22.09.98

Артбурлаки на Волге, или Спасибо "Родине" за высший смысл

Сергей Лейбград

Концептуализм, казалось бы, давно ставший славной историей нашего нонконформистского искусства, возвращается в своем актуальном, тихом и беспощадном блеске...

5 сентября в полдень от гостиницы "Россия" на речной ракете "Восход 02" около сорока представителей пишущей, снимающей, читающей и комментирующей самарской интеллигенции отплывали в Ширяево на "Родину". Слова "Россия", "Восход 02", "Родина" полностью соответствуют "разыгравшейся действительности" и одновременно предельно, незабвенно концептуальны, а потому и не могут существовать иначе как в закавыченном виде.

Самарский художественный музей и московские "Айдан-галерея" с "Е. К. Артбюро" (наименование последней организации больше похоже на аллегорическую фамилию с гиперреалистическими инициалами в булгаковском стиле, хотя если на свете существует С. М. Лейбград, то почему бы в меру своих неординарных возможностей не заниматься где-нибудь искусством и милому или милой Е. К. Артбюро?) без помпы и сенсационного нагнетания эмоций организовали в репинском музее села Ширяево (сие село основано чуть ли не в XVI веке и находится в Жигулях на противоположном от губернского центра берегу) скромную, но очень достойную и замечательную по составу авторов выставку-акцию под квазибанальным, уже не обидным и принципиально стертым тематическим названием "Родина". Тем паче что в селе Ширяево никакая выставка по-другому называться просто не может. Это вечный доморощенный концепт, вызывающий миролюбивую слезу патриотического умиления, а формальное уточнение жанра - "первый сельский вернисаж" - так и просится в отчет об основательной культурно-просветительской работе советской клубной системы по эстетическому воспитанию деревенских жителей. В провокационной добропорядочности вчерашнего московского андеграунда я никогда не сомневался, а присутствие бодрости, мягкосердечия и остроумия в сознании руководителей нашего академического художественного музея делают ему честь уже без всяких шуточек и экивоков...

Итак, самарцы плыли в гости к московским художникам и культуртрегерам на ширяевскую "Родину". Вот так, а вовсе не наоборот. На сельском причале нас встретили обаятельные, мудрые и удивительно красивые... козлы и козы. Горные, холмистые, береговые и концептуально (то есть даже символически, ибо именно коза гарцует на городском гербе) самарские. Рядом с ними мирно паслись приятномордые собаки Репина - ризеншнауцер и фокстерьер. Акция началась точно, искрометно и ветрено.

В небольшом, чистом и по-музейному аскетичном домике, именуемом "выставочный зал" и находящимся по соседству с избой, где, вероятно, летом 1870 года жили и работали Илья Репин и Федор Васильев (а также Е. Макаров и В. Репин), нас с нетерпением ожидали московский куратор выставки Елена Куприна, изрядно опьяненный экологически чистым волжским воздухом художник Андрей Филиппов и маленькая, но главная самарская музейная леди Анетта Басс. Помимо них, в пространстве крошечного сельского дворика блаженно улыбались французские журналисты Клодилия и Гийом, корреспондент размашистого и весьма авторитетного российского журнала "Итоги", а также авторы визуальных фактов Татьяна Панова, Игнат Данильцев, группа "Перцы" и Стас Шурипа. Они и представили 30 работ двадцати пяти столичных авторов, составивших ширяевский сельский вернисаж.

Помните Бориса Гребенщикова: "рок-н-ролл мертв, а я еще нет"? О концептуализме этого, к сожалению, сказать пока нельзя. Время алкаемой мной третьей, а вернее - разоблаченной искренности еще не пришло. Игра представлений и с представлениями, опережающая инерция высокопоставленных штампов и лирических проявлений, как и прежде, доминируют в постсоветском, все еще соцартистическом сознании. Именно поэтому всякая самодостаточность (если она вообще была) выставленных работ растворилась в естественном соблазне драматического действа, где авторские произведения играли и играют роль зависимых от воли режиссера-языка нашего стереоскопического и стереотипного мышления выразительных, но всего лишь актеров. В контексте настоящей, непридуманной и сохранившейся природной родины (прошу прощения за однокорневой дубль) в виде уникальных ширяевских пейзажей и ландшафтов "Родина" рукотворная оказалась уместной и желанной. Штампы патриотического сознания, тонко и как бы небрежно воплощенные Иваном Чуйковым ("Золотые облака"), Константином Звездочетовым ("Россия - родина слонов", прекрасный, кстати, вариант для оформления продукции шоколадной фабрики "Россия-Нестле", тем более что Самара, благодаря даче Головкина, на самом деле родина слонов, пусть и гипсово-цементных), Андреем Филипповым ("Крестики-нолики"), Сергеем Мироненко (из серии "Сделано в России"), настойчиво резонируют с главным и самым мощным штампом, раздольно царствующим за окном музея, - с узнаваемой и классической природой Заволжья. В конце концов процесс резонирования без всякой агрессии и отрицательной нигилистской энергии разрушает общую инерцию восприятия и выталкивает наши скукоженные тела и души один на один с десакрализованной родиной. И Боже мой, вода, леса, горы, козлы и козы (первоначально заставлявшие вспомнить о знаменитом артпровокаторе Кулике), художники и даже (что совсем невероятно) журналисты, освобожденные от заданной установочной любви, обаятельны и небезобразны. Такая нашатырная акция вдвойне полезна на фоне нынешнего финансово-политического психобезумия в стране, когда лозунги, штампы, оппозиционные и реваншистские фразеологизмы в очередной раз застят нам возможность подлинного самоопределения в мире и социуме, в пространстве Родины. Родины уже без кавычек.

Из самых сильных моих собственно эстетических впечатлений от выставки - работа выдающихся современных визуальных авторов Игоря Макаревича и Елены Елагиной. Их триптих, лаконично размещенный в одной простой древесной раме, отрывается от цельной концепции экспозиции. Он самоценен и полнозвучен вне всякой игры. На трех почти что стеклышках филигранные и вместе с тем едва ли не произвольные акварельные линии создают трагические, тревожные узоры сна-бытия, в центре которого портрет человека как такового. Библейского и универсально современного.

Выставка открылась 5 сентября, а 6 сентября она... закрылась. Так что приглашать самарцев и гостей губернии посмотреть тексты-инсталляции очень-очень (И. Чуйкова, К. Звездочетова, Д. Врубеля, Никиты Алексеева, И. Макаревича, Г. Литичевского - международных легенд Второго русского поставангарда) и не очень известных мастеров бессмысленно. Я предложил Елене Куприной развесить экспонаты на ширмах, чтобы затем несколько раз установить их для всенародного просмотра в местах массовых гуляний самарцев, но реализация этого проекта - дело будущего, хочется верить, ближайшего. А в этаком кратковременном вернисаже-поступке не хватало, пожалуй, только поэтов - Рубинштейна, Айзенберга, Сухотина, Авалиани и господина Пригова по кличке "Самара". Бессмертными строками Дмитрия Александровича и хочется завершить ностальгические воспоминания о внезапной субботе на "Родине": "Народ, он делится на не народ и на народ в привычном смысле. / Кто не народ - не то чтобы урод, но он ублюдок в высшем смысле". Нежнокожие "ублюдки в высшем смысле" и стали едва ли не единственными зрителями-участниками доброй ширяевской выставки-акции. Спасибо, спасибо организаторам и художникам за высший смысл...

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru