Наиболее мощным инструментом, с точки зрения создания информационно-пропагандистских мифов, является телевидение. Именно оно, работая с "картинкой", апеллирует не к рациональному мышлению человека, а к его эмоциональной стороне. Комбинируя монтаж, звуковой ряд, интонации и прочие приемы, телевидение, как никакое иное СМИ, может создавать эффективные, комплексные интерпретации, которые можно охарактеризовать как мифы.

Сила мифа заключается в том, что он, представляя из себя совокупность образов и идей, позволяет проявиться архетипам сознания. Это касается даже тех, кто знакомится с информацией СМИ опосредованным способом - через пересказ "лидеров мнений" (неформальных авторитетов референтных групп), питаясь слухами.

Информационное поле форматируется в мифологизированное по своей сути смысловое пространство.

В центре мифа в обоих случаях находится Герой, а поскольку миф носит "мыльный" характер, Герой не мыслим без антуража из близких родственников и знакомых (которые не столько являются, сколько неявно предполагаются). Поэтому семья - это совсем не то, что ближайшее окружение, соратники, противники и другие активные действующие лица, взаимодействуя с которыми Герой рефлектирует и получает возможность раскрыть свой образ. Семья - это скорее атрибуция Героя, который по отношению к ней является субстанцией.

Очевидно, что в нашем "новостном" сериале Героем является Президент. Поэтому несомненно, что образ Президента и миф о нем занимают центральное место в новостных программах. Этот же миф имеет и расширительное толкование - как миф о семье Президента,- хотя и не сводится к нему.

Образ Президента не будет до конца понят, если он будет рассматриваться в статике, без учета произошедших с ним за последние год-два изменений. Что представлял из себя Президент в интерпретации ТВ в период перед выборами 1996 г. и после них, точнее, после операции и выздоровления - вплоть до настоящего времени? Чем были вызваны произошедшие с ним метаморфозы? Что ожидает этот миф в ближайшем будущем?

"Демократа" сменяет "царь"

К моменту выборов 1996 года прежний образ Президента-демократа оказался полностью исчерпанным и отработанным, скорее можно было говорить о формировании при помощи ТВ (здесь особенно преуспело НТВ) "антихаризмы" Б.Ельцина. Поэтому перед имиджмейкерами Б.Ельцина встала задача разработать новую концепцию имиджа Президента. В довершение ко всему ТВ внушало установку: "В России сейчас не может победить демократ, и только Б.Ельцин гарантирует стабильность"- что надо понимать как исключение Президента из рядов российской демократии.

Правда, последнее обстоятельство, возможно, не вредило, а напротив, играло на руку Президенту, помогая формировать его новый образ. Если попытаться коротко его охарактеризовать, то лучше всего подойдет аналогия с тем имиджем самодержавного российского царя, каким он представляется обывателю.

Нужно сказать, что Б.Ельцин и раньше любил сравнивать себя с царем, но это сравнение замыкалось на образе Петра I, несущего в себе большой реформаторско-преобразовательский заряд, соответствующий этапу "бури и натиска" реформ. Но уже к периоду выборов акцент делается на других составляющих образа - самодержавности и патернализме.

На конструирование этого имиджа работал и уверенный тон: "Коммунисты не придут к власти. А реформа будет продолжаться", "В победе на выборах не сомневаюсь!". И "разбрасывание пятаков в народ" - предвыборные "раздачи слонов" и исполнение желаний. И авторитарное "Я не судья. Я выше судьи", чуть позже развитое в пожелание видеть некоторых деятелей оппозиции в тюрьме. Конечно, ТВ время от времени подпускало ехидные "шпильки" в адрес Президента и не упускало случая подтрунить над ним, что, конечно, снижало "самодержавный пафос", однако в целом линия на выстраивание нового образа выдерживалась точно.

