армстронг. Показывали мне свои африканские и новозеландские фотографии. Рассказывали о себе и детях. Оказалось, что Глория много лет была актрисой любительского театра, играла даже одну из чеховских трех сестер. Всю неделю она делает выборки из газет и журналов. А по пятницам читает в специальной радиопередаче "говорящая газета". Для слепых. Бесплатно. Для людей и для души.

В первый же день мы поехали в местное "злачное место", где я должен был попробовать знаменитый небраскский бифштекс, попить пивка и посмотреть, как наслаждается жизнью с легким ароматом запретного плода средний житель города Омаха.

"Злачное место" оказалось напоминающим ангар помещением, где повсюду стояли телевизоры. В отдельном большом зале на некоторых из столиков стояло даже по два телевизора. Но разнообразием программ не баловали - повсюду, на крупных, средних и маленьких экранах бежали лошади.

Элемент "запретного плода" и "разврата" заключался в том, что в помещении было разрешено курить. Это было одним из привлекательных для Глории моментов - она курит, несмотря на всеамериканские запреты и ограничения по части потребления табачного дыма, а также на увещевания врачей. Правда, курит она длинные сигареты с ментолом, но от этого ее "преступление против общества" не становится менее предосудительным.

Вообще, нам пришлось сталкиваться с разными проявлениями борьбы с этим злом, однако, забегая вперед, расскажу о наиболее иезуитском. В Вашингтонском аэропорту имени Даллеса курильщиков загнали в кубическую прозрачную комнату, напоминающую "аквариум" в московских милицейских отделениях, только побольше. Там, в неудобоваримой тесноте и при полном отсутствии вентиляции, курильщики коптятся в ими самими производимом дыму, подобно грешникам в чистилище. Каждый некурящий может пройти мимо и убедиться в том, на какие муки способен пойти человек, которым владеет пагубная страсть к никотину. Вероятно, некоторые приводят к сооружению детей и показывают через стекло на курильщиков пальцем: "Смотри, что ждет тебя! Смотри! И никогда этим не занимайся!"

Итак, в помещении с телевизорами можно было курить. И этим правом с почти что русским размахом пользовались все присутствовавшие. Там вполне можно было услышать фразу: "Только не говорите жене (мужу, папе, маме, сыну и пр.), что я курил! Он (она) меня не пустит домой!" Здесь, нервно давясь короткими затяжками, люди с выпученными и безумными глазами сидели за "двухтелевизорными" столиками и следили за бегом лошадей, которые мчались в разных уголках Соединенных Штатов, а то и всего мира. При этом "безумцы" теребили в руках билетики - а на билетиках были проставлены суммы, которыми они рисковали в надежде на выигрыш.

Но на редком из билетиков вы нашли бы сумму, превышающую долларов десять, а большинство и вовсе ставили по минимуму - по два с половиной доллара. В случае успеха в кассе тут же можно было бы получить выигрыш. Три восемьдесят. Чистая прибыль составляет, таким образом, один доллар и тридцать центов. Большинство идут сюда не за деньгами, не за шальным "гусарским" шансом, а за искусственным "нервяком", который и получают в избытке. Особенно если жена поймает с сигаретой. Похоже, что если бы поймала с любовницей, скандал был бы не больше.

Но что еще привлекает среднего жителя Омахи в это заведение, так это меню: по пятницам здесь дают фирменный стейк по-небраскски, причем всего за пять девяносто девять. Стейк большой, с жареной картошкой, с соусами и салатом. Пиво недорогое. Словом - для каждого есть развлечение.

Ожидалось, что к нашей компании присоединятся еще двое активистов "Френдшип форс", к которым их гость так и не смог приехать - заболел, вероятно. Звали их Джон и Элейн Бойс. Они приехали с небольшим опозданием, и в этот момент Кен уже приобрел билетик и с волнением следил за лошадью номер восемь, которая неслась, как паровоз, по огромному настенному экрану, но увы - не доставала лидеру даже до кончика хвоста.

Джон приобрел билетик и тут же выиграл три восемьдесят. Обрадованный, он прекратил играть, но втравил в это дело Глорию, которая тоже выиграла. Больше в этот вечер никто не получал материальных выгод, все пили пиво, веселились, расспрашивали меня про Россию, а я привыкал к английскому языку - даже если знаешь его прилично, вхождение в среду проходит достаточно непросто, пообвыкнуться все же надо. Джон рассказывал о своих фермах - накопления он инвестирует в сельское хозяйство. Он не богач, твердый средний американец, но американец до мозга костей, хотя и родился в Ирландии. Приобретая технику и землю, он заключает соглашения с фермером, который возделывает поля, и потом они делят по договоренности урожай. Разговор зашел о налогах, и Джон вздохнул. Но к этой теме мы вернемся, когда до нее дойдет дело. "Милые старички... - думал я, - сидят в "вертепчике", считают выгоды от инвестиций, планируют поездку в Новую Зеландию, вот и русских пригласили, все развлечение..."

