Russian Journal winkoimacdos
28.01.99
Содержание
www.russ.ru www.russ.ru
Круг чтения архивпоиск

Иван Елагин
Иван Елагин. Собрание сочинений в 2-х томах

Составитель, подготовка текста, вступительная статья, примечания Е.Витковского. - М.: Согласие, 1998. - 464 с.; ISBN 5-86884-063-1; ISBN 5-86884-062-3

Умерший в 1987 году в Питсбурге американский гражданин Иван Елагин - для тех, кто не знает - по общему признанию русской несоветской критики, "лучший советский поэт". В свое время это говорилось в укор (Г.Иванов, В.Вейдле) и всерьез задевало. Сегодня это очевидно и внеоценочно, хотя что есть существо "советской поэзии", каким образом оно может быть определено и обозначено, вопрос - уже исторический, но еще, кажется, всерьез не поставленный.

Все, что можно сказать в укор, (не Елагину только, но "советской поэзии", какой она видится "на расстояньи") Георгий Иванов определил довольно точно: "И.Елагин ... ярко выраженный человек советской формации. ... Он находчив, боек, размашист, его стихи пересыпаны блестками удачных находок. Но все опубликованное им ... так же талантливо, как поверхностно, почти всегда очень ловко, но неизменно неглубоко. ... И.Елагин ... - один из "не помнящих родства", для которых традиция русской поэзии началась с "Пролеткультом" и Маяковским" 1. Добавим лишь, что в отношении Елагина это, по меньшей мере, несправедливо или справедливо на момент написания - 1950 год - то есть до выхода всех его американских сборников.

Сам Евгений Витковский (составитель настоящего собрания) полагает, что "несоветским поэтом Елагин стал ... в семидесятые годы" (Т. 1, с. 25), что тоже неправда. Правда только в том, что после Дракона на крыше (1973) Елагин освободился от навязчиво-маяковского стиха.

Хотя, на самом деле, весь этот заочный спор о советской-несоветской поэзии выглядит, должно быть, странно для большинства читателей РЖ, я подозреваю, что по вполне понятным причинам поэт Иван Елагин, "советский", или "несоветский", - в принципе неизвестный поэт. Так что имеет смысл обратиться к биографии.

Поэт Иван Елагин в "советской" жизни (до 1943 года) был Иваном Матвеевым, но назван он был при рождении Зангвильдом и его киевские друзья до последних лет (в недавних еще мемуарах) называли его не иначе как Заликом. Родился он в 1918 году во Владивостоке (на тот момент юридически - в Японии), в 1919 году оказался с отцом в Харбине, и лишь в 1923-м семья перебралась в СССР. Иван Елагин (Зангвильд Матвеев) - сын громко известного на тот момент в Приморье поэта-футуриста и скандалиста Венедикта Марта. Полное имя, которое дал ему отец, звучит так: Уотт-Зангвильд-Иоанн Март. По воле судьбы (или по причине отцовского темперамента) города в этой биографии стремительно меняются: Москва-Саратов-Москва, был момент беспризорничества, был еще Ленинград, наконец с 1934 года Венедикт Март с сыном окончательно поселяется в Киеве. С этого момента Киев становится главным городом в поэтической (не реальной) биографии Ивана Елагина. А Елагин, в свою очередь, - главным киевским поэтом этого века. Хотя из семидесяти лет жизни в Киеве он прожил около десяти. Но, как в анекдоте про золотую рыбку, там уже все было. Остальное, как потом сказалось, - перевод:

Чучелом в огороде
Стою, набитый трухой.
Я - человек в переводе,
И перевод плохой.

Сколько я раз, бывало,
Сам себе повторял:
- Ближе к оригиналу! -
А где он, оригинал?

Оригинал видали, -
Свидетели говорят, -
В Киеве на вокзале,
Десятилетья назад...