Теперь можно с уверенностью сказать об успехе использования нового "царского" имиджа Б.Ельцина: он более органичен для Президента, полностью соответствует российской исторической традиции и хорошо вписывается в "державный и социальный" уклон не только предвыборной тактики, но и всей послевыборной политики, помогая "переводить стрелку" за все неудачи и промахи с "доброго царя" на "злых бояр".

После операции: новая жизнь, обновленный образ

Выбор нового "царского" - взамен прежнего "демократического" - образа Президента оказался весьма удачным. Можно сказать, что он не только прижился на информационном поле, но и приобрел всеобщий характер и стал основным мифообразующим элементом.

Разумеется, операция на сердце внесла свои коррективы, однако они не носят принципиального характера и касаются в основном возрастных черт образа. Так, если раньше Б.Ельцин был "батяня-комбат", - из тех, про которых солдаты с уважительным восхищением говорят: "Наш-то, случись чего, нотаций не читает - сразу в морду бьет!", - то теперь речь идет скорее о "дедушке-генерале", мудром и справедливом. Да Президент и сам об этом сказал открытым текстом, разобидевшись как-то на Думу: мол, раньше бы не удержался и врезал, а теперь может и стерпеть. Если же придерживаться царских аналогий, то Петра I сменил то ли Ярослав Мудрый, то ли Царь Салтан. Так, например, именно как осознание своей ошибки и проявление мудрости было интерпретировано СМИ изменение отношения Президента к чеченской проблеме.

В остальном мифостроительство в течение последнего года ведется ТВ с использованием тех же "царских" интерпретаций.

Прежде всего, среди индивидуальных черт Б.Ельцина, которые особенно подчеркивались в новостных программах, акцент делался на его личном участии в делах и проявляемой при этом энергичности, напористости и уверенности в своих силах.

Среди других характеристик: хорошая информированность, контроль за исполнением своих поручений, энергичность, хорошая физическая форма, поддержка со стороны различных групп населения, твердость и принципиальность, здоровый юмор, хорошие отношения с "первыми лицами" зарубежных государств, личная порядочность и приверженность либеральным ценностям (то есть хоть и монарх, но "просвещенный"). Продолжается также внедрение стереотипа о том, что Б.Ельцин как президент безальтернативен и что он является гарантом реформ.

Даже некоторые негативные для Президента интерпретации работали на его "царский" образ. Так, например, при презентации ТВ программы "7 главных дел" Б.Ельцин выглядит пассивным: инициатива исходит как бы не от него, он лишь "был ознакомлен"; добавление им к списку 7-го "главного дела" выглядит неуклюжей попыткой "присоседиться" к чужой идее, "отметиться". В период летнего отпуска Президента эта черта образа претерпела дальнейшее усиление: Президент все чаще стал интерпретироваться как фигура, стоящая вне процесса принятия решений и обособленно от молодых реформаторов, лишь освящающая своим "добро" (в перерывах между ловлей рыбы и участием в светских мероприятиях) их конкретные шаги. Вообще, значительно увеличившаяся после выздоровления частота появления Президента на экране в первой половине года не перешла в новое качество, - везде он выглядел исполняющим чисто представительские функции.

Но ведь это-то и есть "царская жизнь" в обывательском сознании: сиди себе на троне, принимай заморских послов да указы подписывай! Вникать же в подробности и частности управления государством - вовсе не царское дело, на это и министры сыщутся. Тем более, что жизнь показала - Президент оказался прав, не "замаравшись" в провальных мероприятиях в социально-экономической сфере, но оставаясь, тем не менее, в рамках прежней "царской" парадигмы. Ведь такое интерпретационное дистанцирование Президента от правительства в целом и команды реформаторов в частности оживляет старый архетип о "добром царе и злых боярах", создавая информационную возможность списать на нерадивых министров все промахи власти.

Иногда ТВ пытается в ироническом ключе интерпретировать внешнеполитическую активность Президента и его приятельские отношения с лидерами зарубежных стран. Однако даже в этом случае все равно формируется миф о вхождении Б.Ельцина в "клуб властителей мира" на равных с ведущими политиками, оказывающих ему знаки уважения. Соответственно и телезритель переполняется гордостью за Президента России, частицей которой он в этом случае не прочь себя ощутить: "Наш-то - престижу страны не роняет, запанибрата со "старшими"! Блюдет интересы!"

Значительное место на ТВ было уделено противостоянию Центра и регионов; федеральной власти в лице Б.Ельцин ставилось в вину оживление местного сепаратизма, неспособность Москвы приструнить фрондирующих "региональных баронов". Но что характерно: противостояние Центра и регионов, сепаратистские устремления губернаторов интерпретировались ТВ примерно как интриги "удельных князьков" против "московского царя". Ясно, что такая мифологема привнесла дополнительные штрихи к образу "Царя Бориса".

Особое место весь прошедший год занимало освещение на ТВ непростых взаимоотношений Президента и Думы. Справедливости ради следует отметить, что даже не слишком лояльные Президенту телеканалы признали, что Б.Ельцин полностью переиграл своих думских оппонентов. Действуя в интерпретациях ТВ где кнутом, а где и пряником, играя на противоречиях между коммунистами и первыми вице-премьерами, набирая политические очки и выставляя в неприглядном свете своих оппонентов, Президент обогатил свой образ элементами эдакого "византизма" - виртуозным владением сложной техникой политической интриги, сочетающей способность к компромиссам с решительной жестокостью.

Весьма показательными являются интерпретации, связанные с освещением всех перипетий информационной войны. Во всей этой ситуации, в интерпретациях ТВ, Президент выполняет роль верховного арбитра, постоянно находясь "над схваткой". Лишь изредка, не давая конфликтам заходить слишком далеко, он принимает чью-то сторону. Поэтому на фоне интерпретаций внутренних противоречий экономико-политической элиты образ Президента приобретает характер сдерживающего и объединяющего начала российской власти, да и государственности вообще. При этом Президент в интерпретациях ТВ демонстрирует не только "командный голос", но и способность к компромиссам, как и положено сильному уверенному в своих силах властителю, использующему в политической игре свою любимую тактику "сдержек и противовесов".

В период обострения войны компроматов с подачи "обиженных банкиров" ряд каналов ТВ стал интерпретировать образ Б.Ельцина как бессильного и зависимого от окружения номинального руководителя, который со всеми готов идти на компромисс и которого все обманывают. Удар расчетливо наносился по самому больному месту, ведь в этих интерпретациях образа Президента прослеживалась тенденция снижения властного потенциала и авторитета Президента, без чего его образ лишался своего смыслового стержня. При этом главное - даже не сами по себе негативные интерпретации, а интерпретации Президента как не владеющего ситуацией и всеми "подставляемого" лидера, - т.е. интерпретации, подрывающие основы самого "царского" мифа. Кроме того, в данном контексте его слова о желании "уступить дорогу молодым" вполне однозначно интерпретируются как слова уставшего, постаревшего, и мечтающего отойти от дел политика.

Казалось бы, вырисовывается образ, весьма далекий от образа привычного публике Ельцина. Однако выстраиваемый ТВ миф о рефлектирующем "дедушке Боре" оказался не в состоянии конституировать соответствующий установочный стереотип и поэтому быстро развалился: дифирамбы Б.Ельцина в адрес молодых реформаторов, плюс молниеносно налаженный контакт с думскими левыми произвел впечатление сильной игры на противоречиях и резко контрастировал с создаваемым ТВ нелицеприятным портретом Президента. Что же до кокетливых намеков о готовности уйти на покой, то в его основе лежит тот же самый архетип, что и в случае удаления Ивана Грозного в Александровскую слободу, или в случае провокационного предложения И.Сталина на XIX съезде партии заменить его на посту генсека.

Образ ближайшего окружения Президента за последний год радикально изменился по сравнению с довыборным периодом. Тогда, как мы помним, это были А.Коржаков, П.Грачев, М.Барсуков, Ш.Тарпищев, - еще те "дружки". Из-за них молва приписывала Президенту "дружбу с зеленым змием", их же влиянием объяснялась чеченская война. Эта "партия войны" (или "банда четырех") сыграла свою историческую роль в деле формирования нового образа Президента - на ее счет были списаны все грехи и просчеты власти за прошедший период.

Не пожертвовать таким окружением было уже нельзя. Использование ТВ интерпретаций, представляющих Президента зависимой от его окружения фигурой, свидетельствовало о том, что именно это окружение является подлинным объектом критики, - даже в тех случаях, когда, казалось бы, негативная интерпретация касалась только Президента. Президенту словно давали понять: "Вы связались с плохой компанией и идете неверной дорогой".

Поэтому новую, послеоперационную жизнь Президенту предстояло начать с новым окружением. Именно поэтому на смену "дружкам - алкоголикам и дебоширам" пришла "семья". Президент как бы вернулся в семью после длительного движения "не в ту сторону", - много переживший и просветленный. "Что было - то было, но теперь - новая жизнь; к старому возврата нет. Сказал - как отрезал…"

Эти элемента мифа прорабатывались на уровне интерпретаций еще в период предвыборной борьбы, когда в ход пошли "святочные" рассказы о том, какой Б.Ельцин "добрый дедушка, заботливый отец и верный муж". Однако уже тогда стало понятно, что "семейный" образ плохо стыкуется с "царским" мифом.

Однако семья, тем не менее, пусть и не в ярко выраженной форме, закрепилась в мифе о Президенте в качестве его ближайшего окружения, вытеснив "холостяцкую компанию" силовиков. Это вовсе не значит, что Президент "замкнулся в семье": ясное дело, его "отношения по работе" никуда не делись, однако ни премьер, ни А.Чубайс не могут быть названы ни ближайшим окружением, ни тем более членами семьи. То есть в интерпретациях ТВ на смену трехчленной формулы "семья - ближайшее окружение - подчиненные по службе" пришла двухчленка "семья - коллеги".

Естественно, понятие "семьи" в данном контексте не следует суживать до гражданско-правового толкования: формально-юридическая принадлежность к "клану" Б.Ельцина - достаточное, но вовсе не необходимое условие вхождения в Семью.

Скорее всего, следует говорить о "семье" в духе "старосветских помещиков": с чадами, домочадцами, челядью, приживалками, юродивыми, калеками перехожими и т.п. Другими словами, "семья Президента" включает в себя, помимо близких родственников, также тех "коллег" Президента, взаимоотношения с которыми у него, в интерпретации ТВ, выходят за рамки сухих официальных отношений "по работе" и при этом близки не к приятельским и товарищеским, а именно к семейным.

При этом интересно следующее. Обычно говорят: "Короля играет свита". В нашем сериале примерно так оно и было перед выборами. В условиях же вновь возникшего мифа - мифа о семье Президента, все обстоит с точностью до наоборот: теперь ближайшее окружение Президента получает в интерпретациях ТВ образное воплощение не само по себе, а лишь благодаря своему соотнесению с образом Президента (так Луна и другие небесные планеты сияют лишь благодаря отражению испускаемого Солнцем света).

Следует поэтому заметить, что образы большинства из членов семьи ТВ рисует скупыми интерпретационными мазками, довольно редко балуя зрителя живой "картинкой" и емким комментарием, и оставляя за ним право домыслить недостающие черты самому. Здесь, конечно, ТВ вынуждено прибегать к затекстовому способу формирования интерпретаций, подразумевая знакомство аудитории с автобиографическими книгами Б.Ельцина и книгами о Б.Ельцине (кто не читал, тем пересказали).

