11.02.99

Поэтические итоги года

Людмила Вязмитинова

В области поэзии 1998 год не принес каких-либо эстетических открытий. Его значение определяется развитием процессов, начавшихся в конце 80-х - начале 90-х после развала советской системы существования литературы (официальная - самиздат - тамиздат) и первичного упоения свободой информации, высказывания и печати. Неудивительно, что именно в этом году вышел огромный том Самиздат века, а также книга Владислава Кулакова Поэзия как факт - сборник статей о поэзии самиздата (книга датирована 1999 годом, но вышла фактически в декабре 1998-го). Кончается переходный период, в течение которого литература, будучи предоставленной самой себе, самоструктурировала свое качественно новое по отношению к предыдущему пространство - предполагающее многовариантное и многоуровневое сосуществование эстетических систем. Пространство это во многом определяется феноменом салонного социума, тесно связанного с газетно-журнальным и книжным социумами, что вообще, видимо, является наиболее органичной формой функционирования культурной жизни.

Сегодня уже очевидно, что в общем и целом структура салонного социума закончила свое формирование в 1997 году и 1998 стал первым годом развития литературной жизни на вполне сложившейся новой основе. И появление, скажем, нового салона в 1998 году, на какую бы эстетическую систему он ни был ориентирован, мало что меняло в сложившейся ситуации. В таких условиях участники происходящего неизбежно оказываются перед вопросом "а что дальше?", предполагающим рефлексию по поводу того, что такое литература (и поэзия) и что делает ее плохой или хорошей.

Все вышесказанное, разумеется, относится к поэзии. Более того, можно сказать, что поэты проявили себя "тягловой силой" салонного социума: в центре большинства проходящих салонных мероприятий оказываются именно они. Дело даже не в относительно малой, удобной для чтения на вечере величине текстов, хотя и в этом тоже, а в особой форме существования поэтических текстов, предполагающей стремление автора к непосредственному контакту с публикой. Это проявляется даже на уровне критической саморефлексии текстов, яркий пример тому - книга Ивана Жданова и Марка Шатуновского Диалог-комментарий пятнадцати стихотворений Ивана Жданова (на титуле книги указан 1997 год, но все копирайты обозначены 1998-м, в этом же году состоялась и презентация).

Невероятно расширившийся к настоящему времени спектр представлений о формах поэтического выражения с новой силой вызвал к жизни старинный спор о границах поэзии. Не только с другими видами искусства (музыкой, живописью, театром), но и внутри самой литературы - с прозой и критикой. Все большее распространение имеет так называемая малая прозаическая форма, некоторые образцы которой практически неотличимы от поэтических текстов, а внутри самой поэзии все более оформляется минималистская тенденция, приводящая к текстам, близким ко все той же малой форме. Данную проблему попытался прояснить прошедший в ноябре 1998 года Фестиваль малой прозы, продемонстрировавший все усиливающуюся в современной прозе тенденцию жить по законам поэтического жанра. Что касается минималистской тенденции в поэзии, то в 1998 году ее позиции были укреплены выходом совместной поэтической книги Руслана Элинина и Татьяны Михайловской Эпиграфы/ То есть.

Иначе говоря, к 1998 году - времени, к которому в новых условиях успело сформироваться целое поколение вполне зрелых поэтов, споры о том, какова она, истинная или, скажем, просто хорошая поэзия, разгорелись со все большей остротой и непримиримостью. Получилось, что для того, чтобы разъединиться, необходимо было сначала объединиться.

Фоном поэтически-мировоззренческих споров явились бесплодные поиски магистрального течения и его обочин, то есть маргинальности. Если попытаться суммировать высказываемые точки зрения, то они расположатся между двух полюсов: первый - русская поэзия предполагает наличие некоего "классического" образца, отступление от которого есть маргинальность (безобидная или разрушительная), второй - поэзия как таковая неотделима от экспериментаторства, включающего в себя безоглядное новаторство, маргинальность в этом случае получает статус магистральности.

Что касается первого полюса, то приходится констатировать, что в настоящее время происходит формирование взгляда на поэзию, который можно обозначить как улучшенную модификацию точки зрения, пытавшейся господствовать в столь недавнее еще советское время: к Пушкину и Некрасову добавляются бесспорные на сегодняшний день авторитеты серебряного века. Ко второму полюсу близка позиция Сергея Бирюкова, в 1998 году подкрепленная его новой книгой - Теория и практика русского поэтического авангарда. Суть этой петиции заключается в том, что магистральной линией русской поэзии является авангард, развитие которого в той или иной степени искусственно тормозилось на протяжении всего XX века, исключая первую его четверть.

К концу XX века с совершенной очевидностью выявилось, что любая попытка искусственно ограничить поэзию рамками только одной эстетической системы ведет в лучшем случае к образованию очередного андеграунда, а ответ на вопрос "что такое поэзия" становится заранее заданным, то есть по сути невозможным. Как писала М.Цветаева в своей статье Искусство при свете совести, у каждого свои небеса. Иначе, каждый имеет ту поэзию, которую хочет или заслуживает. Ответ на вопрос "что такое поэзия" решается в рамках органичности, а не идеологичности, решается не просто и не до конца, но к ответу на него можно хотя бы приближаться. Кто ждет и ищет в поэзии чудо (а оно свершается на разных, но совершенно непредсказуемых путях), получает его, кто ждет от нее идеологем, получает идеологемы, кто ждет анекдота, получает его, и т.д.

