Русский Журнал
Win
25.12.1997
Отзывы
Архивист
Иван Давыдов Новое русское средневековье
Права верующих в России по-прежнему нарушаются.


Ни одно государство, какую бы степень свободы и демократии оно ни декларировало, не существует без идеологии. Это азбучная истина. Государственная идеология либо прямо излагается посредством специальных текстов, что характерно для тоталитарных государств, либо внедряется в массовое сознание иными, более завуалированными путями. В современной России, по крайней мере внешне, никто проблемами формирования государственной идеологии не озабочен. Однако это только видимость: есть по крайней мере одна организация, имеющая многовековой опыт идеологической работы и упорно стремящаяся заполнить пустующую нишу идеологообразующего механизма новой России. Я говорю о Русской Православной Церкви.

Представителей этой древней организации можно увидеть рядом с политиками всех мастей, руководителями всех рангов (будь то даже урководители, как пошутил недавно один московский журналист). Нет ни одного телеканала, на котором не шли бы соответствующие передачи, ни одной газеты без рубрики "Уголок священника" или чего-нибудь в этом роде. Я не говорю сейчас, хорошо это или плохо, не пытаюсь проследить, насколько тесна связь православия и русской культуры etc. Я просто констатирую факты.

Идеология формируется на уровне массового сознания. Рафинированные интеллектуалы в расчет не берутся, поскольку, во-первых, их все равно ни в чем не убедишь, а во-вторых, несмотря на иллюзию значимости, которую они сами себе создают, их так мало, что можно попросту игнорировать их существование. Умелый идеолог поэтому не стал бы делиться с ними своими мыслями, но постарался бы воздействовать на умы наиболее многочисленной части общества, которая менее всего подготовлена к критическому восприятию чего-либо. Новые русские идеологи из Русской Православной Церкви действуют именно так. Российская идеология, как она видится православным деятелям, содержится не в классических трудах религиозных мыслителей, которые рассчитаны на подготовленную аудиторию и за публикацию которых Московскую Патриархию с подчиненными ей организациями можно только благодарить. Она умело скрыта за незначительными на первый взгляд деталями текстов, предназначенных для самого непритязательного читателя, заведомо неспособного к их самостоятельному анализу, и выходящих в церковных издательствах грандиозными по нынешним временам тиражами. Идейно и литературно второсортны, тексты эти, как правило, не попадают в поле зрения образованного читателя. А жаль, ведь именно посредством такой литературы формируется мировоззрение, которое, быть может, завтра станет официальной идеологией нашего государства.

Нижеследующие заметки есть попытка анализа нескольких текстов подобного рода - то есть для анализа не предназначенных - именно с точки зрения их направленности на формирование идеологии. Предлагаемые к обсуждению вопросы - не вопросы веры. Вопрос веры есть сугубо личное дело человека. Они также не суть вопросы теологии, это как раз сфера приложения усилий церковных писателей. То, о чем хотелось бы поговорить, выходит за рамки обычной деятельности отдельной религиозной конфессии, пусть даже самой влиятельной в стране, и напрямую касается каждого, как бы пафосно это ни звучало.


***


Тенденции к интеграции во всех сферах современной жизни несомненны и, похоже, неизбежны. С тридцатых годов двадцатого века такие тенденции обозначились и в христианских церквях. Я говорю о так называемом экуменическом движении. Анализ его увел бы нас далеко за рамки темы, да и важно здесь другое, а именно: единственной значительной христианской конфессией, относящейся к экуменизму с агрессивным неприятием (которое было стилем мышления христианских церквей в прошлом и из-за которого, кстати, пролито немало крови), является Русская Православная Церковь. Существует книга архимандритов Серафима (Алексиева) и Сергия (Язаджиева) "Почему православному христианину нельзя быть экуменистом" (СПб., 1992, тираж 30 000 экз.). Тоталитарный стиль мышления современных христианских авторов, очевидный уже из названия, заслуживает того, чтобы стать предметом отдельного рассмотрения, но не станем сейчас на этом останавливаться. Приведу только одну из причин, почему православному нельзя etc., на мой взгляд, довольно ясно характеризующую и книгу, и ее потенциальных читателей: "Православный христианин не должен даже помышлять об участии в экуменическом движении... которое... вводит танцы и джаз в богослужение" (с. 266). Все эти препирательства между церквями суть, конечно, их личное дело. Я же хочу обратить внимание именно на агрессивную замкнутость Русской Православной Церкви и на то, сколь жестко внедряются в сознание верующих мысли ее идеологов. Процитированная книга показательна также как пример умелого манипулирования цитатами из самых разнообразных источников. Интересны и приемы критики потенциальных противников. Вот книга священника Родиона "Люди и демоны" (Калуга-Минск-Ново-Казачье, год не указан, но не ранее 1992, тираж 20 000 экз.), посвященная борьбе с астрологами, магами и прочими неприятными людьми того же плана. Читаем: "И если, по некоторым данным, "Ом" - основная индуистская мантра - является вибрацией самого сатаны, а мантра Бхагават-Гиты 1 "Хари Кришна" в одном из переводов означает "черная благодать", то вполне понятно, куда ведет этот путь" (с. 45). Между прочим, это уже не только идейный спор между вероучениями, но нечто более серьезное: даже я, человек от религиозных споров далекий, начинаю испытывать антипатию к людям, вибрирующим вместе с Сатаной. Что уж говорить об убежденных сторонниках православия.

Но и разговор об этих двух изданиях впрямую не относится к нашей теме, хотя дает определенное представление о качестве и методах православной пропаганды. Кстати, для более интеллигентной публики существует другая книга о вреде экуменизма: А. Кураев. "Все ли равно, как верить?" (Клин, 1994, тираж 35 000 экз.). Отец Андрей Кураев, как известно, читает лекции в Московском университете.


***


Теперь время перейти наконец к основному предмету нашего разговора. Это будет маленькая книжка "Православные чудеса в ХХ веке", впервые вышедшая в Москве в 1993 году тиражом 26 000 экземпляров и выдержавшая с тех пор, по моим сведениям, еще три издания. Книги, более умело нацеленной на формирование определенной идеологии, на выработку у читателя специфического отношения практически ко всем вопросам общественной, а значит, и государственной жизни, я, пожалуй, не встречал. Создатели небезызвестного манифеста о скитающемся по Европе призраке, что называется, отдыхают. Именно случайное знакомство с этой книгой, помимо странного удовольствия, которое способны иногда доставить удручающие в литературном отношении тексты, заставило меня впервые задуматься над тем, о чем я сейчас говорю. Литературные достоинства книги обсуждать не хотел, но все же не удержусь. Название одной из трогательных новелл "Четки - тоже телефон" (с. 258) так и хочется продолжить строкой безвестного гения: только маленький совсем. Собственно, в этом плане замечательна вся книга, можно цитировать наугад... Но мы отвлеклись.

Содержание книги довольно утомительно и однообразно: мироточивые иконы, чудесные исцеления и прочая пища для бесед старушек у подъездов. Но, полагаю, не старушек ради собирались воедино эти "рассказы очевидцев" (кстати, то, что большая их часть если не написана, то серьезно обработана одним человеком, видно невооруженным глазом). Сочинение это, повторяю, есть эталонный пример формирования идеологии на уровне массового сознания.

Краеугольным камнем всякой идеологии является образ врага. Именно от того, с кем предстоит бороться, зависит весь строй жизни человека. Число врагов православного люда велико, вот их примерный список (не по степени важности, а по порядку упоминания на страницах книги): кино, театр (с. 21), евреи (с. 29), медицина, марксисты, пресса (с. 57), йоги, масонские ложи (с. 61), "внешне ученый человек, доктор, отступник Православия" (с. 75), армяне, "безбожные печать, радио и телевидение" (с. 120), "мирское богохульное учение" (с. 164), цейлонский факир, который, к слову, о православии едва ли слышал (с. 207), оккультист (с. 213), "бес в образе Льва Толстого", точнее говоря, сам граф (с. 235), секта баптистов (с. 374), "мнимый ученый" (с. 380). Из упомянутой уже книги "Почему православному христианину нельзя быть экуменистом" можно добавить также масонство и сионизм (с. 206). Список отчасти хаотичен и напоминает известный пассаж из Гофмана:

"Тут были прекрасно одетые кавалеры и дамы, армяне, греки, евреи, тирольцы, офицеры, солдаты, пасторы, арлекины - словом, всевозможный народ, какой только существует на свете" 2.

Но - шутки в сторону! - список легко разбить на несколько групп. Итак, врагами всякого православного человека являются: а) инородцы и инославные (прошу прощения за употребление терминологии, характерной для разбираемых текстов), б) наука; в) светская культура; г) средства массовой информации. Остановимся подробнее на выделенных пунктах.

Никакая идеология не строится на объяснении лозунгов. Ее средство - внушение. И если еще можно понять, чем насолили Русской Православной Церкви представители иных конфессий, то понять, за что страдают представители иных национальностей, не удается. Тем не менее иностранцев предлагается считать за людей, только если они обратились в православие. Обратимся к средствам, которыми создается образ врага. Вот "профессор еврей... Неймарк Израиль Исаевич", стремившийся "каким-либо путем умертвить" (с. 29) чудесно исцеленную женщину по имени Клава. Какие чувства, кроме ненависти, может вызвать у читателя этот врач-вредитель? А необходимость пояснять, что человек по имени Неймарк Израиль Исаевич - еврей (на протяжении рассказа это подчеркивается дважды), немало говорит о его, читателя, уровне.

От врача-вредителя перейдем к медицине и науке вообще. "Богу ученых не нужно", - говорится в одном из рассказов (с. 251). Ученые именуются мнимыми. В качестве главного объекта ненависти почему-то выступает медицина. (Интересно, что бы ответил на это Л. Войно-Ясенецкий?) О благочестивом человеке говорится, что он "...не лечился у врачей" (с. 271), а о самих врачах - немало гадостей вроде приведенной выше.

Культура и искусство также вызывают у авторов нескрываемое отвращение. Учитывая, что сборник анонимный - рассказы подписаны в основном именами без фамилий, - речь как бы идет от имени всех православных. Это лишний раз подчеркивает идеологическую направленность книги. Если на время отвлечься от анализируемого текста, можно вспомнить об интересном языковом феномене: мы почти привыкли отождествлять понятия "духовное искусство" и "церковное искусство", вольно или невольно соглашаясь с тезисом о бездуховности искусства светского, что, по счастью, не всегда истинно. Этот языковой сдвиг может считаться доказательством того, что церковные идеологи не зря едят свой хлеб. Вернемся к тексту. Вот сам Господь Бог беседует на небе с новопреставленной атеисткой: "Служила демону и жертвы ему творила: в кино, театр ходила". И брюзгливо добавляет: "В церковь Божию вы не ходите" (с. 21). Кто же после этого пойдет в театр или кино? Заметьте, речь идет не о конкретном фильме или спектакле, а о театре и кино вообще, причем говорящий наделен таким авторитетом, выше которого нет уже ничего. Дьявол, герой новеллы "Шествие разрушителя" (с. 38 и далее), которая, кстати, сильно отличается от прочих в составе сборника, неоднократно, обращаясь к бесам, называет светскую культуру "нашей". Вообще восхищает эта манера авторов говорить от имени Бога и дьявола, особенно с учетом того, что текст рассчитан на аудиторию, воспринимающую его как освященный непререкаемым авторитетом церкви. Театру, кино, музыке достается от авторов сборника постоянно. Литературу задели лишь раз, но основательно: Лев Толстой объявлен бесом, "своим" в стане нечистой силы (с. 235, 237).

Что касается средств массовой информации, то здесь за примерами не стоит даже обращаться к тексту. Всем памятна эпопея с "Последним искушением Христа". Речь не идет о художественных достоинствах фильма Скорсезе, здесь важно другое. На самом деле это первый прецедент демонстрации церковью своего общественного веса, а соответственно и претензий на формирование государственной идеологии. Церковь могла запретить смотреть этот фильм верующим, раз уж тоталитарный стиль мышления для нее неизбежен (это, кстати, интересно обосновывается в упомянутой книге по экуменизму). Но она дважды успешно запретила смотреть его всей стране.

Стоит сказать несколько слов о методах донесения перечисленных выше истин до народных умов. Помимо создания омерзительных образов врагов церкви и человечества и обращения к самым разным, непререкаемым в глазах верующего, авторитетам, о которых я упомянул, это делается посредством тотального психологического террора: через традиционное запугивание муками ада. Страдания грешников живо и натуралистично описаны глазами очевидцев. В книжке таких Дантов человека четыре.

Из одной этой не особенно объемной книжки можно извлечь еще массу примеров подобного рода. "Я не выписываю большего количества примеров только ввиду дороговизны бумаги и трудности книгопечатания", - как сказал (по другому поводу) один поэт, которого церковь, наверное, скоро запретит, как большую часть русской и всю нерусскую литературу 3. Сказанного уже достаточно для забавных выводов.

Итак, умело формируемая на уровне массового сознания идеология православия (потенциально - будущая идеология России) выглядит примерно так: православные должны отказаться от каких-либо контактов с иностранными государствами и представителями иных религий; право на существование имеет только церковное образование; наука и культура должны быть отданы под тотальный контроль церкви, а со временем упразднены; церковь должна заменить все прочие общественные институты. Я не утрирую - просто анализирую то, что не предназначено для анализа. То, что следует принимать на веру.


***


Я ни в коей мере не собирался умалять заслуги Русской Православной Церкви перед отечеством, ее роль в русской культуре etc. Я, в отличие от ее представителей, допускаю, что могу ошибаться. Я не смею надеяться, что эти заметки заставят задуматься кого-либо из ее иерархов. Но та обработка умов, которой они сейчас заняты, не делает им чести. Стоит ли возвращать страну ко временам тоталитаризма - не советского даже, а средневекового? Я разговаривал на эту тему с одним своим приятелем, и он спросил: "А кто, кроме церкви, может сейчас претендовать на роль структуры, формирующей национальную идею?" Я не знаю - кто, не знаю - как, но я знаю, как этого делать нельзя. И считаю своим долгом заметить, что организация, чей авторитет в глазах многих есть авторитет верховный, должна аккуратнее относиться к текстам, которые в силу этого авторитета воспринимаются как руководство к действию.
Примечания


Вернуться1
Орфография оригинала сохранена (прим. ред.).


Вернуться2
"Серапионовы братья", Минск, 1994, т. 1, с. 195.


Вернуться3
В. Шершеневич. "Листы имажиниста", Ярославль, 1997, с. 441).




В начало страницы
Русский Журнал. 25.12.1997.
Иван Давыдов. Новое русское средневековье.
http://www.russ.ru/journal/ist_sovr/97-12-25/david.htm
Пишите нам: russ@russ.ru