А потом я узнал, что Джон и Элейн после войны усыновили мальчика. А тот попал в плохую компанию. Всего один раз. Но этого оказалось достаточно. Его угостили героином, не рассчитали дозу, и мальчик умер. После этого Джон тяжело заболел, несколько месяцев не мог ходить. А после, чтобы развеяться, поехал в Коста-Рику, и там, увидев бедственное положение детей в одной из деревень, на свои деньги построил здание сельской школы. Купил учебники на испанском и всякие пособия, книги, компьютеры. Но на таможне (о, как это близко и знакомо!) с него начали требовать огромные взятки - чиновники именно той страны, которой он пытался помочь. Он сумел решить и эту проблему. А потом просто уехал. Зато в Коста-Рике есть школа, которую он построил. Сам. По своему желанию. Ничего взамен не требуя и не желая.

Джон и Элейн состарились. Теперь им уже не усыновить ребенка. Но не успокоились они до сих пор. Есть такая форма работы с трудными подростками. При живых родителях, более интересующихся пьянством или другими увлекательными вещами, чем своими детьми, этим детям назначаются опекуны-добровольцы. Джон и Элейн пытаются вытащить в люди обленившуюся и закостеневшую черную девочку. Шансы на успех у них невелики. Но они не сдаются. Не те характеры. Такие вот старички. "Капиталисты". "Землевладельцы".

После бифштексов, пива и разговоров мы направились прямехонько домой, где я свалился спать и не знал еще, что Евгений Алексеевич Горный провел этот вечер примерно так же, как и я - но куда радикальнее.

Когда-то в Омахе был ипподром. Хороший ипподром, бега, славные на всю Америку, конюшни и конный завод. Потом предприятие стало приносить меньше прибыли. Хозяева решили побороться за его судьбу и поставить в одном из помещений вместо живых лошадей механических "слот-машинз" - знаменитых "одноруких бандитов". Население зверски воспротивилось. "В штате Небраска не будет игорных заведений!" Теперь на этом месте общественная - на добровольных началах выстроенная жителями площадка для гольфа, разбитый и посаженный добровольцами парк, а также построенный как на деньги штата, так и на деньги жертвователей (один из которых сам Билл Гейтс) центр обучения компьютерным технологиям и интернет-центр для молодежи. Показателен этот пример тем, что на общественных началах можно не только строить, но и разрушать.

А казино все же есть, только размещается милях в десяти от Омахи, уже в штате Айова. Туда-то и поехал Евгений Алексеевич Горный в первый вечер.

Наутро он шел с непроницаемым видом, минуя все сувенирные лавки и магазинчики, с видом человека, совершенно незаинтересованного в материальных ценностях и благах. Вид у него был такой, словно он пережил просветление и освободился от низменных земных удовольствий и всецело отдался духовному началу. На вопрос, как прошел у него вчерашний вечер, отвечал уклончиво, только вскользь упомянул, что посетил казино. Я поделился своими впечатлениями о телевизионных бегах, но Евгений Алексеевич остановил меня, сотворив горделивый жест, словно пытался отодвинуть меня широкой ладонью, мол, твои лошади - это все ерунда! Вот казино...

- Так что же там было? - спросил я. - Играл ли ты в рулетку? Или в блэк-джек? Выступали ли там обнаженные девицы для развлечения публики? Ты вообще во что-нибудь играл?

- Да! - не без вызова сказал Евгений Алексеевич. - Играл, конечно. Зачем, по-твоему, люди ездят в казино? Пиво пить, что ли?

- Ну и как? Ты выиграл?

- Да. Девяносто долларов. Но понимаешь, я решил дойти до ста...

До конца поездки Евгений Алексеевич в магазины и лавочки так и не заходил. Лишь на обратном пути в Москву, в аэропорту Франкфурта-на-Майне, он царственно разрешил купить ему бутерброд.