Демонстрацией основных составляющих сложившегося поэтического пространства с одновременной попыткой саморефлексии оного смотрелись прошедшие в 1998 году в столице торжества, связанные с юбилеем Лианозовской группы (февраль-март), и поэтические фестивали: Фестиваль британской и русской поэзии (апрель-май), Дни австрийской и русской поэзии и музыки (сентябрь), Петербургско-Московский поэтический фестиваль (сентябрь).

Поэты Лианозовской группы, во многом определившие ход и направление развития русской поэзии второй половины XX века, занимающие почетное место на страницах Самиздата века, составителем поэтической части которого стал Генрих Сапгир, в качестве представителей старшего поколения органически вошли в поэтическое пространство, образовавшееся в начале 90-х. Это его бесспорные мэтры.

Списки участников с российской стороны британско-русского и австрийско-русского фестивалей в определенной степени проиллюстрировали сложившийся на сегодняшний день истеблишмент русской поэзии, ориентированный, в основном, на репутацию маргинальности по отношению к официозу советских времен. В первом случае, круг участников оказался более неоднородным, прежде всего в отношении этой самой маргинальности, и включил в себя часто далеких друг от друга авторов: Евгения Рейна, Анастасию Харитонову, Сергея Стратановского, Михаила Айзенберга, Елену Шварц, Юнну Мориц, Тимура Кибирова, Ольгу Седакову, Владимира Салимона, Сергея Гандлевского, Татьяну Щербину. Во втором случае, видимо, по причине ориентации фестиваля в большей степени на авангардность, круг оказался "более тесным": Геннадий Айги, Генрих Сапгир, Михаил Айзенберг, Сергей Гандлевский, Лев Рубинштейн, Дмитрий Ал. Пригов, Тимур Кибиров, Виктор Коваль, Виктор Санчук, Юлий Гуголев, Иван Ахметьев.

Центральным событием поэтического года стал, пожалуй, Петербургско-Московский поэтический фестиваль. Его организаторы Татьяна Михайловская и Сергей Завьялов, объединив поэтические силы обеих столиц, попытались дать адекватную картину нынешнего дня, заявив на будущее необходимость проведения подобных фестивалей с привлечением поэтических сил других городов России. Список участников включает в себя представителей всех поколений и вполне отражает пеструю картину эпохи конца постмодернизма: от Санкт-Петербурга - Сергей Завьялов, Виктор Кривулин, Аркадий Драгомощенко, Сергей Стратановский, Борис Констриктор, Михаил Еремин, Лариса Березовчук, Александр Горной, Николай Кононов, Алексей Пурин, Дмитрий Голынко-Вольфсон, Александр Скхедан; от Москвы - Генрих Сапгир, Лев Рубинштейн, Михаил Айзенберг, Сергей Гандлевский, Дмитрий Авалиани, Михаил Сухотин, Иван Ахметьев, Дмитрий Ал. Пригов, Дмитрий Воденников, Юлия Скородумова, Герман Лукомников, Данила Давыдов. Круглые столы, проведенные в рамках фестиваля в Москве и в Санкт-Петербурге, больше ставили вопросы о положении дел в современной русской поэзии, чем давали ответы, но в общем и целом фестиваль продемонстрировал широкий спектр личных эстетик, задействующих и ориентацию на классические каноны, и эксперименты с языком. Поиски ответа на вопрос, что такое поэзия, в ситуации конца постмодернизма проходят на стыке прямого авторского высказывания и знаковой конструкции. В этом смысле очень интересно творчество Дмитрия Авалиани, плодотворно работающего одновременно в нескольких эстетиках.

Конец 1998 года ознаменовался двумя событиями, подтверждающими стремление поэтического социума к разнесенности по двум полюсам: присуждение Антибукеровской премии поэту Максиму Амелину и выход очередного номера альманаха Черновик.

Шорт-лист Антибукера содержал имена разноплановых поэтов всех трех поколений, в том числе таких ярких творческих личностей, как Всеволод Некрасов и Вера Павлова. Однако, в конечном итоге, предпочтение было отдано автору, стихи которого иначе как средними не назовешь - такие стихи устраивают всех и легко попадают на страницы журналов. Они вроде бы грамотны, достаточно профессионально сделаны, содержат стилевые приемы, ставшие знаковыми для нынешнего времени, но в них нет ни ярко выраженной личности автора, ни метафизической глубины, ни отточенной поэтической техники, ни стремления к эксперименту с языком. Фактически они - никакие.

Напротив, картину поиска всего этого демонстрируют авторы Черновика, работающие во всем спектре поэтических эстетик - от абсолютно традиционной до так называемой смешанной техники. Нельзя сказать, что страницы альманаха - сплошь поэтические вершины, по поводу многого можно спорить, что-то просто отвергать. Но они отражают взаимодействие со стихией языка, накапливающее опыт, без которого невозможно существование поэзии. Без него мертвеют каноны, знание которых, разумеется, обязательно и при самом смелом экспериментаторстве. Иначе оно называется по-другому.

В связи с этим хотелось бы упомянуть двух авторов. Это Сергей Завьялов (в 1998 вышла первая книга его стихов Медика), работающий со стихией современного русского языка, опираясь на каноны античной поэзии, и Виктор Соснора (в 1998 году вышла очередная книга его стихов Верховный час), на протяжении многих лет демонстрирующий мощное и упорное исследование чуть ли не всех традиций русской поэзии и давший в эстетике, которую иначе как традиционной не назовешь, такие шедевры, как, например, Продолжение Пигмалиона.

На путях взаимодействия двух указанных полюсов сложившегося поэтического пространства, видимо, и продолжатся поиски неуловимого мэйнстрима в наступившем 1999 году.

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru