12.03.99

Урюпинск как зеркало русской демократии

Дмитрий Петров
info@millennium.ru

Мы слишком велики, чтобы быть провинцией

-Куда?..

- В Урюпинск!

Так некогда друзья, коллеги и родственники провожали американцев, отправляющихся в СССР, - сорвиголов, идущих за железный занавес, в глубины глубин Востока.

Вот и в Москве - те же речи, с теми же интонациями: тревоги, восхищения, сомнения, жалости, зависти...

- Постойте, да такого города нет.

И уже при прощании, классическое и трогательное:

- Так он и в самом деле существует?! Этот... Зурбаган.

И чувствуешь себя покорителем пространств.

Так уходили на поиски Беловодья, Грааля, ковчега со скрижалями и прочих таинственных и важных земель и вещей. Все знали: они должны где-то быть, их бытие утверждено мифом, воплощено в легендах, признано и принято сознанием. Но чувствовали: они существуют все-таки не совсем здесь, как бы не полностью в той реальности, с которой приходится иметь дело.

Так и Урюпинск - прославленный город-герой притч, присказок и баек - не что иное, как город-знак. А значит - важная область постсоветской территории современного Русского мифа: город-метафора всей страны - той России, о которой в России не знают.

И в этом смысле его правда - нет. Как нет Тридесятого царства, о коем в Урюпинске говорят: "Там, в России", - имея в виду Москву. И ни при чем здесь старая ревность колониста-островитянина к метрополии. Просто из Урюпинска лучше видна грань между "там" и "здесь".

Они родились в разных мирах, но в одной стране, и потому их конфликт столь же условен, сколь и напряжен.

Ведь и Москва, привидевшаяся провинции, остается чудесным "Центром". Где всего больше, и жизнь кипит, и выступает Ирина Аллегрова, а на Тверской и Арбате - невзирая на кризис - буйная толчея перспектив. Одна юная петербурженка (!), едучи люкс-экспрессом из старой столицы в новую, шептала мне с восторженными придыханиями: "О, Москва! Москва - это Нью-Йорк! У вас так классно, такие люди, такие вечеринки!.. Другой мир!" Может, это она потому, что из Питера в Москву никогда не ездили за колбасой?

А из Урюпинска всегда ездили. В Тамбов. В то время как из Тамбова - в Москву. Сейчас перестали, покупают у себя, дивясь, - по телевизору говорят: кризис да кризис... Не видно у нас кризиса. Заводы как закрылись пять лет назад, так и стоят. Банки? А что нам банки? Мы что там - работаем? Верно, девочки? Как взялись плести охапками пуховые платки, так и плетем. Тем и наполняем свои потребительские корзинки. Вот бы в Первопрестольную их торговать. То-то был бы доход, там же у вас и Ирина Аллегрова выступает, и вообще. А у нас здесь...

Только слышно, как вопли трех сестер доныне звучат в ближних и дальних уделах...

А с другой стороны (в рамках того же мифа), Москва - средоточие всего премерзейшего. Там махрово цветут коррупция, роскошь, порнография, лукавство дельцов, бесстыжесть рекламы, жуликоватость рынка. Там обделывают темные делишки нечестные женщины, продажные журналисты и лживые политики. Вот где живут банкиры, чтоб йим! Там есть деньги. Ночные клубы. Стриптизы! Там черт знает, что происходит.

Для провинции Москва - воплощение неправедного, больного благополучия и всей несправедливости системы с ее заумью языка, богатством декора, спешкой, финансовыми и информационными потоками, приманками, обманками, садизмом и отсутствием здравого смысла.

Придуманный же столицами Урюпинск - это, по сути, вся прочая Россия. Сердце здравого смысла, столь далекое от прелестного Вавилона, что там и при советах марксизм-ленинизм не очень-то был на слуху. Обитель покоя, укрытие от безобразий эпохи. Недаром в 1995-м корреспондент РТР, раздраженный предвыборным бардаком, махнул рукой: "Бросить все - и уехать в Урюпинск". В мифический (будучи приглашен в настоящий, ехать отказался). В мифический же ехать надо за невестами. Ибо девушки там простодушны. И гнать за водкой. Она там чище слезы непорочной отроковицы.

Предполагается, что в таком приюте жизнь столичного буяна должна бы устаканиться, а сердце - успокоиться. Нет, неизбывна все же тоска мегаполисов по правильности, стабильности, органичности бытия. По убежищу от стресса и паранойи.

И в то же время былинный Урюпинск в такой непролазной расположен глухомани, что его название звучит, как угроза попасть туда, откуда нет возврата. Там все так отстало и неинтересно, что есть сомнения: все ли он еще населен? В нем такая впечатана Русь сусально-лапотная, что "современным людям" там просто нечего делать. Отсюда и снисходительный взгляд на всероссийский Урюпинск с высоты небоскребного снобизма. А в ответ - снобизм одноэтажный, выраженный в простом девизе: Москва - большая деревня, Урюпинск - маленький город.

С деревней - спорно. А Урюпинск - город. Маленький. Тем и удобен. Подмосковные городки, повисшие в смысловой разреженности между столичным ритмом и русским простором, на него не похожи. Тем и хорош, и подходящ. Ибо таких, как он, - тысячи, и в нем, как в озере, где сокрыт Китеж, мелкой рябью отражается нынешняя действительность.

...В гостинице буфетчица Оксана поет о любви: "И сердцу тревожно в груди, и Ленин такой молодой..." Оксана просто любит петь. На вопрос, чего она ждет от будущего, отвечает легко: "Иметь деньги. Чтоб иметь свой угол. Да и мебель, может, купить, и книги, а что? Год назад вышла замуж. Живем на квартире. Муж без работы. Как быть? Мне что, в Москву поехать? Главного найти, да и придушить?"

Оксана хочет жить хорошо. Ей не безразличны семья, ее красота и юность. А на коммунистов плевать. Что с того, что гостиница на проспекте Ленина, рядом с Коммунистической - бывшей Атаманской? Урюпинск - в прошлом станица Урюпинская - центр Хоперского округа Всевеликого войска Донского! На коммерческих ларьках таблички: "Находится под защитой Казачьего общества Хоперского круга. Атаман Урюпинского юрта Попов". Ясно и понятно.

У замдиректора краеведческого музея, бывшего сотрудника Самарского угрозыска, в кобуре под мышкой черный пистолет: Лучше оказать сопротивление, не вступая с нападающим в прямой контакт. Проблемы с бандитизмом? Судите сами. В Самаре в сутки было три трупа, а здесь по району столько в месяц.

Краеведением можно заниматься спокойно. А ведать есть что.

Урюпинск, которому нынче 300 лет с лишним, был основан на крутом берегу - "у руба". И еще на рубеже кромешного Дикого поля, который осваивали и отстаивали поколения рубак и смельчаков. Вот от этих "руба", "рубежа" и пошло название города. Пошло и дошло до того, что стал Урюпинск славен, как важный торговый центр Империи. В прошлом веке гремела здесь Покровская ярмарка - третья по значению после Нижегородской и Ирбитской. Ехали туда коммерсанты и из Новохоперска, и из Берлина. Везли деньги. Тогда и появились доныне стоящие домища с наличниками, крепкими ставнями на кованных в старину причудливых петлях, со столетними воротами, за которыми укрыты джипы.

До сих пор здесь мечтают о ярмарке, о купеческих гуляньях да казачьей удали, о перекрестке торговых артерий, о Европе... А Европа об Урюпинске давно не слыхивала. Она ведь и на Москву глядит, как на претенциозную провинцию, заштатность которой лишь усугубляется дороговизной, пышностью показов мод, уродством скульптурных проектов, варварским разгулом, элегантностью правительственных галстуков и воспоминаниями о парадах.

А в Урюпинске тема Европы звучит актуально, и нет в ней места оккупационному постмодернизму с его истошной иронией, по ту сторону которой лежит дикое поле цинизма. Гармония тут не изыск, но норма. Здесь не упиваются урбанистическим блудом, а ходят в аптеку, построенную в 1915 году, с портретами Гиппократа и Авиценны, с висящим над стойкой "Каноном врачебной науки", исполненным арабским почерком "насх".

Но и у Урюпинска есть инвалидная личина, надетая хромыми временами: блочные башни, ржавые стелы, бледные пятиэтажки вдоль проспекта, крашеный Ленин. Да и нынешними костоправами он покалечен. Один Клуб "Элита" на втором этаже дощатого барака чего стоит...

И повсюду - листовки и плакаты. Выборы в городскую Думу.

Так вышло, что выбор, он и в Урюпинске выбор. То - губернатора, то градоначальника, то федерального депутата. Все, как полагается, - народовластие в действии. Просто, понимаете ли, Нидерланды! Но в отличие от старейшей европейской демократии, как и от позднейшей - Кремлевской, в Урюпинске имеется партия власти. И довольно любопытная.

Мэр города, влюбленный в прекрасное, решил устроить в Урюпинске множество клумб и великолепных цветников. Для осуществления этого замысла он надумал привлечь общественность и взялся провести серию субботников. Ну как же - ведь станет же город краше ж! Общественность - марш на субботник.

А общественность, видать, не до последней капли избывшая смутную память о своевольнице станичных кругов, устами своих молодых-хозяйственных отвечает:

- А как же, посадим цветы, только надо то дело обмозговать с учетом возможностей нашего с Вами, господин мэр, взаимовыгодного партнерства.

- Как так?

- А так, что давайте мы пойдем садить анютины глазки, а Вы нам дайте песочку на детские площадки, да жести, да того-сего - краски там и бордюрного камня, и еще две учительских ставки на младшие классы. И тогда мы, Ваше благородие, постараемся.

