Русский Журнал
English Win Письмо Mac
Содержание Unix
Dos
12.11.1997
Пересмотры
Отзывы
Марк Печерский Относительно процветания
Архивист



"TRUST: The Social Virtues and Creation of Prosperity"
BY FRANCIS FUKUYAMA
Simon & Schuster, 1995, 457 pp.


I

Идея культурных ценностей как основы благосостояния наций не нова, о ней писали еще Адам Смит и Монтескье. Знакомы с ней были и в России XVIII века, где усилиями известного политического деятеля Петра Романова идея эта стала ключевым элементом эпохальных государственных реформ. Насмотревшись на голландцев и немцев, Петр Алексеевич начал именно с нравов: бритый, пьяный, в приталенном сюртуке и с табаком в носу "европейский человек" был явно способней к умножению отечественного богатства.

С тех пор утекло много воды, по большей части через искусственные русла. Почти двести лет спустя экономическая мысль вновь возвращается к главному источнику благосостояния - человеку, и даже если бы в книге Ф. Фукуямы не содержалось ничего другого, кроме замены среднестатистических манекенов реальными людьми с их добрыми и дурными привычками, возрождение "человеческого фактора" в экономике - важный знак времени. Все по-настоящему основательные перемены в мировой истории (к счастью - редкие) начинались с пересмотра основы основ: смысла человеческого существования и природы человеческих сообществ, - и, сколько можно судить, от отправной точки зависело, обойдется дело одними бородами или их будут выстригать с головами в придачу.


II

Популярность предыдущей книги Фрэнсиса Фукуямы, в одночасье превратившая одного из аналитиков RAND CORPORATION в поп-пророка, озадачила, думаю, не одного меня. "Доверие" в каком-то смысле делает картину яснее: Фукуяма сознательно вызывает огонь на себя.

В сухом остатке ключевая идея его новой книги знакома бывшим подданным советских режимов: кукуруза не растет где попало. Тип экономического развития любой страны задан традиционной структурой общества. Из многих характеристик структуры Фукуяма выделяет ОБЩЕСТВЕННОЕ ДОВЕРИЕ как элемент, во многом определяющий характер экономики данного места, логику его развития, возможности и пределы. "Для того чтобы демократические институты и капиталистическая экономика могли работать, - утверждает автор, - они должны гармонически сосуществовать с определенными элементами традиционной культуры, которые будут поддерживать их нормальное функционирование". Следуя принципу ДОВЕРИЯ, под которым Фукуяма подразумевает совокупность нравственных норм и ценностей, принимаемых большинством членов данной общности за само собой разумеющиеся, современные экономические системы покоятся на общественных устройствах различной степени сложности и открытости. Ни одно из них не "лучше" и не "хуже". Каждому свойственны свои достоинства, которые суть продолжения недостатков, и ограничения, природа которых задана этими достоинствами.

В Италии, Южной Корее, Франции и Китае основу национальной экономики составляет семья. В этих обществах капитал доверия обретается почти исключительно среди людей, связанных родственными узами. Основной тип хозяйственной единицы в таких обществах - небольшое семейное предприятие. Процесс модернизации сопровождается появлением сильного посредника - государства, которое заполняет существующие пустоты доверия между семьей/кланом и обществом в целом. По мнению Фукуямы, этот тип доверия определяет высокую степень концентрации современной промышленности и ключевую роль государства в экономической политике. Каковы бы ни были недостатки "семейного фундамента", его широта придает экономической системе определенную гибкость.

В связи с этим вспоминается занятная история, происшедшая в Италии лет двадцать тому назад. Никто толком не знает почему, но в один прекрасный день из обращения исчезла мелочь. То ли изъяли старую, но не ввели новую, то ли груз монет застрял в одном из железнодорожных тупиков, но нечем стало давать сдачу, звонить, расплачиваться в городском транспорте и т. д. В тогдашней (как и нынешней) Италии легче было добраться до Бога, чем до министра финансов. В считанные дни привыкшие полагаться только на себя и ближних итальянцы, каждый в своей узкой среде обитания и бизнеса, создали систему фантиков, и пока наверху шла крутая разборка "кто виноват?" и "что делать?", жизнь продолжалась как если бы верха - государства - не было вовсе.

