Григорий Петухов. Анни Эрно. Обыкновенная страсть. Стыд


				14.08.98

Анни Эрно
Обыкновенная страсть. Стыд

Пер. с фр. Н. Поповой, И. Попова. - М.: "Кстати", 1998. - 208 с.; тираж 5000 экз.; ISBN 5-88113-005-7.

Расхожая рекламная конструкция "Если хотите больше узнать о себе, читайте книги Анни Эрно" вкупе с желтой латкой Бестселлер представляют читателю творения сей французской романистки как послеобеденное чтение или книгу в дорогу, иначе говоря - чтиво. Вышеприведенная цитата принадлежит еженедельнику "Монд".

Как ни относись к ее творчеству, Анни Эрно создала убедительные образцы мифологии. Мифологии обывательской, или, как характеризовал ее Барт, "буржуазной". В том смысле, что оба ее произведения - "Стыд" и "Обыкновенная страсть" - в должной мере соотнесены с чаяниями и упованиями потребительски-утилитарного характера, которые, к примеру, требуют от писателя "развернуть перед нами жизненную драму", показать "истинные чувства".

Романы Эрно написаны в жанре исповедальной прозы, лишены четкой фабулы и - как бы это сказать... - слегка истеричны, что ли. История под названием "Обыкновенная страсть" - это предклимактерические воспоминания одинокой француженки о ее любовнике, эмигранте из Восточной Европы: серьезная, тяжелая, жизненная книга для читательниц "женских романов", в которой пассажи, подобные следующему, - не редкость:

"Как-то ночью меня пронзила мысль, а что если пройти тест на СПИД: может, хоть это осталось мне от него".

"Обыкновенная страсть" - характерный пример так называемой сублимативной прозы, авторами которой почему-то (почему?) обычно являются особы женского пола, этакий олитературенный pillow book. (Что-то похожее уже было - веке в десятом. Но тогда предметом записок автора являлись не только - и не столько - любовные переживания.)

"Но я не знала, что его влечет ко мне. Первое время мне достаточно было видеть, как он молча, счастливыми глазами, смотрит на меня, или говорит "я мчался к тебе как сумасшедший", или рассказывает о своем детстве, и я верила, что он испытывает такую же страсть, что и я". Расчет сделан на то, что зрительная аккомодация реципиента направляет его взгляд на идейно-эмоциональную подкладку сквозь никуда не годное текстуальное полотно; расчет этот действительно верен в отношении читателя неискушенного, который не сразу замечает (если замечает вообще) отсутствие главного родового признака сего жанра - сюжетной интриги. Ничто не прерывает плавное, мерное течение повествования; периодически проскальзывают упоминания о вещах, к любовной драме вовсе не относящихся (покупка новых туалетов, падение Берлинской стены, приезд Горбачева в Париж etc). Однако подобные детали - только фон, не отвлекающий от пристального изучения душевных мук героини, с эксгибиционистским наслаждением предающейся скрупулезному описанию собственных страданий.

Излюбленный прием Эрно - ретроспектива, к которой она прибегает и во втором романе, "Стыд", где рассказчица "воскрешает мир своего детства", повествуя о вещах самых сокровенных, дабы наконец-то преодолеть и навсегда изжить вечно преследующий ее стыд за принадлежность к "вульгарному" классу - мелкопоместным буржуа:

"...В нашей среде халат и пеньюар считались признаками роскоши - смешными и ненужными предметами для женщин, которые, встав с постели, тут же берутся за работу. Унаследовав свое миропонимание от среды, где не знают, что такое халат, могла ли я прожить, не изведав чувства стыда?"

В целом издание Эрно под эгидой "Кстати" производит впечатление неутешительное. Переводчики, чета Поповых, явно не в ладах с родным языком: "Даже когда, целуясь, он пошатывался и не мог сдержать отрыжки...". Оформление писаний такого рода графикой Анри Матисса выглядит не слишком уместно.

Григорий Петухов