А нас на второй день повезли в музей военной авиации. В Омахе вообще большая военная авиабаза, на которой служил генералом покойный муж нынешней главы "Френдшип форс" в Омахе, Сильвии Ниммо. Именно из Омахи вылетели в Японию бомбардировщики, которые несли в бомболюках изделия, печально известные как "Толстяк" и "Малыш". Музей открывается видом на огромный, почти вертикально стоящий самолет-разведчик SR-71. Рядом - политкорректная табличка "Жертвам борьбы за свободу посвящается". Гид по имени Ив не менее политкорректно пояснил, что имеются в виду и американские, и русские, и китайские летчики, которые погибли во время холодной войны. Кто был на стороне свободы, а кто на противоположной, Ив политкорректно не указал. Он - тоже доброволец. Бесплатно работает в музее каждый день. Это не так просто - музей огромен, это ангар в несколько гектаров территории. Рассказывая о каждом самолете, он упоминал людей, которые на них летали. С гордостью стоял у "летающей крепости", на которой когда-то был сам хвостовым стрелком. Сильвия Ниммо гордо показала самолет своего мужа - тот самый, который она ждала с боевых дежурств. В отставку Ив вышел в чине полковника, имеет солидную пенсию, вероятно - и капитал. Но работает волонтером в музее. Его понять легко. Здесь он все еще чувствует себя летчиком. Строительство музея обошлось в 30 миллионов долларов. И это тоже - пожертвования...

И где бы мы ни были - на телевидении, в газете ли, в школе, в университете - везде кто-то бесплатно работал, кто-то делал щедрые пожертвования. Плюшкиными американцев не назовешь.

Но у каждого благотворительного поступка есть своя мотивация. Умирающие от рака миллионеры жертвуют свои состояния на исследования методов лечения этой болезни. Любители животных посылают крупные суммы в национальные парки, или же сами там работают, или основывают приюты для бродячих животных. Школьников просто обязывают отработать на благо города или коммюнити какое-то количество часов, приучая к общественно полезному труду. Есть и очень своеобразная благотворительность, побуждением к которой служит некая форма патриотизма.

В Омахе издается газета с велеречивым названием "Omaha World Herald". Основанная в свое время одним человеком, потом она оказалась в собственности его детей - уже нескольких человек, а еще через поколение несколько дюжин троюродных братьев устраивали регулярные свары вокруг дележа прибылей и управления бизнесом. В конце концов газету решили продать тому, кто даст больше. Больше всех давал медиа-концерн "Херст". Был назначен срок сделки, родственники ждали барыша.

Неожиданно один известный в городе бизнесмен позвонил представителю родственников и сказал, что желает купить газету за большие деньги, чем дает "Херст". Логика его была такова: "В нашем городе была хорошая газета. Ее издавали наши горожане, которые знали, что нам интересно, что мы хотим знать. А теперь - придут чужие люди, начнут печатать что-то свое, откуда им знать, что любят в Омахе и чего здесь ждут от газеты?" И уплатив алчущим совладельцам куда большую сумму, купил газету в свою собственность.

Но человек он был пожилой. И хотя продолжительность жизни американца куда больше, чем у россиянина, даже деньги не дают человеку вечную жизнь. В соответствии с законами природы, увы, одинаковыми для всех, новый владелец газеты умер. Кому же достанется газета? - ломали голову любопытствующие. Оказалось, что акции газеты завещатель поделил между всеми ее сотрудниками - от главного редактора до уборщицы.

Впрочем, у местного патриотизма порой бывают вполне объяснимые корни: работающие в Омахе корпорации, и местные "олигархи", и местные власти прекрасно ладили с городской газетой. А придет крупный концерн - чью он начнет проводить политику, в чьих интересах действовать? А влиять на "Херст" - это вам не на газету "Омаха..." - пусть даже она "уорлд-гералд". Редакция строго регулирует свою политику, есть даже специальный редактор по такому вопросу, почти столь же важный, как главный. Впрочем - такой патриотизм и такая благотворительность тоже имеют право на существование.

На благотворительные деньги построен и местный музей изобразительных искусств. Однако здесь нас ждало некоторое разочарование. Американский утилитарный подход сказывается и в музейном деле.

Даже самый маленький музей в России имеет свою изюминку. Галереи в российских регионах гордятся своими коллекциями - где-то это собрание икон редкой школы, где-то художников того или иного направления, где-то - просто большое собрание одного мастера. Коллекции музеев в России тем и ценны, что исследуют какую-то одну тему, но глубоко и серьезно, они и вправду раскрывают перед посетителем какой-то новый мир.