Наина Иосифовна

Образ жены Президента стал обретать конкретное наполнение лишь после известного фильма Э.Рязанова в период предвыборной кампании. До того о ней телезрителю было известно лишь то, что она как-то раз сходила в районную поликлинику, а также регулярно покупает в кулинарии фарш для котлет. В дальнейшем ее появление на экранах было вызвано или необходимостью показа Президента в домашней обстановке, или самостоятельными информационными поводами, в основном - гуманитарного и представительского характера.

Следует сразу отметить, что у Наины Иосифовны сложился экранный образ гораздо более богатый, чем у "виртуальной" Виктории Брежневой, но и не столь раздражающий, как у жены "мужа Раисы Горбачевой". В чем-то он подобен образу Барбары Буш: моложавая, но не молодящаяся бабушка, хранительница домашнего очага, верная многолетняя подруга и т.п. Такой образ превосходно вписывается в "миф о семье".

Татьяна Дьяченко

Татьяна, по словам самого Президента, - его любимая дочь. Она единственная совмещает положение близкой родственницы Президента с должностью чиновника его администрации. Однако сообщение о ее новом назначении в свое время мало кого удивило: в массовом сознании давно закрепилось убеждение, что Татьяна имеет на отца некоторое влияние. Поэтому вопрос вызвало лишь то, для чего ей понадобилась формализация своего статуса, - ведь вряд ли кто-то поверил, что так ее мнение будет обладать в глазах Президента большим весом.

В целом же ТВ практически не уделяет ей внимания, - Татьяна исчезла с экранов сразу же после ее презентации в новой должности. И это правильно, иначе, учитывая политическую активность Татьяны в сравнении с "домохозяйственным" имиджем ее старшей сестры Елены, неизбежно было превращение образов сестер в некое подобие двух дочерей (родной и падчерицы) из сказки "Морозко". У тех же, кто не пропускает литературные новинки биографического жанра, вообще мог сложиться образ Татьяны Дьяченко, объединяющий в себе сразу двух старших дочерей короля Лира.

Остальные родственники

Все остальные члены большой семьи Президента мелькают на экранах лишь эпизодически. Про них обывателю мало что известно. Елена за прошедший год показалась в кадре лишь один раз, да и то мельком, - в связи с рождением сына - внука Президента. Внук Боря, как сообщали нелояльные Президенту СМИ, учится в привилегированной школе-интернате в Англии. Вот, пожалуй, и все, что известно о близких родственниках Президента телезрителю. Единственное, что дает эта скудная информация для формирования образа семьи, так это то, что семья - это факт, что она большая и дружная, Президенту в ней комфортно и он является патриархом этой семьи, - как, по аналогии, и всей страны в целом.

"Сынок"

Но есть и другие члены семьи, не являющиеся родственниками и свойственниками Президента. Наиболее "раскрученный" из них - Б.Немцов. Роль Б.Немцова в мифе о семье совсем иная. Он - "воспитанник", "надежа" Б.Ельцина, на старости лет хоть в такой форме реализовавшего свои сокровенные мечты о сыне. Именно ему, в интерпретации ТВ, Президент намеревается передать "семейное дело", когда придет пора идти на покой.

Естественно, что чувствуя свое привилегированное положение, "Боря меньшой" иногда позволяет себе "погулять по буфету", и его от этого заносит. Бывает, сморозит что-то, бывает, нарушит правила хорошего тона. Однако пока ему, как и каждому любимчику, все сходит с рук, ведь по отношению к снисходительному к его шалостям "Боре большему" он подчеркнуто любезен и учтив.

Не удивительно, что ТВ недолюбливает "царского фаворита" и постоянно старается ему насолить или выставить в смешном и неприглядном виде. Однако "сынка" ничего не берет, - в интерпретациях ТВ он постоянно весел и пользуется неизменным расположением своего покровителя.