Мэр оказался человек очень внимательный. И, вняв таким речам, ответил:

- Не только дам вам две учительских ставки и всего прочего (хотя у меня этого очень мало), а просто даже создам общественный совет городского самоуправления. Только имейте в виду: во-первых, все, как один, клумбы копать, а во-вторых, надо, чтоб вы своего мэра поддержали на выборах - иными словами, так устроили, чтобы все по вашему месту жительства голосовали за правильных - ваших - кандидатов!

Общественность посовещалась и говорит:

- А что ж, и поддержим. Тем паче, что камень-то бордюрный, не говоря уже о детском песочке, он же не для себя, а как бы - правда же? - для всех.

Так возникла в Урюпинске политическая машина мэра Сушко, а короче - партия власти. И так победила, явив всей неделимой политической Руси пример чистой воды "народной кампании", о которой мечтают особо добродушные политологи. А попутно дала гражданам-избирателям надежду, что еще остается возможность перемен. Плюс - возможность отметить про себя, что вот: кто-то что-то, блин, все-таки делает же!

Все ошибаются. Граждане тоже. И все вышеописанное, конечно же, не уберегло Урюпинск от извечного российского конфликта. А именно: между властью исполнительной и властью законодательной. Слава Богу, там и та и другая правят из одного здания. А то далеко ль до пожара? Впрочем, верно говорили в старину: "Каждый человек необходимо приносит пользу, будучи употреблен на своем месте". Глядишь, на следующем ходу и в Урюпинске работать властью станут люди, достойные этой позиции.

Ведь за исключением того, что там избиратели оказались одинаково усердны у урн и в благоустройстве дворов, жизнь в Урюпинске, в общем-то, мало отличается от всероссийской.

Открытый конфликт и тайный торг власти с кем попало. Паралич производства и бессилие большинства директоров спасти предприятия. Магазин, где торгуют только урюпинскими товарами - майками, бельевыми комплектами и прочим домашним текстилем... Военные, меняющие асфальт на рабочую силу, и милиция, лояльная, несмотря на отсутствие бензина для машин. И тут же - воля немногих к успеху и их победа вопреки инерции распада.

То, что именуется русской демократией, может смотреть в это зеркало, не слишком боясь искажений, но зная, что в нем пропасть между "демосом" и "кратией" потихоньку все же засыпается. А не становится шире и глубже, как бывает, когда "демос", проклинающий "кратию", все же голосует за нее.

Народ не беспокоят местные и кремлевские властные перипетии. Урюпинцев занимает судьба города, который им любезен. Отчего? Оттого, что понятие "родной" сохранило здесь смысл, ему присущий. Родное - это то, с чем связывают действительные внутренние духовные и кровные узы. Любовь и единство семьи и земли, которой желаешь добра.

Настоятель Покровской церкви отец Георгий Перов прибыл в город всего десять лет назад, а считает его родным. "Для священника, - говорит, - где твой храм, там и Родина. Ибо служим Богу, а любим людей. И радуемся вместе с прихожанами, что есть у нас чудотворная икона Урюпинской Богоматери - единственная святыня, явившаяся в Области Войска Донского! Уже открыта часовня на месте ее явления. Теперь молимся и мечтаем о восстановлении Вознесенского собора, стоявшего там, где сейчас памятник Ленину. И верим: он будет построен".

- Построим, построим, дайте срок, - говорит местный банкир и меценат Сергей Князев.

По его мнению, Урюпинск заслуживает доли современного города, а Россия - удела великой державы:

- Провинция? В сравнении с чем? Сейчас мы сами в себя вкладываем ресурсы и развиваемся. А когда я приведу сюда большие деньги, когда пойдут вложения в восстановление предприятий, в развитие инфраструктуры, когда построим еще одну - классную - гостиницу, кто тогда станет болтать про замшелость! Россия никогда провинцией не была. А ведь мы и есть Россия.

Умеют люди в Урюпинске разговоры разговаривать и строить планы. Но это не значит, что не умеют ничего больше. Обратите внимание, там почти у каждого есть собственный дом, а у многих еще и квартира. И автомобилей на душу населения придется, пожалуй, не меньше, чем в белокаменной. И не в таких ли, как у Князева, разговорах и планах - вызов мифологиям конфликта России московской и России урюпинской?

Отвергая статус тьмутаракани, навязанный их городу и стране, они пытаются соединить энергичное время столиц с мудрым пространством страны, с его хуторами, лесами, колокольнями, источниками и людьми. Ведь говорят они, на самом деле, простую вещь: будущее - это когда расколотый, зыбкий контекст русского бытия сплавится в новом самосознании, общем для Урюпинска и Москвы, для Моршанска и Санкт-Петербурга, для городов и весей России.

...А до России - ночь в поезде. Рукой подать.

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru