Сергей Митрофанов. А. Солженицын. Россия в обвале


				22.08.98

А. Солженицын
Россия в обвале

М.: Русский путь, 1998. - Тираж 5000 экз.; ISBN 5-85887-030-7.

- Солженицын снова в опале! - выкликивал уличный торговец, разложив свой товар на парапете подземного перехода.
- Что-что? - удивленно переспросил я.

- "Россия в обвале"!!! - вроде и повторил, а фраза - другая. Он просто продавал книгу.

Мне показалось, что я либо брежу наяву, либо странным образом совпал с Гумбертом из набоковской "Лолиты", только ищу при этом не дурацкую нимфетку, а, в общем-то, другую извращенку. Ее еще называют "русская идея". А вместо торговца был уличный Искуситель, он-то и предлагал мне игру в слова.

- Да-да, - пояснил Искуситель, - заговор молчания, магазины не берут эту книгу, круговая оборона, а Он в ней сказал Все.

И тогда, выложив приличные деньги за брошюру в мягкой обложке, которую "не берут магазины", я отправился домой, предвкушая наслаждение солженицынским письмом и думая, как потом напишу какую-нибудь рецензию.

Велико же было мое разочарование, когда я выяснил, что, во-первых, "Ex libris НГ" уже отписалась по этому поводу в краткой заметке "Как Россию спасти? Пойди ответь..." за подписью Олега Мраморного, а во-вторых, что ее подзаголовок - "В своей новой книге Александр Солженицын больше сочувствует и свидетельствует, нежели поучает и выдает рецепты" - уже полностью охарактеризовал предмет и добавить... абсолютно нечего.

Причем не только мне, но и самому Олегу Мраморному, который на самом деле Олег Давыдов.

"Эффект книги не учительный, не дидактический, тем более не пророческий, - писал в добавляющих подзаголовок абзацах штатный рецензент "Ex libris НГ". - Это и не эффект новости, неожиданности - высказывание Солженицына ожидаемо и предсказуемо. Эффект заключается в нелицемерном и сострадательном свидетельстве о последнем десятилетии нашей истории, свидетельстве, помноженном на значимую крупность авторской личности".

Иными словами, если отбросить завитки и экивоки: книга вообще-то ПЛОХАЯ, но не будем об этом прямо, уважая седины...

Так был задан очередной проклятый вопрос: "А был ли пророк?"

Конечно, он прав, Мраморный, прав во всем, что касается книги, но если только этой констатацией и ограничиться, то с "русской извращенкой" мы вряд ли договоримся - не сойдемся в цене.

Из раза в раз я повторяю, что любая книга - это не нечто, принадлежащее исключительно автору и витающее в космическом пространстве. Тра-та-та, мол, рукописи не горят, их на ночь глядя читает мировой Дух! Отнюдь! Книга - это прежде всего коммуникатор. И если на одной стороне гениальный автор, то на другой требуется гениальный читатель. Отсутствие второго также разрушает русский контекст - то, без чего нас понять невозможно.

Пожалуй, солженицынский вопрос заключается не в том, что сегодня происходит с писателем, а в том, почему один и тот же читатель все с той же российской ментальностью в одни периоды носил Солженицына на руках, а в другие столь же искренне смешивал с грязью?

Причем с Солженицыным приключилась странная вещь: он перестал быть классиком тогда (а по факту он-таки перестал!), когда по "правилам игры" им только становятся.

Действительно, предыдущие труды Солженицына легли в фундамент нынешней политической системы, а сегодня, отойдя от активной жизни, он перестал быть опасен для олигархии - чем не памятник, стой и радуйся! Однако словно чья-то злая воля продолжает преследовать его. Я сам присутствовал на летучке в "Независимой газете", на которой всерьез обсуждалось, как было бы хорошо (для скандала, для тиража, а в конце концов и для хохмы: демократическое издание - и вдруг против демократического классика) смешать Солженицына с грязью. И смешали...

Тот же Олег Давыдов пишет огромную, даже по меркам "свой человек в своей редакции", статью "Демон Солженицына" ("Фигуры и лица", 9(10), май 1998-го). Пишет хорошо, даже с блеском. Но это мерки современной журналистики постмодерна.

Вот странно: никто не знает, что означает слово "постмодернизм", но все его отличают - по отсутствию личной убежденности автора в пропагандируемом, по принципиальной пустоте творчества. Все уходит в приемчики, в дизайн, в эффекты. Известные постмодернисты толкутся голыми на площадях, смотрят Дэвида Линча, выставляют бредовую живопись - словом, уже вовсю встречают третье тысячелетие.