Разве не удивительна способность крохотных китайских бизнесов в один миг развернуться, поменять материал, технологию, идеи, навыки? Достаточно наведываться в китайскую часть Сан-Франциско раз в три месяца, чтобы без всяких Елисейских Полей и Пятой Авеню знать: в европейской моде бельгийские сумочки a la гобелен, на такие-то японские автозапчасти в последнее время особый спрос, а такие-то сорта печенья популярны сейчас во Франции.

Однажды на окраине Бангкока я наблюдал, как муж с женой мастерили и обшивали конторские кресла, точь-в-точь похожие на то, в котором я сейчас сижу. В углу двора под добротным навесом, прикрытая для надежности от тропических дождей двойным слоем полиэтилена, стояла аккуратно сложенная, готовая к отгрузке продукция.

Если бы этой семье заказали двадцать, сорок кресел в месяц, они бы вытянули, заработали и были счастливы; заказ на сто кресел уже создал бы пограничную ситуацию, чреватую социальным напряжением, двести - не сделать, каким бы ни был спрос. Почему не взять заказ, не войти в союз, контракт с пятью, десятью такими же семьями? Потому что, полагает Фукуяма, понятие кооперации, не говоря о более сложном "контракте", выходит за пределы уровня доверия этого общества.


III

Вопреки общепринятым клише, утверждает автор "Доверия", американцы - не одинокие волки в тайге, а японцы не муравьи в муравейнике. При всех различиях уровень вовлеченности людей в общественные структуры и сложнопересеченная разветвленность этих структур в обоих обществах принципиально сходны. В доказательство этого тезиса Фукуяма, в частности, приводит данные о промышленной структуре Америки и Японии. В отличие от обществ "ограниченного доверия", в обеих странах превалирует корпорация - самая сложная экономическая организация общественного доверия, предусматривающая изощренную систему прав на собственность и многостороннюю структуру ответственности, что дает возможность войти (посредством покупки акций) в производительный процесс огромному количеству участников. Не случайно государственный сектор в экономике обеих стран значительно уступает по размерам государственному сектору любой развитой страны Азии или Западной Европы. "Без сомнения, юридические институты собственности представляют необходимое условие для существования современной экономики. Да, возможна и такая ситуация, когда личное доверие и моральные нормы способны выполнять те же функции. Но если мы предположим, что подобные юридические институты в данном обществе существуют, они работают как мощный усилитель доверия и могут увеличить (курсив мой. - М. П.) экономическую эффективность за счет понижения того, что экономисты называют "transaction cost": поисков деловых партнеров, заключения контрактов в рамках существующего законодательства...".

Звучит банально, правда? Ровно до того момента, впрочем, когда на месте закрепляющих общественные отношения безличных юридических норм появляются их натуральные суррогаты со стрельбой, "разборками", "крышами" и прочими атрибутами развинченного социального устройства.


IV

Сам о том не подозревая, Фукуяма встрял своей книгой в старый русский спор: что лучше - право или справедливость? Сутяги-адвокаты, ordnung, возы писанины - или полкило на двоих, по рукам, соборно? Сколько можно судить, позиция Фукуямы в этом вековечном споре проста: что работает, то и хорошо. Если принять за основу его гипотезу, что успешно работают только те экономические механизмы, которые подсажены к традиционным общественным устоям: гильдейской традиции в Германии, семейным производительным ячейкам на Тайване, в Италии и Франции, пчелиному рою религиозных, светских, профессиональных ассоциаций, сект, унаследованных современной Америкой из прошлого, - возникает естественный вопрос, к чему "подсажена" современная экономика России.

Для начала обратимся к двадцатистраничному библиографическому приложению, ссылкам на почти пятьсот монографий, журнальных публикаций, докладов, дискуссий. Среди них - ни одной русской. Отсутствие русских источников объясняется двумя фундаментальными причинами - каждая, как ни странно, имеет прямое отношение к предмету исследования.

Более основательная из двух: русские знают о себе меньше и хуже многих народов. Семьдесят с лишним лет советской власти совпали с самым бурным со времен Ренессанса ростом гуманитарного знания в истории человечества. Но было бы неверным списывать все убытки на покойника. Свою роль сыграла и загадочная страсть русских к операциям с фантомами. Десятки, сотни умных, образованных людей по-прежнему токуют - посреди разверзшейся пучины беспредела! - о присущей русским уникальной "соборности". "Евразийство" переживает второе рождение, хотя, видит Бог, ни тех "Европ", ни "Азий", о которых толковал князь Трубецкой, отродясь исторически не существовало. Да и что, спросим в контексте "тезиса Фукуямы", должно было бы следовать из русского "евразийства"? Голландско-ханьская экономическая реальность? Персо-венгерская, германо-пакистанская? "Третий путь"? Пожалуй, если бы даже в книге Фукуямы не было никаких других построений, кроме развернутой гипотезы, что каждый путь - третий, одним этим она бы заслуживала внимания русского читателя.

И, конечно, библиография! Из нее узнаёшь, как много знания накопили о себе, друг о друге многие цивилизации, какое гигантское сооружение сложилось из тысяч и тысяч муравьиных усилий, из описаний вроде бы совсем непрактичных исторических, экономических, этнографических, философских, лингвистических деталей и подробностей. Читая "Доверие", трудно отделаться от мысли, что этот аванс в "непрактичное" вернулся многим обществам с солидным процентом в виде товарного изобилия и гражданской стабильности.

Другая причина попроще, но не менее актуальна. В России были и есть глубокие, сложные умы, но беда в том, что у других народов почти нет шансов узнать о них. Что-то, сразу и не скажешь что именно, изменилось, но складывается впечатление, будто новая Россия и ее культура потеряли ключ к умам и сердцам тысяч (их немного, но всё ж тысячи) бескорыстных поклонников русской цивилизации.

Русской публике, может, небезынтересно узнать, что еще не так давно трудно было назвать современного русского писателя, чья хотя бы одна книга не была переведена на английский. Для интересующегося американского читателя Шукшин и Астафьев были такими же знакомыми авторами, как Кортасар и Ежи Зборовски. На каждого советолога приходился десяток-полтора рядовых читателей, для которых Ключевский и Бахтин были частью их культурного мироздания. Потеря этого читателя, этого интереса, долго и тяжело зарабатывавшейся открытости миру была бы непростительным и нелепым убытком.

Однажды в городе Утрехте, в Голландии, я спросил у булочницы, где она так хорошо выучилась говорить по-английски. "В школе, - отвечала она. - Мы маленький народ, трудно ожидать, чтобы кто-то специально учил голландский язык, поэтому мы учим чужие". И это говорил член одного из самых уникальных обществ на Земле!

Если гора не идет к Магомету, умный Магомет идет к горе. Глупый продолжает рассуждать о державности, уникальности, нежится в коконе своего языка и места. Сомнительно, чтобы слабое и своекорыстное современное государство радело о русском знании. Нужны посредники, коробейники, коммивояжеры, которые бы отбирали, переводили, ПРЕДЛАГАЛИ окружающему миру свежую продукцию русского интеллектуального рынка. За спрос тоже берут деньги, но, право, он обходится дешевле культурной одноколейки и культурной изоляции.

Не берусь судить, обогатилась бы книга Фукуямы включением в нее современного знания русских о себе, однако для русского (и, кстати, в не меньшей степени американского) читателя книга представляет интерес уже тем, что снимает вопрос о месте в мифической "мировой иерархии". Не важно быть первым, вторым или в первой дюжине: процветание, по мнению Фукуямы, начинается только тогда, когда общество находит свое место в мировом сообществе в соответствии со знанием о самом себе. Но чтобы найти это свое место, надо действительно знать о себе - в первую очередь о себе! - и окружающем мире очень много.




В начало страницы
Русский Журнал. 12.11.1997. Марк Печерский. Относительно процветания.
http://www.russ.ru/journal/peresmot/97-11-12/pecher.htm
Пишите нам: russ@russ.ru