Георгий Винокуров. В окопах "информационной войны".


				10.04.98

В окопах "информационной войны"

Георгий Винокуров
Бей своих, чтоб чужие боялись

Постперестроечные СМИ не перестают нас удивлять. Казалось, сбросившие с себя еще в ходе горбачевской "гласности" оковы ответственности и преисполненные пафоса от осознания собственной значимости для судеб демократии, российские масс-медиа навсегда сольются в сообщество "четвертой власти".

В "войне с проклятым коммунистическим прошлым" субъектностью обладали исключительно сами СМИ как единая корпорация, в то время как их противники выступали в роли объекта, "мальчика для битья", и не имели доступа ровным счетом ни к каким средствам сколь-нибудь адекватного реагирования. Даже в ходе освещения в 1995 - 1996 гг. конфликта в Чечне, которое публицисты окрестили "первой российской телевизионной войной", СМИ (за редким и невразумительным исключением в виде "Времени" (ОРТ), "Российской газеты" и "Красной звезды"), все-таки выступали единым фронтом против безответных федерального Центра и Российской армии.

Точно так же "не тянут" на полноценную "информационную войну" и перманентные пропагандистские кампании, инспирируемые оппозиционной прессой. Дело здесь даже не столько в малотиражности левых изданий, сколько в их слабом профессиональном исполнении, в отсутствии социального заказа, выходящего за пределы ограниченного круга читателей. Ведь массы большое значение придают престижу коммуникатора, а указанные издания имеют в глазах обывателя-конформиста имидж маргиналов, читать их как бы "неприлично" - сам прослывешь "лузером", неудачником. Кроме того - и это, пожалуй, главное,- вброс смыслов и идей, содержащих в себе коммунистическую критику "временного оккупационного режима", не подкрепляется телевизионной "поддержкой". Поэтому ситуация с левой прессой в "военно-информационном" контексте напоминает действия слабо вооруженных, стихийно образованных и не пользующихся расположением местного населения партизанских отрядов.

Совершенно другое дело - разразившаяся совсем недавно "информационная война", она же "банковская ", она же "война компроматов" и т.п. между "банкирами-олигархами" и "реформаторами-коррупционерами". Здесь мы присутствуем при борьбе политических и финансовых титанов посредством "респектабельных" СМИ, примерно равнозначных по своему месту в медиа-истеблишменте и сопоставимых по влиянию на общественное мнение и политическую элиту. Это означает не просто усложнение методов ведения боевых действий, но, самое главное, переход от использования информации как боевого средства - пусть даже и решающего, однако вспомогательного по отношению к главной цели войны, - к применению технологий манипулятивного изменения смыслов как самоцели. Отныне сражение ведется путем столкновения внутри единого информационного поля разнополюсных, но равносильных значений и интерпретаций, а это вызывает к жизни новые, более утонченные формы пропагандистского воздействия, которое отныне выступает не в прикладном, а в самостоятельном значении.

"Банковская война"
Сегодня СМИ прежде всего представляют интерес именно как оружие "информационной войны" - с точки зрения стратегии и тактики его использования, тактико-технических характеристик и поражающих факторов и т.п. Исследовать этот вопрос необходимо не только для того, чтобы, скажем, увеличить эффективность применения информационного оружия - такая задача не исключена, однако она носит ограниченно-прикладной характер. Существует и чисто академический интерес к этому новому для нас феномену массовых информационных отношений эпохи "свободы".

Вначале обратимся к выяснению формальных целей и задач злополучной информационной войны, в которую, согласно обывательскому представлению, постепенно перетекла банальная "ссора Анатоля-Борисыча с Борис-Абрамычем". На первый взгляд, эта война - лишь крайняя, обостренная форма обычной конкуренции представителей банковской элиты и их "кураторов" в правительстве между собой. Сама эта конкуренция - предмет изучения политологов и аналитиков, для нас же важным является понимание того, почему данная борьба получила "массово-информационный" характер и впервые в постперестроечной истории России проявилась на уровне интерпретаций в СМИ. Именно это-то и вызывает удивление. Разумеется, "информационная война" не является ни "высшей и последней" стадией, ни наиболее ожесточенной формой борьбы между банковскими империями (к примеру, куда большей весомостью в их спорах обладают аргументы от киллера), однако не следует недооценивать и степени ее ожесточенности, а раз уж к ней обратились - стало быть, на то были какие-то резоны.

Очевидно, что ответ на этот вопрос следует искать в специфике данного, информационного этапа войны банков, когда, помимо финансов, мнения Семьи, лоббирования в правительстве, киллеров и т.п., появляется еще один "боевой ресурс" - сила общественного мнения. Использование этого ресурса для оказания политических услуг, его боевое применение невозможно без задействования потенциала СМИ.

"Общественное мнение" - пугало информационного поля
Обращение к этому ресурсу не является тривиальным, как это может показаться на первый взгляд. Действительно, ведь до сих пор банковские группы обходились закулисной борьбой и интригами, не прибегая ко взаимным публичным разбирательствам и обвинениям. Что же заставило их перейти к прилюдному выяснению отношений и обливать друг друга помоями на потеху публике? Ведь проблема расстановки политических сил в правительстве и соответствующего определения "наиболее приближенных" банковских структур никоим образом не зависит от симпатий и предпочтений общества, которому, по большому счету, безразлично, какой именно из многочисленных банков победит на приватизационном аукционе. Справедливости ради следует признать, что равнодушное отношение публики к внутренним проблемам нашего банковского сообщества и возникло не на пустом месте: так население страны отплачивает той же монетой в ответ на пренебрежение новых хозяев жизни интересами "человеческого мусора".

Для того чтобы общественное мнение смогло быть задействованным в качестве активного элемента политической системы, необходимо, чтобы для начала оно хотя бы существовало как феномен общественных отношений - как артикулированное волеизъявление определенным образом конституированных социальных групп. Вместо этого мы имеем в лучшем случае пассивное и инертное "массовое настроение", а в худшем - вообще маловразумительное "коллективное бессознательное". В глубине души большинство людей осознает свою полную неспособность оказать с помощью своего "мнения" хоть какое-то влияние на течение политической жизни, и это находит свое яркое проявление в их отношении к ритуализированному пародированию демократических процедур - региональным и местным выборам, на которые является (при несфальсифицированном подсчете) 10-20% "электората".

Итак, сила общественного мнения в России - фетиш, а для политического доноса президенту совсем не обязательно обращаться к нему публично, через телевидение или газету. Для чего же в таком случае используется потенциал массовых коммуникаций? Являются ли истерики в СМИ последним средством замордованных банкиров, отчаявшихся найти управу на распоясавшихся реформаторов? Неужели этот кошачий концерт устраивается исключительно для того, чтобы шантажировать президента фантастической картиной "восстания масс" в защиту угнетенных миллиардеров против обижающего их Чубайса?

Разумеется, и этот фактор не следует сбрасывать со счетов: не случайно жены предпочитают устраивать семейные сцены при открытых окнах. Главное в том, что общественное мнение в данном случае действительно может являться важной силой, выступая не само по себе, не как атрибут самостоятельного субъекта политических отношений, а как знак самого себя, и именно в такой роли оно используется воюющими сторонами.

В самом деле, что представляет из себя нынешняя "информационная война"? "Слив компромата" - основная, если не единственная, тактика пропагандистской кампании. Суть этого приема состоит в организованной (обычно путем подкупа "компетентных органов") утечке компромата с последующим его обнародованием СМИ. Данные "активные мероприятия" призваны не столько устыдить высокопоставленных героев публикаций, сколько испугать - про вас еще и не такое знаем… Соответственно, не так важно дискредитировать их в глазах обывателя (по убеждению которого на них уже и так пробы ставить негде), как, во-первых, дать понять Самому, что скомпрометированные приближенные угрожают его собственному имиджу, а во-вторых, "помочь" президенту сделать необходимые кадровые перестановки - предоставив удобный повод для карательных мер. В целом же "слив компромата" напоминает по жанру жалобу-донос советских времен с пометкой: "Копия - в партком, прокуратуру и т.п.", т.е. содержит скрытый шантаж адресата доноса. В нашем случае в роли "парткома" как раз и выступает фетишизированный призрак общественного мнения.

Другими словами, не сила общественного мнения, а именно и только интерпретация этой силы и придание ее образу преувеличенного значения является аргументом, предъявленным манипуляторами арбитру, от которого зависит принятие решения, как знак собственного могущества. В самом деле, вместо того чтобы кропотливо взращивать гражданское общество и формировать реальное общественное мнение (пусть даже манипулируемое и изначально предвзятое), чтобы затем посредством него оказывать реальное политическое давление на центры властных полномочий, медиа-магнатам гораздо удобнее убедить сами эти центры в своей изоляции и панической зависимости от "гласа народных масс", сформированного у них на кухне без всякого опосредования, напрямую воздействовать на "Лицо, принимающее решения", грозя жупелом общественного мнения. Ясно, что речь идет о Президенте и Семье, для которых и предназначен весь этот спектакль как недвусмысленная демонстрация манипуляторами неких своих "общественных мускулов".

Потому и не имеет большого значения то обстоятельство, что пока еще никто не научился адекватно определять эффективность пропагандистского воздействия СМИ, как и сам факт такого воздействия вообще: власть масс-медиа как средства формирования общественного мнения и необходимость учета последнего здесь просто презюмируется. Значение же имеет сам прецедент развязывания пропагандистской кампании и степень ее интенсивности (точнее будет сказать, оголтелости), а вовсе не ее результативность,- господствует, так сказать, затратный метод оценки эффективности: раз на ТВ и в газетах много шума, стало быть, последствия налицо. Вот и получается, что для "поединщиков" главное - не собственно изменение общественного мнения в желаемом для них направлении, а одна только угроза такого изменения, которой, как дубинкой, размахивают перед носом власти.

Это, в общем-то, вполне естественно: при отсутствии у власти какого бы то ни было видения реальных политических угроз на каждом поле информационных интерпретаций выставляется свое пугало - чучело реальной опасности в натуральную величину.

Власть просто-напросто приучают всякий раз капитулировать перед чучелом.

Появление на сцене "третьей силы"
Из этого вовсе не следует, будто боевые действия "банковской войны" носят имитационно-симуляторный характер, не имея ровным счетом никаких реальных последствий для воюющих сторон: политические скальпы жертв "дела писателей" свидетельствуют об обратном. Так что игровое начало, присутствующее в "манипуляциях с интерпретациями", не исключает ни серьезности намерений, ни безответственности действий.

СМИ обеспечивают выход "разборки" на широкую публику, который оказывается необходимым даже при политически ничтожном воздействии масс на принятие решений президентом (не считать же оператором такого воздействия балаган выборов!). Именно в этом и состоит механизм косвенного влияния на перераспределение властного ресурса: информационно-пропагандистский удар наносится не по самому обидчику (он здесь выступает лишь в качестве "темы"), а по болезненным и значимым для власти точкам в ее публичной компоненте. Речь здесь идет и о вере Семьи в значение и силу общественного мнения, и об обеспокоенности возможной реакцией Запада, и о желании сформировать в массах благожелательное отношение к действиям власти, и забота о собственном имидже. Одновременно создается информационное обеспечение "решения кадровых вопросов" (президенту останется лишь произнести "фас!") - необходимое идеологическое подспорье для президента, небезразлично относящегося к легитимации своих действий в глазах массы. Не следует также сбрасывать со счетов и остаточный авторитет - "демократических СМИ" как гуру политической элиты, взошедшей на дрожжах гласности, а теперь, пройдя обряд деидеологизации и так и не приобретя знаний, лишившись каких-либо ценностно-смысловых ориентиров, вынужденной сверять генеральную линию с установками "товарища Телевизора".

"Информационная война", таким образом,- это особый род властной технологии, требующей обязательного использования Заказчиком потенциала массовых коммуникаций: информационная война без задействования СМИ в качестве Исполнителя не выйдет за рамки листовок на заборах. Однако такое исключительное положение СМИ неизбежно ведет к трансформации оппозиции "Заказчик - Исполнитель" в отношение пары взаимодополняющих частей единого субъекта "информационной войны" (не случайно действия стороны, являющейся одновременно и владельцем СМИ, оказались более эффективны, чем действия их практически "безлошадного" противника).

