Русский Журнал
Win
2.02.1998
Отзывы
Архивист
Владимир Пастухов Продолжение темы


Сделав немыслимый исторический виток, культ личности Сталина возвращается в Россию. Он возвращается не колоннами ветеранов, самозабвенно несущих жалкие портретики кумира, а эстетически утонченной мыслью литератора.

Сталин возвращается в своем главном культовом образе - как гений. Только теперь это не гений добра, а гений злодейства. Именно воспевая гений Сталина, возвращает к жизни его культ замечательная книга Радзинского. Да, эта книга выглядит как страшное обвинение. Проблема, однако, в том, что за чертой гениальности, воспетой как нечеловеческий, божественный дар, добро и зло сливаются воедино. Если кто-то - гений и "богочеловек", то не так и важно уже - добра или зла.

Радзинского при этом нельзя спутать ни с кем, кто до этого брался за тему Сталина. Он не апологет Сталина в традиционном смысле этого слова, так как живописует его деяния, пытаясь судить их с высот христианской морали. Но он и не разоблачитель Сталина, так как очевидно восхищен размахом и талантливостью его злодейств. Это действительно отрицание отрицания: "очернителей", сменивших "воздыхателей", вытесняет восхищенный певец гениальных злодеяний.

Сталин и на самом деле вырастает сегодня в нечто большее, чем человек. Наиболее подходящее и емкое слово для определения его роли в истории России - "демиург". Сталин в глазах сегодняшнего поколения толкователей - творец, создатель своего страшного мира, ставшего нашим миром. Он вылепил этот мир из праха, по образу и подобию своему. Конечно, это задача, посильная только Богу.

Больше всего бросается в глаза приписываемый Сталину телеологизм. Сталин чуть ли не от рождения видел цель и знал средства ее достижения. Все его действия - это комбинации, рассчитанные на десятки ходов вперед. Он осознает все, что делает. И нет сомнений и колебаний. Понятно, почему сейчас больше не пользуется популярностью версия о психических аномалиях Сталина: она не вписывается в новую постперестроечную интерпретацию вождя народов. Так планировать не может одержимый страстями шизофреник. Так работает шахматист, обладающий стальными нервами.

Что смущает в этой новой версии Сталина? Два момента: объективный и субъективный.

Субъективно Сталину приписывается рационализм, возможный только с высоты сегодняшнего дня для человека, знающего, как все кончилось. Сталин, несмотря на все, был человеком своего времени, хотя и выдающимся. Его сознание было такой же смесью мифов и реальных знаний, как и у остальных. Действуя, он частично понимал, что делает, частично сам был заложником культивируемых им фантазий. Он все-таки был интуитивистом в большей степени, чем рационалистом.

Объективно Сталин был не столько создателем потока, сколько человеком, наиболее удачно приспособившимся к скорости движения потока.

Проблема состоит, видимо, в том, что основным типом "срединного" жителя Российской империи, этого пушечного мяса революции, был "сталин" как имя нарицательное. Империя оставила в качестве своего душеприказчика человеческое месиво одержимых религиозно, но в христианском смысле неверующих, полуобразованных, алчно практичных, энергичных, но не связанных никакими этическими условностями людей. Когда следовавшие одно за другим потрясения взорвали все шлюзы, державшие эту массу "в берегах", человеческий поток мини-сталиных выплеснулся на равнину русской жизни, снося все на своем пути, толкаясь, пожирая друга, хватая за локти, давя ногами и грубо огрызаясь. Как дикие собаки голодным зимним вечером неслись они по бывшей империи, скуля и подвывая, нападая на всех, кто стоит на пути, и не забывая при этом передраться друг с другом. Конечно, Сталин был вожаком, но лишь потому, что бежал чуть быстрее стаи. Лучше других прочувствовав законы стаи, он смог до конца сыграть по ее правилам. Отклонись он хоть на йоту - и был бы раздавлен, разгрызен и выброшен на помойку.

Империя сформировала сталинскую культуру. Империя создала и силу, которая расчистила представителям этой культуры дорогу, - революционеров. Сталин, в отличие от Ленина, стоявшего под массой, был непосредственным представителем этой многомиллионной массы. Он был идеальным среднестатистическим "новым русским" начала ХХ века, созданным в чреве царской России. Он, задыхаясь, бежал впереди потока сородичей. Если бы он остановился - его бы настигла смерть. Не Сталин формировал культуру советского человека, культуру страха, а эта культура выдвигала его, делала своим глашатаем.

Почему и как родилась в России именно такая культура, какой исторический смысл был в этом заложен - вот главные вопросы. Но, отвечая на них, надо выходить за рамки темы личности Сталина и даже темы коммунизма.

После войны эта культура изменилась и массовый тип стал другим. Сталин ушел, или его ушли. Дело не в том, что старик был дряхл. Дело в том, что стая жила уже по другим законам.

Сталин не может вернуться как реальность, ибо уничтожена культурная среда, его питавшая. Но он может вернуться как легенда.




В начало страницы
Русский Журнал. 2.02.1998.
Владимир Пастухов. Продолжение темы.
http://www.russ.ru/journal/ist_sovr/98-02-02/pastuhan.htm
Пишите нам: russ@russ.ru