Коллекция музея в Омахе составлена, похоже, по учебнику истории искусств. Были, мол, такие "голландцы" - вот два этюда голландских мастеров. Вот испанская, вот итальянская школа. Вот импрессионисты. Вот современное американское искусство. Уорхолл. Поллок. Ричард Эстес. Только работы подобраны не по взаимной сочетаемости, а "по именам". Представлены даже два русских художника - Суриков и Маковский. На эскизе Сурикова - голова усатого казака. Американцы представляют нас примерно такими до сих пор. Весь музей - хорошее наглядное пособие для школьников по предмету "изобразительное искусство". Но не более. Несмотря на подлинники Эль Греко, Леонардо и других великих мастеров. Несмотря на красивое здание. Несмотря на изобилие вбитых в музей благотворительных денег. Портрет основателя музея, лощеного господина образца позапрошлого века, и портрет его жены тоже имеются. Но их писал явно не Эль Греко. Такая вещь, как культура музейного дела, в Америке есть, но Омаха - не Вашингтон и не Нью-Йорк. Здесь эта культура пока еще не обрела должного уровня, несмотря на щедрые и бескорыстные пожертвования состоятельных горожан. Однако - это вопрос времени. Наверное...

Обозрев с Евгением Алексеевичем Горным часть экспозиции, мы захотели покурить. Для этого нужно было покинуть здание. Мы вышли, покурили, но когда решили вернуться, служитель при входе сообщил нам, что музей хоть и общественный, но не бесплатный, и нужно купить билеты. Я уже изготовился объяснить, что мы из российской делегации и наша экскурсия уже оплачена благотворительной общественной организацией "Френдшип форс". Но тут Евгений Алексеевич сверкнул на меня глазом, как бы говоря: "Я, смею напомнить, филолог! И тоже, знаешь ли, говорю по-английски! Сейчас все устрою!" После этого он важно подошел к служителю, поднял в воздух руку с толстенькими пальчиками, пошевелил ими в воздухе, как будто играл на пианино или изображал идущих человечков, а после барственно произнес: "Эээ?!" Служитель растерялся, а потом ответным жестом разрешил нам пройти. Видимо, настоящий филолог может объясниться с кем угодно при помощи одной единственной фонемы.

Да, рассуждали мы потом, деньги - одна из материй, которые образуют американскую картину мира. Но не все так просто. Бензин экономики - деньги стали вдруг мотором. Они не могут спокойно лежать на месте, им нужно двигаться и активно действовать, для чего они, кажется порой, сами находят лазейки. Держать в кубышке деньги для американца так же стыдно, как бездельничать. Не можешь, не имеешь в достаточном количестве или не хочешь вложить их в бизнес - так отдай тем, кому они нужны. Пожертвуй на то, что ты любишь. Помоги ближнему. Но у такой помощи есть и обратная сторона.

Во все той же "Омаха Уорлд Гералд" можно прочесть приторную статью о том, как благотворители помогли матери восьми чернокожих детей, которой не на что было их воспитывать и кормить. А вот ей помогли, и все стало хорошо, а уж как она любит детей и не чает в них души - это просто сказка. Тут же умильная фотография. Лишь походя оговаривается только одно обстоятельство - все дети от разных отцов, а мамочка никогда нигде не работала. Ну как же, надо же воспитывать детей.

Джон Бойс, о котором уже упоминалось, много и активно работающий с детьми из трудных семей, часто говорит о том, что всевозможная социальная помощь матерям-одиночкам стала реальной проблемой - она сделала ненужным, невыгодным институт семьи. Зная, что на ребенка можно получить достаточно большое пособие и множество социальных льгот, молодые женщины беременеют, но замуж не выходят - замужним-то никаких пособий не полагается. Муж становится ненужным - женщина не зависит от него материально, больше того - он становится экономически невыгодным фактором. В социальных низах и в неблагополучных этнических группах регистрируется все меньше браков... Так что и в стране с большими деньгами - не без проблем.

Но "особенно много проблем в богатой стране, если денег нет у тебя самого", как сказал Евгений Алексеевич Горный, припомнив, видимо, свой опыт игры в казино.

Чего в Америке не чувствуешь, так это присутствия государства и власти. Государственных предприятий - нет. Как таковых. Ни одного государственного кинотеатра, театра, музея, "Дома культуры", не говоря уже о совхозах... Сталкивается американец с властью нечасто. Власть не влезает во многие сферы. Она знает свое место. Но там, где она находится на "своей территории", - там она дает о себе знать в полную мощь. Но об этом - в следующий раз.

Фото: Е.А.Горный

• Начало