И это не все. Основным, если не единственным незаимствованным жанром "свободных и независимых" СМИ эпохи постмодернизма, является шоу, зачастую выступающее как шоу-сериал. Более того, шоу - не только жанр, но и способ бытия СМИ в условиях их "свободы и независимости". Поэтому и "информационная война" также приобретает в СМИ характер хэппенинга, шоу. Фактологическое содержание информации - причина и характер войны, портреты участников и конкретные эпизоды и т.п. - отходит на задний план, довольствуясь скромной ролью наспех сварганенного сюжета, необходимого лишь для увязки отдельных эпизодов шоу. И даже сами заказчики "активных мероприятий" превращаются в зеркале СМИ из продюсеров спектакля в кривляющийся и паясничающий кордебалет. Другими словами, вчерашние марионетки, берущие в свои руки руководство представлением.

Именно выход на передний план режиссеров и звезд телешоу (точнее шоу-расследований, шоу-обличений, шоу-наказаний) и подчинение ими информационного процесса своей воле заставляют задуматься о том, что масс-медиа являются в данном случае уже не просто "рупором" или "органом" пропагандиста, а приобретают самостоятельную роль - той самой "третьей силы", о которой говорилось выше.

Теперь ясно, какого рода "опилками" набито чучело общественного мнения: это не что иное, как продуцируемые элитой СМИ социально-политические установки. Это означает не только то, что теперь исключительно медиа-номенклатура начинает определять методы ведения "информационной войны", регулируя конкретные формы. Гораздо важнее другое - именно она, монополизировав производство смыслов и их распространение через каналы массовых коммуникаций, при помощи виртуального "общественного мнения" возьмет под свой контроль управление политическими "кризисами малой интенсивности", поддерживая их в тлеющем режиме, при этом формально оставаясь в стороне: "Мы только информируем общество о событиях". Излишне добавлять, что такое двусмысленное посредническое положение сулит медиа-номенклатуре максимум финансово-политических дивидендов. Именно поэтому в ее интересах превратить перманентную "информационную войну" в цель самой себя.

Брань на вороту не виснет?
Казалось бы, в "информационной войне" нет ничего катастрофичного: ну обольют друг друга грязью - все же лучше, чем живых людей в автомобилях бомбами взрывать. Конечно, некоторых снобов может коробить бесноватость, с какой, скажем, С.Доренко шельмует первого вице-премьера - "социально близкого" А.Чубайса! Однако сам А.Чубайс, судя по его виду, меланхолии не подвержен. Получается, что вроде бы ничего страшного ни для кого не происходит. На то и ротация кадров: больше свежей крови - меньше застоя. И уволенные не пропадут: в русскую номенклатуру трудно попасть, но невозможно из нее выпасть; куда-нибудь да назначат, на худой конец - директором банка.

Но не стоит спешить с успокоительными выводами. Дело в том, что, как указывалось выше, в эпоху господства современных массовых коммуникаций любая пропагандистская операция превращается в широкомасштабную смысловую войну. Это означает, что такие стандартные цели пропаганды, как укрепление воли к победе собственных сторонников и подрыв морального духа противника, распространение дезинформации и оказание психологического давления на врага, в этих условиях, по мере реализации, способны порождать массу никем, в том числе и самими заводилами, не запланированных последствий.

Казалось бы, публично унизив и обвинив неприятеля, хозяин СМИ достиг цели: скомпрометировал в глазах общества своего недруга и дал знать об этом "кому следует". Однако результаты такого рода пропагандистской операции выходит далеко за рамки прагматики.

"Слив компромата", произведенный через, помимо разного рода обвинений противной стороны в нарушении ею юридических норм, попутно влечет за собой внушение зрителю или читателю оценочных суждений, эмоциональных символов идеологем и стереотипов.

В результате изначально заложенное в пропагандистское сообщение рациональное толкование событий мифологизируется, трансформируясь в иррациональные по своей сути и чувственно-эмоциональные по форме нигилистические массовые представления. Для восприятия не соответствующих привычной системе ценностей и моделям поведения действий основных персонажей шоу "банковская война", доведенных при помощи СМИ до абсурда и алогизма, реципиент извлекает из глубин своего сознания иную, архаическую логику и начинает интерпретировать происходящее не при помощи категорий юридического и политического анализа или хотя бы обыденного толкования, а посредством образов-символов, базирующихся на архетипах коллективного бессознательного.

