Russian Journal winkoimacdos
21.10.98
Содержание
www.russ.ru www.russ.ru
архивпоискотзыв

В фокусе

Шекспир - герой нашего времени

На прошедшей неделе основным предметом интереса обозревателей культурных рубрик в столичных газетах стала постановка известного германского режиссера Петера Штайна - "Гамлет". Премьера ее состоялась 10 октября на сцене Театра Российской Армии.

В содержании многочисленных публикаций, посвященных спектаклю, можно выделить три главные тематические линии.

Во-первых, это возможность поверхностно-актуального (здесь и далее курсив наш) прочтения постановки. В частности, опубликованная 10 октября в газете "Трибуна" статья открывается характерным заголовком - "Гамлета сделали джазистом" (принц датский Штайна добрую часть спектакля проводит с саксофоном в руках). Автор газеты "Вечерняя Москва" Ольга Фукс делится следующим наблюдением: "В его "Гамлете" в шествии войск Фортинбраса слышится гул ползущих по Москве танков... А Клавдий, печатающий шаги широко расставленных ног, хвастливый невежа, не наученный молиться,.. очень напоминает многих нынешних хозяев..." ("Вечерняя Москва", 15.10). Вера Максимова ("Век", 16.10) даже в образе Призрака, в его "белых бахилах и бесшумном шаге" находит нечто напоминающее борцов с радиацией - "дезактиваторов в Чернобыле".

Однако в целом Гамлет с "живым" саксофоном, Фортинбрас, вооруженный АКМ и "упакованный" в камуфляж, - единодушно воспринимаются авторами статей в качестве только возможных, но не основных путей прочтения режиссерской концепции.

Сам режиссер на состоявшейся накануне премьеры пресс-конференции довольно четко определил поставленную им перед собой задачу: предельно ясно и понятно рассказать "эту запутанную историю".

Именно этот посыл и его воплощение и оказываются главными мишенями критики.

Одна из превалирующих точек зрения наиболее характерно выражена в статье Романа Должанского "Легко усваиваемый Шекспир" ("Ъ", 14.10): "Кто-то из критиков уже успел сравнить Штайновского "Гамлета" со школьным сочинением. В том смысле, что немецкий режиссер распорядился пьесой и актерами как честный отличник, усвоивший прописные истины из учебника. Но... точнее кажется аналогия с изложением". Признавая режиссерскую "грамотность" Штайна, автор указывает на отсутствие в спектакле собственно "содержания": "приращения смыслов", индивидуального режиссерского видения, заставляющего постановщика вновь обращаться к хрестоматийному тексту.

Это, собственно, основа, внутри которой критики словно соревнуются в хлесткости определений смысловой "стерильности" спектакля. Марина Давыдова ("Время", 12.10) именует его "антологией сценических банальностей". Ольга Фукс пишет о том, что "режиссеру удалось очень чисто сыграть на чужом поле, абсолютно ничем не выдав лично себя, не показав, где "болит" эта пьеса у него самого".

Таковы мнения наиболее радикально настроенных критиков спектакля. Остальных журналистов устраивает пусть традиционная в прочтении, но зато яркая по исполнению постановка, и они ограничиваются дифирамбами в адрес иллюстративного мастерства режиссера.

Отметим единодушные похвалы в адрес исполнителя главной роли - Евгения Миронова. Суровый Должанский замечает: "Вот Гамлет. Если кто-то сомневался, что Евгений Миронов едва ли не самый интересный русский актер своего поколения, теперь может убедиться в этом окончательно". Подобной же тональности в оценке игры Миронова придерживается большинство авторов.

Вообще, характерно, что исполнители - русские актеры - пребывают в куда большем фаворе у критики, нежели сам режиссер. На их счет в статьях не находится ни одного жестко негативного замечания. Если спектакль и оценивается как провальный, то только на уровне концепции.

И наконец, третьим тематическим звеном публикаций, посвященных спектаклю Штайна, оказывается сравнение его с состоявшейся неделей ранее премьерой "Гамлета" в Сатириконе.

Наиболее подробный и детальный сравнительный анализ представлен Еленой Ямпольской в "Новых Известиях" (13.10). Указав на внешнее сходство постановок (ни тот ни другой режиссер не удовлетворились каким-либо одним переводом и составили свой текст, оба пошли на превалирование современности в костюмах, декорациях), автор сосредотачивает свое внимание на различиях. Это, в первую очередь, трактовка образа Гамлета. Герой Миронова - "самый здоровый, самый светлый, энергичный и разумный Гамлет, какого только можно себе вообразить". Гамлет же Райкина устал от жизни, "он стар - если не телесно, так душевно, стар с первой сцены до конца". Однако в итоге сопоставление превращается в сравнение двух актерских индивидуальностей: "Райкин делает у Стуруа то, что умел и прежде. Миронов осваивает новое".

Что же касается сопоставления режиссерских концепций, то на этот счет у критиков от прессы тоже существует довольно жесткая позиция. Майя Одина ("Сегодня", 12.10) определяет ее довольно ясно: "Стуруа предупреждал, что видит в "Гамлете" трагикомедию. Штайн не декларировал жанр своего спектакля, но получилась семейная драма".

Елена Ямпольская словно рашифровывает эту фразу: "У Стуруа есть значительное преимущество - его постановка легче, изящнее, жизнерадоснее, свободнее от сиюминутных аллюзий....Со Стуруа летишь, и дух захватывает от счастья и легкости и парения. За Штайном идешь обреченно, как под гипнозом". Проще говоря, черное и белое, "лед и пламень", искомая дихотомия, легко оседающая в сознании читателя.

Мнение эксперта

Мы попросили откомментировать ситуацию специалиста по литературе и культуре Западной Европы XVI - XX вв., шекспироведа Игоря Олеговича Шайтанова.

И.О. Шайтанов: "Уже 30 лет нет ничего, в России не появилось ничего нового о Шекспире (последняя серьезная книга была в 1971 году - "Шекспир: основные начала драматургии" Л. Е. Пинского), хотя Шекспир - из тех писателей-классиков, чьи произведения лежат на лотках среди глянцевых обложек. Произведения Шекспира издаются гигантскими тиражами, но перепечатывается то, что написано 30-40 лет назад. Что касается театральных постановок, то они все становятся чисто режиссерскими спектаклями. Конечно, небезразлично, кто играет Гамлета и других, кто ставит, но всегда лишним оказывается Шекспир: его сокращают, редактирут, переставляют местами. Дело в том, что Шекспир - поэт-драматург, а зачастую его играют актеры, не умеющие читать стихи, и режиссеры, не заинтересованные в том, чтобы добиться от актеров чтения поэтического текста. Я не видел пока ни спектакля Штайна, ни Стуруа, но я практически не сомневаюсь, что это остроумные, игровые, с массой интересных театральных подробностей, хорошо выстроенные и талантливо оформленные постановки. Но Шекспир для них - вольный сценарий, именно событийный, где текст надо не произнести, а компенсировать как невольную издержку спектакля. Главная ошибка - невнимание к тексту. Театральный Шекспир становится очень далеким от Шекспира литературного. Я уверен, что для меня как человека привыкшего слышать спектакль прежде всего в музыке шекспировского текста - это будет очередное разочарование".

Денис Бычихин

Следующий выпуск

© Русский Журнал, 1998 russ@russ.ru
www.russ.ru www.russ.ru