Пресс-секретарь

С.Ястржембский появляется на экране не в пример чаще других членов семьи. Однако посвященных ему интерпретаций не густо - да он и сам кого хочешь может отинтерпретировать. Хотя по чисто формальным признакам его должность можно сравнить с должностью царского глашатая, герольда, однако скорее здесь подойдут аналогии с толкователем царских сновидений ("Президент этим хотел сказать…", "Президента не так поняли…"). Действительно, работа у него, по мнению обывателей, заключается в том, чтобы в случае чего, выгораживать Президента, "спасать его лицо". Такой человек, которому Президент доверяет вербализовывать свои мысли, в интерпретации ТВ не может не быть посвященным в семейные тайны, а значит по праву должен считаться членом семьи.

Глава администрации

О месте В.Юмашева в семье стало известно лишь благодаря злобному пасквилю А.Коржакова. На ТВ он практически не виден, хотя и занимает не маленький пост руководителя Администрации Президента. Между тем, не административная деятельность является его призванием; он - придворный летописец, хроникер. Именно благодаря его быстрому перу наши потомки узнают о речениях и деяниях Президента, о его детских и юношеских годах и славных свершениях и победах в годах преклонных. Неотступно всюду следуя невидимой тенью за Президентом, шаг за шагом фиксируя в памяти все, даже самые мельчайшие подробности его жизни, автор волей-неволей перевоплощается в своего героя, начинает жить жизнью источника своего вдохновения. Несомненно, это вполне достаточная причина, чтобы считать его членом семьи.

С другой стороны, во многом именно благодаря книгам В.Юмашева сложился тот образ Президента, который послужил базисом для формирования телевизионного мифа о семье. Получается, что В.Юмашев приложил руку к созданию мифа о самом себе! Круг замкнулся: начав с образа Президента, мы пришли к образу его alter ego - автора мифа о нем В.Юмашева, вложившего в этот миф свое творческое "я" и таким образом перевоплотившегося в своего героя и ставшего частью нового мифа - мифа о семье.

Что же получается в итоге? Получается, что системообразующая сила удачно выбранного "царского" мифа оказалась настолько велика, что теперь любые интерпретации - как позитивные, так и негативные - приводят лишь к развитию и укреплению этого мифа, подчиняясь его форматирующему воздействию и встраиваясь в его ткань в качестве новых структурных элементов.

Вместе с тем, существуют условия, при которых "царский" миф может оказаться разрушенным. Для того, чтобы определить интерпретации, способные фатально повлиять на жизнеспособность мифа о "Царе Борисе", следует вспомнить примеры из истории, когда легитимность царствующей в России особы ставилась народом под сомнение. Это, во-первых, лишение армии заслуженной победы и геополитические уступки (Петр III, Северная война). Во-вторых, чрезмерное "преклонение перед Западом" и заключение невыгодных для России внешнеполитических союзов (Павел I, попытка союза с наполеоновской Францией). В-третьих, лишение крестьян земли в результате земельных реформ (Александр II, отмена крепостного права). В-четвертых, территориальные уступки (Николай II, захват Японией Южного Сахалина и Курильских островов). Во всех этих случаях помазанник Божий лишался в глазах народа небесной благодати, и поэтому его устранение с политической сцены воспринималось населением с пассивным одобрением.

Да и к выбору фаворитов следует подходить поосторожнее, чему доказательство - сохраненное в исторической памяти негативного отношения к бироновщине, аракчеевщине, распутинщине, в то время как, скажем, А.Меньшиков или Г.Потемкин остались в истории в совершенно ином, позитивном контексте.

Наконец, не любят у нас, когда женщины (жены, дочери, фаворитки), действуя из-за спины руководителя государства, оказывают (по крайней мере явно) свое влияние на принятие решений: "Раиски" Максимовны - красноречивое тому подтверждение.

Другими словами, народ способен в отдельных случаях простить царю сверхнапряжение и даже жестокость ради достижения великой цели (Иван Грозный, Петр I, И.Сталин), или же капризы и слабости (Екатерина II), однако есть в массовом сознании ряд архетипов, идти против которых ни в коем случае не рекомендуется.