Чучела превращаются в ??...
Здесь-то и высвечиваются результаты, не все из которых были запланированы стратегами "информационной войны". Так, удалось-таки разрушить "миф о лютом комиссаре Чубайсе", который ради реформы и брата родного не пожалеет, но зато "на лапу не берет". Оказалось "берет", да еще как! Зато попутно был нанесен удар и по "мифу о власти" вообще, ведь дискредитирована не та или иная элитная группировка, а нечто более глубинное - сама идея, из которой вся эта элита вышла и ради которой прельстившийся "совок" совершил свое экзистенциальное предательство. И если раньше растерянный обыватель, конформистски настроенный по отношению к власти реформаторов (а таких все же было большинство, несмотря на ухудшающееся качество жизни), во дни тягостных сомнений хотя бы метался между Гайдаром и Черномырдиным, Чубайсом и Явлинским, находясь в плену пусть ложных, но альтернатив, и продолжая считать, вопреки частым разочарованиям, эту власть "своей", то теперь ясно, что "другой альтернативы нет" - все одним миром мазаны, и некуда "крестьянину" податься.

Практически походя уничтожен и "миф о приватизации", которая, оказывается, "только теперь стала честной", да и то с оговорками. Но ведь этот миф являлся стержнем всего "мифа о рыночных реформах!", который с огромным трудом создавался и удерживался от разрушения лишь благодаря боязни "электората" с его остатками самолюбия признать себя элементарно "кинутым": "Не может же быть, чтобы мы так лоханулись!" Теперь и этот наивный самообман не поможет - ведь дядя Телевизор был лучшим другом реформ, и если даже он начал поносить реформаторов последними словами, значит, так оно и есть на самом деле - ведь он никогда не врет.

Вслед за ставшей ругательством "демократией" оказался низвергнут с Останкинской телебашни и "миф экономического либерализма", отправленный на свалку истории - аккурат к "мифу плановой экономики".

Зато сформировался новый "миф об органах". В массовых представлениях они теперь выступают коллективным Остапом Бендером, зернышко к зернышку собирающим компромат на всех. И делают это не для того, чтобы призвать нарушителей к ответу по всей строгости закона, а чтобы "торговать" своими досье, припугнув их содержимым любого из наших "подпольных миллионеров".

А за всем этим внимательно наблюдает из-за океана наш "и не друг, и не враг - а так". В недавно представленном докладе о проникновении в российскую власть организованной преступности "доказательства" с полей банковской войны заняли достойное место. Так рождается еще один миф: уже не просто миф о "бандитском капитализме" в России, а миф о России как бандитском государстве, черной дыре, откуда исходит угроза национальным интересам "порядочных" стран. Под вопрос здесь ставится сама российская государственность безотносительно к ее социально-политической специфике.

Получается, что основным объектом информационных ударов как "изнутри", так и "снаружи", оказываются не реформаторы с банкирами и даже не власть с ее подданными, а - само государство, его легитимность и суверенитет, смысловые и идейные основы взаимного объединения людей в единый народ, пусть даже явно спорные - других-то нет.

Штыки в землю?

В последнее время как-то поутихли информационные сражения; изрядно потрепанные участники зализывают раны, и уже проявляет чудеса великодушия один из олигархов: берет под защиту вчерашнего врага, как в довоенные времена.

Скорее всего, мы имеем дело с обычной "военной хитростью", и вынужденное перемирие не продлится долго. То перераспределение властного ресурса, которое произошло по итогам первого этапа войны, является лишь временным разрешением противоречий политических элит. Находясь в состоянии неустойчивого равновесия, вновь образованная система баланса интересов вряд ли устраивает всех участников, и поэтому готова в любой момент снова прийти в движение.

Однако даже если бы рука дружбы протягивалась всерьез, нет оснований считать это достаточным условием полного прекращения "информационной войны". Ведь медиа-номенклатура, от которой многое зависит, прекрасно осознает все выгоды своего существования в условиях вялотекущего политического кризиса, а способов сделать этот кризис перманентным у СМИ - основного поставщика смыслов и интерпретаций - более чем достаточно. Отсюда - стратегия искусственной политической напряженности.

Тактика же действия "третьей силы" всегда одинакова- что в "информационной войне", что в уличных боях, примеры которых, начиная с Бухареста-88 и кончая Москвой-93, у всех перед глазами: по очереди обстреливай одних из-за спин других, а дальше - само пойдет. Технология манипулирования отработана, болевые точки президента пристреляны.

Можно ли этому хоть что-нибудь противопоставить? По всей видимости, конец "информационной войне" может прийти только с разрушением мифа об информационной войне. Ведь "информационная война" - это прежде всего война смыслов, война интерпретаций. А развенчание любого мифа, демифологизация сознания происходит либо путем упорядочивания действительности, рационализации ее алогизмов и иррациональных проявлений, либо, на худой конец, посредством доведения до полнейшего абсурда и десакрализации того ритуала, который сохраняет и воспроизводит смысловое ядро данного мифа (по методу "клин клином вышибают"). Разумеется, последний способ неизбежно приведет к созданию нового мифа - "мифа о мифе", однако здесь, по крайней мере, миф о войне банков будет диалектически снят путем его рационализации и включения в качестве профанического элемента в состав новой, еще более иррациональной модели действительности - мифа "игрушка в войнушку".

Именно в такой логике прошел один из последних эпизодов "информационной войны": "дело о статье Фадина". Здесь "слив компроматов" как метод ведения войны уже сам в свою очередь оказался полностью скомпрометирован - как раз благодаря подчеркнутой топорности очередного "слива" и не особо скрываемому духу мистификации вокруг него. И абсолютно не важно, является этот материал подлинным или же это артефакт, сработанный в интеллектуальных лабораториях тайных друзей Чубайса. Общество вдруг осознало, что такие "расшифровки" вполне можно печь как блины - и тут же потеряло к ним всякий интерес. При этом наряду с обесцениванием данного артефакта цепной реакцией прошла девальвация всех одновременных и ранее (?) подобных наработок. Естественно, обессмысливались и уже подготовленные новые "разоблачительные" публикации. Вольно или невольно таким методом "встречного взрыва" удалось (по крайней мере, пока) инспирировать "кризис жанра" и приостановить информационное наступление на реформаторов, дать им передышку и время для перегруппировки сил.

О том, что такой ход выбил главные козыри из рук медиа-номенклатуры, красноречиво свидетельствует неадекватная реакция части СМИ по поводу этого, в общем-то, рядового эпизода войны компроматов. Сквозь истерические обвинения в аморальности и в нарушении правил игры явственно прочитывалось: "Какой бизнес развалили!"

Зато у СМИ появилась возможность сделать остановку и попробовать представить, что произойдет в случае, когда раскачиваемая ими ситуация выйдет из-под контроля. Ведь это поставит под угрозу не просто политическое выживание очередного "режима", а существование страны как целостности, как единственного способа сохраниться в истории в качестве действующего субъекта, что не может не ощущаться людьми - хотя бы на уровне неясных предчувствий и смутных ощущений. И здесь "демократические СМИ" воспринимаются уже не просто как используемый кем угодно нейтральный инструментарий, а в качестве повседневного раздражителя.

И тогда начинает приходить в коллективную голову обывателя еще недавно "неприличная" мысль: "А вот у товарища Сталина на всю эту нечисть пуля наверняка бы нашлась…" Да только и оппозиции тут радоваться нечему - это не их свадьба: товарища Сталина еще надо вырастить в своих рядах, создать ему социальную базу, а не сидеть в Думе и "врастать во власть" по-тихушному. А поскольку место властителей дум и лидеров общественного мнения нации действительно станет вакантным, наибольшие шансы имеет "товарищ Хаос", ибо разрушение всех мифов подряд без предложения проектной альтернативы неизбежно ведет к мифологизации самого разрушения как способа вырваться из мировоззренческой "черной дыры" хоть к какому-нибудь порядку и смыслу.

И лучше не попадаться под руку Стальным Батальонам, которые придут обуздывать этот хаос, - ведь такие не боятся пугал.

Новости электронных библиотек

Монокль

Пегас Light

russ@russ.ru