У Елагина есть собственное переложение пушкинского Городка - У вод Мононгахилы. Это стихи про то, как реальное пространство подменяется книжным, и мир со всеми его персонажами-собеседниками оборачивается книжным шкафом:

У вод Мононгахилы
Я одинок стою.
А подо мною - зыби
Несущийся поток.
И сам я на отшибе,
И стих мой одинок.

Киев - в своем роде, константа, неподвижная данность в этом созданном книжном мире, иногда он обзывается "каштаном" (такая метонимия) и занимает постоянное место между "фонарем и аптекой": "...Дом. Каштан. Потемневшие стекла аптеки..." Смысл этой бесконечно повторяемой у Елагина блоковской цитаты не в том, что время движется по кругу, а значит ничего не движется и лишь "повторится все, как встарь..." В елагинском мире ничего уже повториться не может, этот мир насквозь театрален и навязчивые перечисления киосков, фонарей, аптек и неизменного каштана - перечень декораций. Неслучайно у Елагина так много стихов о режиссерах, актерах и сценаристах. У Елагина, как ни странно, есть даже чрезвычайно удачный опыт в жанре, для русской традиции малопривычном - стихотворной комедии ошибок (Портрет мадемуазель Таржи).

Коль речь зашла о блоковских цитатах, невозможно не сказать о значении Блока для елагинской поэтической системы. Блок здесь был первым поэтом, Маяковский явился потом, причем в большей степени - уже после известных обвинений в "советскости" и приписывания к "чуждому маяковскому гнезду" (см. выше). До тех пор пока Иван Матвеев оставался "советским поэтом" - биографически, он следовал прежде всего Блоку и (может быть, даже в меньшей степени, чем другие советские поэты его поколения) - через Грина - Гумилеву. Даже его новое имя (взятое в момент т.н. "ди-пи" - в лагере перемещенных лиц) - блоковская цитата:

Вновь оснеженные колонны,
Елагин мост и два огня...

Все же остальное, даже, отчасти, вопрос о "существе советской поэзии", проясняет одно место из автобиографической поэмы. История такова - Залик Матвеев (Елагин) в гостях у своего сводного брата Дани Ювачева (Хармса, Иван Ювачев - крестный отец Венедикта Марта).

...У Дани прямо над столом
Список красовался тех, о ком
"С полным уваженьем говорят
В этом доме". Прочитав подряд
Имена, почувствовал я шок:
Боже, где же Александр Блок?!
В списке Гоголь был, и Грин, и Бах...
На меня напал почти что страх,
Я никак прийти в себя не мог, -
Для меня был Блок и царь и бог!
Даня быстро остудил мой пыл,
Он со мною беспощадным был.
"Блок - на оборотной стороне
Той медали, - объяснил он мне, -
На которой (он рубнул сплеча) -
Рыло Лебедева-Кумача!"

Но чтобы закончить все же не на хармсовской ноте, а на елагинской. Главный елагинский критик В.Вейдле, упрямо не замечая его очевидного "блоковского" родства, отказывал ему в праве называться "лириком". Скорее всего, по причине елагинского пристрастия к оговоркам-скороговоркам, краткостопному говорному стиху (и пушкинский Городок - кстати):

...ямб трехстопный
Покладист, и весьма
Удобен для письма,
Для мысли расторопной...

И лирический герой здесь - под стать стиху - снижен: какой-то нескладный чудак, вечно спешащий в аптеку. И не за ядом, а за йодом. Если объяснять через другие ряды (что всегда проще), это старое советское кино, Данелия или ранний Иоселиани. Хорошее было кино.

Инна Булкина

Примечания:


Вернуться1
Г.Иванов. Собрание сочинений в 3-х томах. - М.: Согласие, 1994. - Т. 3, с. 583-584.

Поиск книги в магазине "о3он":

книга на вчера книжные обзоры

© Русский Журнал, 1998 russ@russ.ru
www.russ.ru www.russ.ru