Иван Давыдов. М. В. Успенский. Самураи восточной столицы.


				20.03.1998

Самураи восточной столицы

М. В. Успенский

История преданных вассалов, И. Куниеси и японская гравюра 1840-х годов. Пер. с яп., вступ. статья, коммент. М. В. Успенского. - Калининград: Янтарный сказ, 1997. - 128 с.; тираж 3000 экз.; ISBN 5-7406-0241-6.
Событие, о котором идет речь в этой книге, - одно из самых знаменитых в истории Японии. За прошедшие с тех пор годы историки досконально восстановили почти все его подробности. Оно оставило след в японской литературе двадцатого столетия, хорошо известной европейскому читателю, отголоски подвига "верных вассалов" можно найти и у Мисимы, и у Акутагавы. Но гораздо раньше, непосредственно после поразившего восточную столицу - Эдо - происшествия, оно стало достоянием традиционного театра и народных рассказов. Во второй четверти XIX века вышла серия гравюр, содержащих портреты героев и краткие биографии. Эти листы до сих пор остаются непревзойденными образцами одного из жанров традиционной гравюры укие - так называемой воинской гравюры. Именно эта серия, вернее, та ее часть, которая имеется в собрании Государственного Эрмитажа, с переводами текстов и вступительной статьей Михаила Успенского вошла в данную книгу.

Но что же, собственно, произошло в Эдо (сейчас Токио) в 1702 году? Нечто для тогдашней Японии, миновавшей период феодальных войн и мирно существовавшей под жесткой властью сегуна (военного наместника, реального правителя, в отличие от номинального - императора), невообразимое. Сорок семь (или около того) самураев, вассалов придворного Асано, приговоренного к смерти за год и девять месяцев до этого, ночью взяли штурмом резиденцию министра Есинака и убили видного царедворца, а заодно и немало его приближенных. Ночному штурму предшествовали следующие события. В 1701 году во дворце сегуна Асано совершил неудачное покушение на Есинака. Почему он попытался убить министра - единственный, пожалуй, непонятный момент в истории сорока семи вассалов. Портрет Есинака входит в серию гравюр (лист 38), причем описывается министр как трусливый негодяй и взяточник, третировавший храброго, но не искушенного в придворных тонкостях Асано. Современники поговаривали еще о домогательствах Есинака к жене Асано. Как бы то ни было, Асано был приговорен к самоубийству, а весь его клан расформирован. Служившие ему самураи стали ронинами (буквально - "человек-волна"), то есть воинами, лишившимися господина и соответственно заработка.

Никто не сомневался, что воины клана Асано попытаются отомстить. Не сомневалось и правительство, установившее слежку за наиболее опасными из них. Но они занимались своими делами, словно ничего не произошло, многие просто пропали из виду. Кое-кто взялся за презираемую самураями торговлю (торговали почему-то, как правило, табаком и рисовой водкой). А наиболее известный, Оиси, "предался ветру и потоку", став завсегдатаем питейных и увеселительных заведений.

Все это делалось в целях конспирации: верные вассалы уже принесли клятву мести за честь господина. Выбрав подходящий момент, воины взяли штурмом дом обидчика, доставили его голову на могилу Асано и стали ждать приговора правительства, даже не попытавшись скрыться. Все они были приговорены к самоубийству (или, как выражались японские чиновники, им было даровано право на смерть). Самоубийство было почетной смертью для воина, казнь - позором. Такова внешняя канва этой кровавой истории.

Общество не осудило верных вассалов. Напротив, они стали воплощением самурайской верности, живой иллюстрацией бусидо - "пути воина", кодекса самураев. Они были скорее героями, чем преступниками, противоречиво добродетельными, на стыке синто и буддизма, предпочтя славную смерть позорной, с их точки зрения, жизни. Именно этим и объясняется популярность рассказов и пьес о верных вассалах во все последующие века японской истории (вялые попытки пересмотреть оценку и воинов, и их врага поддержки не снискали). Книга о них с интересом читается и на русском. Если она и не дает понять, как возникла этика, немыслимая ни в какой другой цивилизации (можно ли представить что-либо подобное, скажем, в средневековой Европе?), то позволяет живо увидеть практическую реализацию этических принципов. Именно увидеть, так как гравюры значимы не менее, если не более, чем тексты.

Среди сорока семи ронинов были совершенно разные люди - старики и шестнадцатилетние мальчишки, грубые вояки и талантливые поэты, тонкие знатоки китайской традиции. Но их объединило стремление любой ценой исполнить долг перед господином. История добавляет мрачноватые, на взгляд европейца, но восхищающие японца подробности. Так, матери самураев совершали самоубийства, чтобы сыновняя почтительность не помешала их детям принять участие в деле мести. Один из самураев продал собственную дочь в чайное заведение, чтобы добыть денег на нужды заговорщиков.

К середине XIX века историю сорока семи верных вассалов в Японии знал каждый ребенок. И серия гравюр с их портретами и биографиями была обречена на популярность. Тексты выполнил известный писатель и критик того времени Иппицуан. Он был также и гравером, но прославился в другом виде укие - в жанре так называемых "портретов красавиц", который, кстати, был на момент выпуска серии запрещен как безнравственный. Рассказы Иппицуана не вполне корректно называть биографиями, так как речь в них редко идет об индивидуальных чертах того или иного персонажа - исключение сделано, пожалуй, лишь для негодяя Есинака. Иппицуан стремился создать идеальный образ воина, верного бусидо. Надо учитывать и то, что он вынужден был соблюдать краткость, обусловленную форматом гравюры. Автор вступительной статьи выделяет даже типы самураев, характерные для этих биографий. Но и у героев Иппицуана проявляются иногда черты живых людей. Так, об одном из вассалов мы узнаем, что он был любителем выпить и всегда носил при себе привязанную к рукояти меча большую флягу с сакэ. С ней, надо думать, и закололся после вынесения приговора. О других - что они изучали буддийские сутры или писали китайские стихи. Вообще, сочинение предсмертных стихов было обязательной частью ритуала, и многие стихи преданных вассалов (или приписываемые им традицией) вошли в биографии.

Автором гравюр является Куниеси - выдающийся мастер укие. Серия "Жизнеописания преданных и верных вассалов" - едва ли не самая известная из его работ, хотя знатоки и не склонны относить эти гравюры к лучшим из его творений. Гравюры не то чтобы о многом умалчивают, оказываясь слишком зависимыми от сопровождающего текста, однако не стоит забывать, что понятие недосказанности, незавершенности было одним из ключевых в традиционной эстетике Японии. На мой скромный взгляд, лист 44, самый знаменитый в серии, и лист 47, изображающий воина, погибшего до штурма, вполне могут считаться одними из лучших не только у Куниеси, но и во всем воинском укие. Достойна внимания и чудовищная кошка на листе 51. Куниеси вообще любил изображать кошек.

Великолепно изданная книга содержит, помимо репродукций гравюр, текстов Иппицуана и вступительной статьи Михаила Успенского, его же комментарии к каждой биографии и описания изображений с пояснениями. Ведь значимыми здесь могут оказаться и поза, и костюм персонажа, и надписи на одежде и штандартах.

Иван Давыдов