Елена Осокина
За фасадом "сталинского изобилия". Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927-1941.
М.: РОССПЭН, 1998. - 271 с., илл.; тираж 2000 экз.; ISBN 5-86004-155-1.
Можно привести по крайней мере три причины, по которым эта книга великолепна. Начну с самой отчужденной: автора книги можно наречь российским Броделем - подобного описания фактов и способов жизни народа вкупе с реальной экономической оценкой страны и громадным разнообразием фактур ранее у нас, пожалуй, не было. В любом случае - в том, что касается советского периода. Здесь, разумеется, восстановлены все забытые слова и истории: Торгсин; всевозможные карточки; Амторг, сманивавший иностранцев на заработки в СССР; светская жизнь высших политических кругов с ее непонятно как переносимой скукой. Салон-вагоны для любого начальства; крахмальные скатерти в углах столовых, отведенных для стахановцев-ударников. Истории о том, как прекратила хождение серебряная монета, предварительно породившая в стране двойное ценообразование. О том, как в период хлебозаготовок 1928-29 годов из крестьян выколачивали последнее зерно - посредством, например, морального террора с последующим фотографированием сдавшегося - с черным знаменем в руках, а на знамени написано: "Мы - друзья Чемберлена". О том, как самоорганизовывались очереди и как с ними боролись. О том, как проводились расстрелы "вредителей по мясу, овощам, консервам и прочих".
Вторая причина - книга является реальным фундаментом для настоящей истории СССР. Обыкновенно - понятно, в силу какой иллюзии и каких свойств идеологически ориентированного государства, - рассуждения на сей счет тяготеют к надстройке, к линии партии в коммунистические годы и к борьбе с линией партии в перестройку и вообще к отдельным действиям отдельных личностей на фоне той или иной международной обстановки. Здесь же становится понятной логика, свойственная власти. Власть-то, оказывается, ориентировалась все же не на отчужденные идеи и межфракционную борьбу, а просто на то, что в стране постоянно становилось нечего жрать. Так что и логика всех перегибов определялась именно неспособностью сделать что-то с ухудшающейся ситуацией и безвылазным упадком. Ну, это и так было по-человечески понятно, а при чтении этой книги - видно со всей отчетливостью. Например, голод 30-31 годов: "Август 1930 года. Сталин не хотел ждать - с конца октября должен был поступать на рынок американский хлеб. Вывоз зерна происходил в условиях мирового экономического кризиса, когда цены на сырье и продовольствие падали, а цены на машины и оборудование, которые составляли главную статью советского экспорта, росли". При этом выяснится и главная функция ОГПУ/НКВД: эти товарищи, как выясняется, выполняли функции осведомителей не только о заговорах, но и о реальном положении дел. Тотальные секретные статистики.
Третья причина, почему эта книга великолепна: в ней представлена - даже и не знаю, входило ли это в замысел автора - безупречная логика развития событий от начала революции до начала войны. История того, как принятые решения с неизбежностью вызывают именно такие последствия и требуют соответствующих действий: ввода карточек, перехода на управление людьми с помощью голода и хлеба, в том числе посредством сооружения ГУЛАГА, являющегося по сути "проектом", прежде всего, экономическим, а уже во-вторых, - карательным. Или - созданием культурной и научной элиты, начиная с ЦЕКУБУ и, далее, посредством Комиссии содействия ученым, в которой состояли и списки творческих организаций. Руководство интеллигенцией и происходило именно что с помощью пряников - с последующим продуктовым развращением: "Ко времени отмены карточной системы число руководящих работников, получавших лучший в стране паек литера "А", составляло всего 4,5 тысяч человек, литеры "Б", включая областной, районный и городской актив Москвы и Ленинграда, - 41,5 тысяч, высшая группа ученых - 1,9 тысяч (все данные приводятся без учета членов семей)".
Ну, этих трех причин вполне хватит, чтобы считать агитацию за книгу осуществленной. Да, разумеется, еще - фотографии, многочисленные данные, касающиеся норм снабжения разных слоев населения в разные годы, серьезная библиография. Но и этим дело не ограничивается. Невозможно свести удачу работы только к добросовестности фактурной сводки событий и вещей. Речь еще и об аппарате работы, в основе которого предположение, вполне доказываемое ходом повествования, о том, что в действительности СССР никогда не был чисто нерыночной страной. Госрегулирование и производство всегда находились в симбиозе с замалчиваемым и как бы несуществующим теневым рынком продуктов и услуг. Такой, казалось бы, сухой теоретический факт и объясняет устройство той жизни, которую называют советской. Потому что вся она была занята только выживанием.
"В 1935-36 года - после отмены карточек - Сталин и партия провозгласили время радоваться жизни. В этой новой партийной линии облик процветающего гражданина становился символом процветающей страны. Прививался вкус к хорошим вещам и веселому досугу. Мосторг продавал вечерние платья и смокинги. Можно было не ловить извозчика, а вызвать такси по телефону. Появилось больше личных автомашин. Вырос спрос на услуги косметологов. В городах открывались парфюмерные и цветочные магазины. Букеты порой стоили двухнедельной зарплаты рабочего, но, тем не менее, цветы раскупались. Страна начала танцевать фокстрот и томное танго, которые ранее считались признаками загнивания и развращенности капиталистического общества. Танцы стали обязательными для всех, начиная со школьников и кончая командирами Красной Армии. Люди отдыхали в кафе, клубах, на танцевальных площадках. Жизнь преображалась".
Но в 1936 году, в связи с неурожаем, ответственность за который руководство страны на себя не примет, возникнет второй кризис снабжения - и потребуется найти тех, на кого переложить вину...
Поиск книги в магазине "о3он":