Давыдов тоже придумывает нечто: рядом с Солженицыным якобы следует его демон "Нахрап", который заставляет Солженицына сесть в тюрьму, когда в этом не было необходимости, а потом писать на Запад, когда здесь его вполне мог издать Твардовский. Сперва придуманный Давыдовым демон - просто образ, но потом "Нахрап" у него становится как живой. И мало того, что пафос большой статьи противоположен маленькой заметке (на это постмодернисты никогда не обращают внимания), но из полноценно критической статья превращается в полноценный ужастик.

Мол, Демон нашептывал пророку: "Выпендривайся!!!" И Солженицын выпендрился: сначала сел в тюрьму, когда в этом не было необходимости, а потом написал никому не нужный тяжеловесный ГУЛАГ и заслал его за границу. Там даже читать не стали (там вообще, чтоб вы знали, читают только триллеры и комиксы,), но раскрутили на полную катушку. У нас перепугались (хотя прочитать, естественно, не успели тоже) и на всякий случай выслали Солженицына навстречу Нобелевской премии. Вот такая история. А когда Солженицын вернулся на Родину и благодарные простолюдины встретили его хлебом с солью и исполнением русских народных танцев - нет нужды добавлять, что все эти люди тем более не читали классика, поскольку они вообще ничего не читают: им есть хочется. Демон в восторге.

Впрочем, одна из догм, которые создают критики, гласит: "Солженицына невозможно заплевать, он для этого слишком велик". Безусловно, это чепуха. Заплевать можно любого.

И не будем лукавить - Солженицын, конечно, постарел. А как всякий нормальный старый человек, он склонен учительствовать и выдавать свои полубытовые наблюдения (очевидности) за откровения. Но совершенно "необъяснимо" то общественное ожесточение, с которым они сегодня встречаются.

Я неспроста "необъяснимо" взял в кавычки. Общество постмодерна, или постперестройки, или постромантизма (все-таки диссиденты были романтиками) генерирует своих героев. Но очевидно, что герои эти не легитимны, они въехали в новые возможности буржуазной демократии вместе с потоком - не страдая и не расплачиваясь. И первое, что они должны были сделать, это порвать связь времен - как бы вступить в права наследования, не дожидаясь смерти трудолюбивого родственника. Чувство благодарности или чувство долга и понимание цены достигнутого героям современности не свойственны.

Я опять-таки далек от мысли обвинять в этом Олега Давыдова - он не настолько зелен, не настолько постмодернист и не настолько бесталанен. Но он великолепно озвучил позицию. Мало того, что в ней - просто неправда, будто нет никакой разницы между теми, кто прятался в туалете в ожидании перестройки, и теми, кто прожил бурную жизнь, ушибался, ошибался, страдал, но... опрокидывать эту позицию на площадке постмодернизма бессмысленно. Вас не поймут: ответом будет что-то вроде "грузите апельсины бочками".

Конечно, сейчас под видом божественного интерфейса Солженицын выдает одну банальность за другой. Например, единственная национальная идея - сбережение народа. Вот новость! А вот Кириенко сказал бы, что - собрать налоги! Ту же банальность экономическим языком произносит в ночном эфире Явлинский. Его мысль: по сути, единственный ресурс, который остался у российского государства, - это люди, и потому реформы имеют смысл, только если они направлены на сбережение этого ресурса.

Солженицын носится с идеей самоуправления. Какая глупость! Разве не исключительно из практических соображений новые люди, заполнив соты власти и зацементировав их, включая и соты парламента, эту идею осмеяли?

Солженицын предупреждает о последствиях введения частной собственности на землю. Тоже нет новизны! Спор идет лет десять, либералам уже надоело отбиваться - что с этих маргиналов взять? Но разве не очевидно, что картошка на частной земле не будет расти точно так же, как и на любой другой, зато казино и свалки появятся в изобилии?

Пророками перестают быть тогда, когда общество перестает играть в пророков. Надо рецензировать общество. Возможно, оно не хочет знать какой-то правды о себе. Только очень аморальный журналист и постмодернист будет утверждать, что здесь нет проблемы.

В 1986 году записной антисоветский юморист Войнович опубликовал сатирические строчки, ставшие, как выяснилось, вполне пророческими.

"Надо же! - подумал я. - Да кто бы мог себе это представить! Я в свое время думал, что люди в будущем могут забыть кого угодно, но только не Симыча. Бедный Симыч! Стоило ли, ворочая глыбы, так напрягаться, чтобы через какие-нибудь шестьдесят лет они стали совершенно безвестными?" (Владимир Войнович. Москва 2042. М.,1990. "Утопия и антиутопия ХХ века").

Как всегда бывает в России, все негативное сбывается с опережением и перевыполнением. Прошло всего десять лет, а им уже не нужен и сам Войнович...

Смотри также: Александр Солженицын. Угодило зернышко промеж двух жерновов.

Сергей Митрофанов