16.11.98

Звездный каталог

Денис Бычихин
denis@russ.ru

В течение прошедших двух недель на страницах книжных рубрик столичной прессы царило затишье. Средиземноморский штиль. Прерываемый, впрочем, редкими всплесками критической активности.

Как правило, поводом к этой активности оказывались издания не столько "знаковые" или архипопулярные (за неимением таковых на данный момент), сколько отвечающие предпочтениям самих критиков. Причем предпочтения эти все более и более стандартизуются и сводятся к общему знаменателю. Речь уже не идет о жанрах или направлениях, тенденциях и школах. Вернее - идет, но явно не в первую очередь. За видимой условностью и размытостью последних в современной литературе. Превалирование отсылок к ним в критических разборах давно уже превратилось в анахронизм.

Куда более важными оказываются собственно персоналии. Устоявшийся список имен. Уже в связи с ними и осуществляются филологические построения. В качестве контекста рассмотрения выступает не общелитературная ситуация, а творчество данного конкретного автора: история, реалии, перспективы.

Характерным примером подобного подхода является статья Бориса Евсеева ("Литературная газета", 4.11), посвященная сборнику Татьяны и Наталии Толстых "Сестры". Основой для сравнительного анализа в данном случае оказываются не столько внутрижанровые штудии писательниц, хотя акцент на них и делается, сколько интонационные различия их прозы, преломления индивидуальной манеры в рамках повести, журнального очерка, рассказа: "Получилась как бы книжная шахматная доска: чего нет на белых клетках, есть на черных. У Татьяны юмор - у Наталии грусть. У Татьяны - обманчивая открытость текста, у Наталии - многообещающая герметичность. У Татьяны - страстный антиэстетизм, у Наталии - почти слезная тяга к гармонии".

На этом же газетном развороте читатель найдет рецензию на сборник другого представителя "почетного списка", "литературного генерала" (Борис Колымагин "Это вам пригушки") - Дмитрия Александровича Пригова. Способ рассмотрения примерно тот же - разбор тенденций и достоинств творчества предыдущего периода, критический анализ нынешних его результатов и указание возможных перспектив: "Для Пригова советского периода чрезвычайно важен контекст, ходячие литературные штампы и клишированные образы сознания. Советская серьезность являлась как бы тем фоном, на котором разворачивается театр марионеток... В рыхлом постсоветском пространстве исчезли многие ходячие представления, табуированные области и стандарты ямбо-хореических переживаний. А с ними исчез и материал для стихов, сузилась сама территория приговских экзерсисов... Новый человек в различных его проявлениях ускользает от Пригова. Удачных попаданий, "прочтений" современной ментальности немного". И, наконец, прогноз: "А что останется от Пригова? Песни и пляски матерого литературного генерала на виртуальном корабле современности, провоцирующие поэтов помоложе сбросить певца Милицанера в воду".

То есть "именитость", хотя и выступает в качестве условия повышенного внимания со стороны прессы, еще не является гарантом позитивности ее оценок.

Установка на присутствие "звездного" имени на обложке распространяется не только на авторов рецензируемых произведений, но и на главных героев. Посему среди немногочисленных "книжных" публикаций газеты мы находим статью Ирины Любарской "Дети великих в зеркалах не отражаются" ("Независимая газета", 4.11), посвященную книге Марии Ривы "Моя мать Марлен Дитрих" - произведения, ставшего в свое время сенсационным, вызвавшим массу всевозможных толков.

Основной пафос публикации выражается простой формулой - перед нами книга о том, что "звезды тоже люди". Тема крайне популярная в отечественных СМИ - от программы "Смак" до журнала "Культ личностей". Кроме того, в данном случае она иллюстрируется качественным литературным материалом: "Если бы эта книга называлась просто "Моя мать", возможно, ее оценили бы как один из самых честных и подробных "романов воспитания" - для медленного и полезного чтения". Тем не менее, читательский интерес провоцируется отнюдь не литературными достоинствами произведения. Подобная книга может привлечь внимание только как расширяющая или, что происходит в данном случае, деконструирующая миф: "Конечно, она не убила этим свою мать. Но в известном смысле слова убила то, что для Дитрих было куда дороже, - миф о Марлен Дитрих, его магию".

Таким образом, можно сказать, что в периоды литературного затишья, "межсезонья" пресса делает ставку на проверенный козырь - на созданные или по крайней мере раскрученные ею же "знаковые" персоналии. Чем ангажированней величина, тем более беспроигрышной оказывается ставка. При этом совершенно не принципиально, какая интонация сообщается материалу - критическая или хвалебная: памятник останется памятником, независимо от того, выкрашен ли он предпраздничной серебрянкой или же черно-белыми полосами на манер шлагбаума.

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru