У каждого города есть нечто свое, явно выделяющее его из множества других городов и в то же время гармонично включающее в единую мировую мозаику. Это нечто, существующее только в сознании народа, но отраженное в архитектурных памятниках, принято считать душой города. Она определяет его суть и, как предание, передается из поколения в поколение.

Санкт-Петербург - самый молодой из вечных столиц мира и самый удивительный с точки зрения его судьбы, ибо за неполные триста лет он пережил столько, сколько иному не суждено и за всю историю. Однако этот - один из самых неповторимых - город строился на крови и костях людей, его создававших и его населявших. Отсюда и изначальная раздвоенность данного города (красота на крови) - как характерная черта умышленности, в смысле - призрачности, непонятности, выдуманности; а с другой стороны - заданность, продуманность, уникальность и закономерность каждого здания, их явная промыслительность. Иными словами, случайность и преднамеренная исключительность одновременно, что и составляет, видимо, признаки того нечто, из чего и складывается душа города. Как правило, она проявляется в самой стилистике города, в характерах, поведении населяющих его людей, их обычаях, нравах и, конечно, устных историях (выдуманных или нет) о якобы имевших место событиях. Петербург - один из немногих городов мира (если не единственный), чья душа выражена в конкретных материальных символах.

Два из них служат опознавательными знаками, признанными эмблемами данного пространства. На третий обычно не обращают внимания, хотя он неотъемлем от предыдущих двух и вместе с ним составляет магический треугольник, энергетическое поле города, ибо завершают они три типичных для исторического Петербурга здания: шпиль Петропавловского собора, шпиль Адмиралтейства и шпиль церкви Михаила архангела Инженерного замка. Ни один ансамбль исторического центра не имеет подобного завершения в виде шпиля.

Треугольник этот обладает некоторыми характерными свойствами. Во-первых, образуют его ангел, корабль и мальтийский крест. Во-вторых, бросается в глаза его равносторонность. В-третьих, большая часть его площади занята либо водой (самое широкое место Невы), либо свободным пространством разомкнутых архитектурных ансамблей (Марсово поле, Михайловский сад, Дворцовая площадь). В-четвертых, внутри его, вернее на той стороне, что между Адмиралтейством и замком, и которую можно считать его основанием, расположены Александринская колонна и церковь Воскресения Христова (храм Спаса на крови). И наконец в-пятых, совершенно невозможно с поверхности земли увидеть все три символа одновременно, находясь в самом данном треугольнике. Лишь оказавшись на берегу Заячьего острова, на песчаном пляже под стеной крепости, спиной ощущая возносящийся к небу шпиль, мы в состоянии уловить эту призрачную точку, которую ни продлить, ни преодолеть нам не дано из-за раскинувшейся невской глади.

Отсюда, с этого места начался Петербург, и потому вся символика города сводится к данной исходной точке, а точнее - к парящему над городом ангелу. От него через два остальных символа расходящимися невидимыми лучами намечены два пути бытия северной столицы, которые, если будут реализованы, приведут к духовному и материальному процветанию и ее, и стоящее за ней государство.

Это Божественное начало, кстати, явленное в имени, предопределяет все варианты реального воплощения города. Корабль, нанизанный на Адмиралтейскую иглу, влечет в Новый свет, в дальние страны, к неведомым мирам, и представляет одновременно и выход к ним, и средство его осуществления. Мальтийский крест указывает на аристократизм духа, на скрытый интеллектуальный потенциал, на жертвенную избранность любого, кто ступит на эту размытую временем тропу.

Такова умышленно созданная геометрия этого города, незримо связывающая три символических шпиля в единое целое, что и творит его реальную судьбу.