Николай Гумилев
От "Романтических цветов" до "Огненного столпа"
Высокая палатка
Многие из нынешних читателей не могут даже вообразить, какой фурор вызвала крошечная, на одну страничку, подборка стихов Гумилева, опубликованная в апрельском выпуске журнала "Огонек" за 1986 год. Это был не просто рядовой номер журнала, а ленинский, посвященный 116-летию со дня рождения Ильича, с этим самым Ильичом на обложке, который к тому же разговаривал по телефону:
Неожиданный и смелый
Женский голос в телефоне...
Сколько сладостных гармоний
В этом голосе без тела!
Все гадали, что это - предвестие важных перемен или промах цензоров смутного времени. Никто не заводил серьезного разговора о стихах. Оценки, в зависимости от политических взглядов критика, варьировались от восхищенного "поэт-мученик" до снисходительного - "крайняя аполитичность и эстетический герметизм".
Между тем Гумилев - один из самых недооцененных поэтов Серебряного века. Разные ярлыки - "муж Ахматовой", "расстрелян большевиками", "кавалер Георгиевского креста", "отец Льва Гумилева" - постоянно заслоняли его поэтическую сущность. А она, как писал сам поэт, "надменна и проста": он - подросток. Причем очень деятельный подросток, изображающий себя таким, каким он хочет казаться себе и окружающим. Благородным, бесстрашным, опытным, умудренным, роковым, многое повидавшим, изысканным, тонким. Идеальный образец для подражания в определенном возрасте. Ничего удивительного, что Гумилев всегда был популярен среди юношей и барышень. Это можно только приветствовать. Как юношеский поэт Гумилев не в пример лучше Асадова или Гребенщикова.
Вот и неудивительно, что Набоков, который в юности отыскал чрезвычайно трогательные слова для лапидарной эпитафии Гумилеву, в старости жаловался: "Как любил я стихи Гумилева! Перечитывать их не могу"...
Действительно, сложно представить себе пожилого, обрюзгшего Набокова, который читает стихи про Люциферов, голубые гробницы, леопардов, розоватые брабантские манжеты, бледного и красивого рыцаря, владыку пустыни Фингала, мастодонтов, ненюфаров, ашкеров и Елефантину. Гумилев использует множество экзотических слов явно с единственной целью - показать, что он их знает. Это особенно заметно в рифмах:
И ты вступила в крепость Агры,
Светла, как древняя Лилит,
Твои веселые онагры
Звенели золотом копыт.
Еще одна вполне подростковая особенность - неумение убедительно закончить стихотворение. Особенно часто произведения кончаются на полуфразе в его раннем творчестве. В первом сборнике "Романтические цветы" стихи, которые свободны от этого недостатка, автоматически стали хрестоматийными - это "Выбор" ("Созидающий башню сорвется") и "Жираф". Но вопросительная интонация в конце сохранилась у Гумилева до последних дней.
В общем, Гумилева очень трудно воспринимать всерьез. Первые две его книги - "Романтические цветы" и "Жемчуга" - это свидетельства поверхностного освоения подростком мировой культуры. "Чужое небо" - женоненавистнические стихи, продиктованные сложными отношениями с Ахматовой. "Шатер" - зарифмованный путевой дневник. Спору нет, в русской поэзии мало столь здоровых личностей (символисты издевались: "У Гумилева спорт, у Ахматовой флёрт"). Но пускать подростка в пантеон Серебряного века?
Да только Гумилев не просто обаятельный, смелый и благородный человек. Он гениален. Беда лишь в том, что гениальность прячется у него в огромной груде балласта - у него не было чутья и вкуса, чтобы оставить лишь те жемчужины, которые бесспорно и несомненно сохранятся в веках, покуда будет существовать русский язык.
Иногда эти крупицы гениальности - тоже детские:
Где вы, красивые девушки <...>
Или вы съедены тиграми,
Или вас держат любовники?
Многие его стихи состоят из двух-трех строк, а все остальное - досадный довесок.
Ни шороха полночных далей,
Ни песен, что певала мать...
После этих строчек стихотворение идет под откос. Та же ситуация - с этой вот строфой из вступительного стихотворения сборника "Шатер":
Оглушенная ревом и топотом,
Облеченная в пламя и дымы,
О тебе, моя Африка, шепотом
В небесах говорят серафимы.
А есть у него прорывы в поэтику мастеров, которые станут писать так только спустя много лет. Вот, например, из чего выросла "Ночь" Пастернака:
Мы ничего не знаем,
Ни как, ни почему,
Весь мир необитаем,
Неясен он уму.
А это - тоже с интонацией незавершенности - Мандельштам:
Но идешь ты к раю
По моей мольбе.
Это так, я знаю,
Я клянусь тебе.
Или вот прообраз "Песенки" Бродского ("Носи перстенек, пока / виден издалека - / потом другой подберется. / А надоест хранить - / будет что уронить / ночью на дно колодца"):
Уронила девушка перстень
В колодец, в колодец ночной,
Простирает легкие персты
К холодной воде ключевой...
Я не знаю, правы ли те, кто считает Гумилева времен "Огненного столпа" другим, несравненно лучшим поэтом, чем был Гумилев "Романтических цветов". Да, в "Столпе" есть неожиданно-визионерский "Заблудившийся трамвай", есть афористичное "Слово", есть акварельный "Слоненок" (от которого тоже остается впечатление незаконченности) и есть пронзительный "Звездный ужас", который - вместе с другими африканскими стилизациями - восстановил пропавшую было традицию пушкинских "Песен западных славян". Но там же есть и лубочная "Ольга", и трогательный в своем подростковом самолюбовании манифест "Мои читатели". Может быть, Гумилев дорос бы до масштабов своего дара. Мы этого никогда не узнаем (о чем там разговаривал Ленин по телефону в августе 1921 года?). Но я уверен в одном: жалкое прозябание ему не грозило. Ни в совдеповской России, ни в стуже эмиграции. Потому что -
Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он запах сладкий
Белому неведомой страны.
На этой повисшей в воздухе гумилевской ноте и прервем рассказ.
Web-присутствие
Если задать поисковой машине слово "Гумилев", обильность результатов превзойдет все ожидания. Но по большей части это будут ссылки на ресурсы, имеющие отношение к сыну Николая Степановича, Льву Николаевичу, которого назвать историком остерегусь из уважения к этой науке.
Однако и нашему герою повезло больше, чем многим другим поэтам. Ему посвящен прелестный сайт Gumilev.da.ru. Здесь можно найти практически полное собрание стихов, прозы, пьес, статей Гумилева; подборку фотографий, и даже Real Audio с музыкой на его слова. Предположение о том, что Гумилев воспринимается в первую очередь как молодежный или подростковый поэт, косвенно подтверждает гостевая книга.
Собственно, этого должно хватить надолго. Из других ресурсов: стихи в Электронной Поэтической библиотеке; Гумилев в библиотеке Мошкова; безграмотная статья - про вредное влияние Интернета на подростков под названием "Николай Гумилев - продвинутый юзер" (Гумилев притянут за уши); рецензии на постановку пьесы Гумилева "Отравленная туника" в театре "Сопричастность" на сайте Theatre.ru; Русский Христианский Гуманитарный институт анонсирует книгу "Николай Гумилев: pro et contra" (в чем же, интересно, контра, с христианской точки зрения? "Коллоквиум с отцами церкви там / Покажет, что я в догматах был прям"). В энциклопедии "Кирилл и Мефодий" тоже есть статья про Гумилева.
Андрей Лазарчук и Михаил Успенский написали роман "Посмотри в глаза чудовищ" - слабый раствор "Чапаева и Пустоты", только вместо Чапаева - Гумилев. Впрочем, авторы неплохо знают жизнь и творчество поэта. Ознакомиться можно на сайте Terra Fantastica.
Англоязычный ресурс я обнаружил один: сайт "Акмеисты" Линдсея Малколма из Канады. Там есть перевод "Заблудившегося трамвая" - The Streetcar Gone Astray, переводчик Карл Проффер; и перевод "Жирафа", переводчик - сам Линдсей, который трогательно сомневается в значении строчки "когда на закате он прячется в мраморный грот": то ли жираф забирается в маленькую пещеру, то ли притворяется корабельной мачтой. (Сочетание комментария к изданию Гумилева в "Библиотеке поэта" и текста рассказа "Принцесса Зара" на сайте Gumilev.da.ru развеяло сомнения в течение одной минуты: все-таки просто грот, а не грот-мачта.)
Поиск книги в магазине "о3он":
