26.02.1998

"Унас секса нет!" - эта крылатая фраза, сказанная в начале Перемен во время одного из советско-американских телемостов, облетев весь мир, вернулась обратно.

"Благоприятная природа, снискивающая нам пользу и утешение, наградила женщин пиздою, а мущин хуем наградила; так для чего ж, ежели подъячие говорят открыто о взятках, лихоимцы о ростах, пьяницы о попойках, забияки о драках (без чего обойтиться можно), не говорить нам о вещах необходимо нужных - хуе и пизде? Лишность целомудрия ввела в свет сию ненужную вежливость, а лицемерие подтвердило оное, что мешает говорить околично о том, которое все знают и которое у всех есть".

Эти слова, сказанные в середине XVIII века первым русским эротическим поэтом Иваном Семеновичем Барковым, стали эпиграфом к одной из глав новой книги первого советского сексолога Игоря Кона, первого ученого в империи, который стал исследовать тему в те недалекие времена, когда медицинские чиновники вздрагивали, услышав слово "секс".

"Был ли секс на святой Руси?" - таким вопросом открывает автор первую главу своего исследования.

"Увы! Иностранцы всегда удивлялись свободе и распущенности нравов в России. В XVII веке голштинский дипломат Адам Олеарий с удивлением отмечал, что русские часто "говорят о сладострастии, постыдных пороках, разврате и любодеянии их самих или других лиц, рассказывают всякого рода срамные сказки, и тот, кто наиболее сквернословит и отпускает самые неприличные шутки, сопровождая их непристойными телодвижениями, тот и считается у них лучшим и приятнейшим в обществе".

Изменились ли нравы со времени произнесения этих слов изумленным иноземцем? Об этом мы знаем плохо, поскольку те из ученых, кто проводил соответствующие исследования - вопреки царской, а потом и советской цензуре, - могли публиковать результаты своей работы только за рубежом.

И. Кон предпринял первое научное исследование истории русской сексуальной культуры до 1917 года, в результате которого выясняется, что секс у нас был всегда. Но знать об этом было позволено не всем.

Отдельные страницы книги посвящены истории русского мата. Канадские лингвисты Феликс Дрейзин и Том Пристли пишут о том, что заложенная в мате эстетическая функция "овладения реальностью" путем выхода за пределы базового обесцененного словаря возвышает мат до уровня особого жанра народного искусства, в котором более или менее искушены миллионы русских.

Каково? Вот такие мы. Талантливые! Незаменимых - нет. Есть только стеснительные...

Тарковский, чтобы добиться абсолютной исторической достоверности в фильме "Андрей Рублев", хотел использовать подлинные скоморошьи песни рублевской эпохи. Когда их тексты все-таки удалось добыть из строго засекреченных архивов, от этой мысли пришлось отказаться - то была сплошная матерщина.

Несмотря на строгую церковную цензуру и изданные на этот счет правительственные указы, очень вольные сцены изображал народный лубок.

О последующем развитии этой культуры - после 1917 года - автор говорит как о предпринятом большевиками грандиозном социальном эксперименте по формированию нового человека.

Ярый гонитель советского фрейдизма А. Залкинд написал "Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата". Заповедь девятая гласит: "Половой подбор должен строиться по линии классовой, революционно-пролетарской целесообразности. В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально полового завоевания". Вождь пролетариата Ленин был против аскетизма и ханжества, но его смущало, что "растрата сексуальной энергии" отвлекает молодежь от революционной борьбы.

Советская политика репрессий практически уничтожила всю сексуальную культуру, сексологию и эротическое искусство. После эпохи сексофобии наступило время подвести итоги большевистского эксперимента.

Опираясь на результаты социологических опросов, проведенных в середине 60-х годов ленинградским энтузиастом С. Голодом, автор резюмирует: "При всей социально-политической и культурной изолированности советского общества от Запада, динамика сексуального поведения и установок советских людей в основном и главном была той же, что и там".

В следующих главах И. Кон пишет об "опасном сексе", о проституции, о "голубых" и "розовых" и, конечно же, об опасности заболевания СПИДом.

Надо отдать должное Кону - его познания не ограничиваются данными социологических исследований и высказываниями зарубежных коллег. Автор - настоящий знаток русской эротической культуры, детского и взрослого сексуального фольклора. Наравне с произведениями современных авторов, например И. Яркевича, он запросто цитирует и безымянных "непочтительных, наглых мальчишек": "Ржавой отверткой на грязной фанерке делали дети аборт пионерке".

Весьма подробно рассказывается об истории возникновения периодических изданий определенной ориентации, фразами из которых иллюстрируется повествование. Чемпионом по цитированию является массовая газета "СПИД-ИНФО".

В завершающей книгу главе "Секс как зеркало русской революции" есть фраза, являющаяся, на мой взгляд, достойной оценкой труда И. Кона. Ею мы и закончим обзор книги: "Любые попытки ограничить сексуальную свободу и регламентировать поведение и чувства, кто бы их ни предпринимал - государство, церковь или общинные институты, - заранее обречены: те, кто попытается это сделать, только потеряют авторитет".

Константин Парамонов

Полный список книжных обзоров Книга на вчера

www.russ.ru

Содержание РЖ

Архив

Форумы

Антологии

Книга на завтра

Пушкин

Объявления

Досье

Бессрочная ссылка

Новости электронных библиотек

Монокль

Пегас Light

Русский университет

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru