Читают? Читают.
Концентрация "культурного капитала" шла в советскую эпоху по оси от периферии к столице. Понятно поэтому, что в Москве, не просто столице бывшего советского государства, а Центре всей прежней государственной системы, уровень концентрации такого символического социального и культурного капитала был наиболее высок. Доля людей с высшим образованием в Москве примерно в два с половиной раза выше, чем в среднем по России (34% к 14%), по сравнению с другими городами весьма высок и уровень владения иностранными языками - 18% москвичей сегодня хорошо знают какой-либо иностранный язык (по данным опросов ВЦИОМ начала 90-х гг., средний уровень по Союзу был 3%), москвичи гораздо активнее в своем "культурном потреблении", чаще ходят в кино, театры, на выставки; наконец, в Москве наиболее высока и концентрация книг в домашних библиотеках.
Если на селе вообще не имеет дома книг почти половина жителей (47%), в малых городах (т.е. с населением до 500 000 - несколько более четверти (27%), в крупных городах ("городах-миллионерах") - чуть менее одной пятой (18%), то в Москве нет дома книг только у одной десятой (11%) москвичей. Доля людей, владеющих домашней библиотекой средних размеров (от 300 до 500 книг, то есть примерно 10-12 книжных полок или "книжный шкаф"), в больших городах уже примерно равна московскому уровню - соответственно 12% и 14%. Но зато доля владельцев крупных домашних библиотек (более 1000 томов) в Москве составляет примерно 8-9% (а в образованном слое более зрелых возрастов, старше 40 лет, - 20%), тогда как в среднем по России лишь 2%.
Здесь важно отметить как минимум два обстоятельства. Наличие книг дома, особенно в условиях нараставшего к концу 70-х книжного дефицита, было не только символическим знаком приобщения к высокой книжной культуре, но и своего рода культурным ресурсом сопротивления тотальному идеологическому диктату и контролю системы. Предпочтение домашним формам потребления культуры, более характерное для старших возрастов, - отрицательная черта советской эпохи, которая, как кажется, будет утрачивать свое значение. Если "среднестатистическое" домашнее собрание эпохи книжного дефицита в качестве идеального образца имело нечто вроде "золотой полки", то есть интегрирующим моментом конструкции литературы была "классика", то за последнее десятилетие, как представляется, эта школьно-классицистская "картинка" в значительной мере утратила свое всеобщее значение. Наибольшие страсти на нынешнем книжном рынке (как, впрочем, и в кино или музыке) кипят вокруг массовых жанров литературы - именно они пользуются наибольшим спросом и именно они тиражируются с наибольшей интенсивностью.
Эта утверждающаяся книжная массовая культура организована не по принципу Имен, репрезентирующих самоценные вечные образцы, а по принципу жанров, где каждая следующая книга становится как бы новой серией в бесконечном "любовном романе", "гангстерской драме" или "криминальной истории".

Консерватизм репертуара.
При всем умножении репертуара книг последнего десятилетия, относительном богатстве книжного предложения (прежде всего в Москве), появлении новых имен или воскрешении "старых", прежде подзапретных, вытесненных из официального поля, мы не можем говорить о выраженной дифференциации "образов культуры" или "образов литературы". Набор "любимых писателей" за последние годы едва ли пополнился новыми именами, а значит, и новыми литературными образцами. Приведем сравнение ответов москвичей на вопрос об их любимых писателях, заданный в опросах 1992-го и 1997 гг. (имена приводятся в порядке убывания частоты упоминаний):

1992	1997
Пушкин Толстой Дюма Пикуль Шолохов Чехов Чейз Достоевский Булгаков	Толстой Пушкин Чехов Достоевский Дюма Булгаков Пикуль Чейз Шолохов
Советская классика - 8 Русская классика - 6 Мировая классика - 6	Советская классика - 12 Русская классика - 10 Мировая классика - 12

Нетрудно заметить, что списки эти заданы прежде всего обязательной школьной программой литературы, хотя и включают одинокие вкрапления массовых образцов, представляя тем самым как бы смесь "обязательного" и "любимого" чтения. Процесс высвобождения второго типа чтения, то есть рост популярности, покупки и чтения книг, представляющих жанры, оцениваемые в советско-классицистской конструкции литературы как низовые, второсортные и пр., мы видим в наш дни.

Реанимация читателя.
Интенсивность чтения и покупки книг относительно велика. По данным всероссийского опроса (апрель 1997 г.), около трети россиян утверждают, что читают часто, еще 50% - время от времени, а около четверти опрошенных (23%) купили за прошедший месяц хотя бы одну книгу. В Москве несколько раз в месяц и чаще покупают книги около 9% опрошенных, причем среди образованных молодых москвичей интенсивность покупки еще выше: здесь активным покупателем является примерно каждый шестой опрошенный. Треть этой группы активных покупателей считают, что в последние несколько лет стали читать больше, чем прежде, причем, они же проявляют и гораздо большую активность во всех других областях - деловой, досуговой, коммуникативной.
Весьма интересно следующее: молодые, но не имеющие высшего образования респонденты чаще среднего считают, что стали читать больше; при том что покупают они книги реже, чем их образованные сверстники. Какие же жанры или типы книг лидируют в настоящее время москвичей при покупке (данные по московскому опросу 1997-го года, позиции приводятся в порядке убывания частоты упоминаний, к числу опрошенных):

энциклопедии, справочники, учебники, специальная литература	19
новые российские боевики	18
книги по истории	17
"старые" зарубежные и советские детективы, фантастика	14
соверменная зарубежная фантастика, мистика, "ужасы"	11
любовные романы	11
русская/советская классика	11
современная русская литература	9
детская литература	5
религия, эзотерика	4

"Чтение" как занятие, безусловно, еще сохраняет - в особенности для более старших возрастов - свою сверхценную нагрузку. Но высокообразованные слои в массе своей будут понимать под "чтением" прежде всего приобщение к высоким образцам художественной литературы, belles lettres, чтение же "низких" жанров литературы традиционно рассматривалось этими группами как занятие несерьезное, а иногда даже и "стыдное". В лице же молодых и менее образованных читателей мы, возможно, имеем дело с утверждением новой категории читателя, для которой и чтение, и сами книги имеют уже совершенно иные функциональное значение и ценность. В стоящем за этим типом чтения представлении о литературе нет символических иерархий имен писателей ("первого", "второго" эшелона и пр.), а есть успешные мастера определенных жанров. Понятно, что здесь полностью отсутствует "классика" в ее ценностно-нормативном значении. Происходит своего рода эмансипация читателя, освобождение его от диктата прежних литературоцентристской идеологии и давления стандартов "высокого вкуса", а следовательно - расширение и утверждение функциональной и семантической роли литературы. Симптомом этого является процесс поворота литературной критики к переоценке и осмыслению феномена массовой литературы, хотя процесс этот сейчас находится лишь в самом начале.

Миры без событий.
В нынешних условиях свободного книжного рынка и эрозии прежней, характерной для советского периода, литературной идеологии, постепенно начинают складываться разные "миры литературы". Этот процесс дифференциации идет в основном по поколенческой оси, но важную роль здесь играет и уровень образования. Показательно сравнение предпочтений в чтении у групп, выделенных именно по двум этим признакам - возраст и уровень образования*.

от 16 до 39 лет (с высшим образованием)	от 16 до 39 лет (без высшего образования)
детективы русская и зарубежная фантастика классика фантастика энциклопедии оккультная литература поэзия современная западная беллетристика эротика	детективы фантастика сборники анекдотов
старше 40 лет с высшим образованием	старше 40 лет без высшего образования
история классика поэзия оккультная литература религия книги о доме энциклопедии	любовные романы практически не читают книги

Еще лет десять тому назад для образованного слоя столичных жителей существовало такое понятие, как литературное событие. Огромную роль в этом играли толстые литературно-художественные журналы, задававшие своими публикациями такой событийный ритм в эпоху перестройки и гласности. Публикации прежде запретных, вытесненных или забытых литературных произведений вместе с так называемой "литературой перестройки" на годы определили событийный мир. Его воздействие распространялось и на более широкие круги - журналы ведь выходили массовыми тиражами. Литературно-художественные журналы функционировали в эту эпоху скорее как книги, во многом восполнившие пробелы и лакуны в литературной культуре советской эпохи, придавая вытесненным официозом произведениям новый статус, делая их частью литературной современности.
Этот период закончился, более или менее наладилась издательская деятельность, взявшая теперь эту роль издания наследия на себя. Но одновременно с мощным откатом перестроечной читательской аудитории от литературно-художественных журналов (их сегодня регулярно читает всего лишь 1% москвичей) из поля зрения читающей публики практически ушла актуальная словесность - прежде всего, именно российская. И это является важнейшей характеристикой современного литературного процесса, сказывающейся и на характере чтения современных москвичей.