Генри С. Роуэн - профессор и лауреат стипендии Эдварда Б. Раста Высшей школы бизнеса Стэнфордского университета, а также старший научный сотрудник Гуверовского института. Кроме того, он является президентом "РЭНД Корпорэйшн", председателем Национального совета по делам разведки и помощником секретаря обороны по вопросам международной безопасности.
Автор выражает благодарность Брюсу Дональду и Джорджу Уилсону за помощь в подготовке этой статьи.

Крах социалистической модели, рост во всем мире числа демократических государств и растущее влияние восточноазиатского региона сделали сравнительные перспективы различных политико-экономических систем предметом, вызывающим значительный интерес.

Многие политологи-аналитики, самым известным из которых является Сэмюэль П. Хантингтон, высказывали мнение, что прогресс демократии с начала XIX века носил волнообразный характер, причем каждая волна расчищала дорогу для частичного отката назад, за которым следовали новые достижения ¹. По подсчетам Хантингтона, абсолютное число демократических государств выросло от нуля в 1828 году до 59 в 1990-м. Сегодняшняя волна - по его логике третья - началась в середине 1970-х годов: за это время количество демократических государств возросло почти на 30. Более того, самая значительная часть этого прироста пришлась не на западные страны. Основной тезис настоящей статьи в том, что тенденции как в доходах, так и в образовательном уровне населения позволяют прогнозировать либеральной демократии во всем мире успешную будущность, хотя, несомненно, в некоторых странах возможны откаты назад и периоды повсеместной сдачи позиций. Эти откаты, однако, в изрядной степени будут компенсироваться поднимающейся приливной волной демократии.

Слово "демократия" в разных контекстах имеет разное значение, о чем свидетельствуют начинающиеся дебаты об "азиатских" моделях демократии в противовес моделям "западным". Для оценки состояния либеральной, "западной", модели "Freedom House" ежегодно исчисляет реальный уровень политических и гражданских прав и свобод в каждой стране мира. В число свобод политических входят свободные и справедливые выборы, возможность организации реальной оппозиции с реальными шансами ее прихода к власти и т.д. К гражданским правам относятся равенство перед законом плюс свобода печати, мнений, собраний и тому подобное ².

Разумеется, эта система оценок далеко не идеальна. Весьма существенной представляется проблема множественности: при столь большом количестве отдельных векторов, лежащих и под политическими, и под гражданскими категориями, от того, как оценивается их вес, как они комбинируются между собой, зависит конечный результат, и итоговые оценки могут оказаться различными. Еще один недостаток метода - некоторое пренебрежение правами, необходимыми для создания благосостояния, в том числе защитой собственности и расширением личной свободы, непосредственно вытекающей из благосостояния. Третью проблему ставят сторонники "азиатской" демократии, которые критикуют последствия крайнего индивидуализма Запада и превозносят добродетели более "коммунальных" азиатских вариантов. Принимая во внимание все эти трудности, я все же придерживаюсь мнения, что рейтинговая система "Freedom House" служит хорошим мерилом того, что она предназначена измерять, - а именно западной, либеральной демократии.

Со времени опубликования Сеймуром Мартином Липсетом своего увлекательного исследования "Политический человек" (1960) хорошо известно, что чем богаче страна, тем более вероятно, что она проводит демократическую политику ³. То, что было эмпирически подтверждено Липсетом, давно воспринималось другими на интуитивном уровне. Как напоминает нам Липсет, "от Аристотеля и до наших дней люди утверждали, что лишь в богатом обществе, в котором сравнительно немногие граждане живут на уровне подлинной нищеты, может возникнуть ситуация, когда основная масса населения проявляет разумное участие в политике и вырабатывает сдержанность, необходимую для того, чтобы не поддаться на призывы безответственных демагогов" ⁴.

В наши дни к этому можно было бы добавить, что осуществление экономической деятельности в значительной степени вне политического контроля благотворно ограничивает власть правительства, хотя эффективное государство продолжает оставаться необходимым для установления правил, защищающих и стимулирующих производительную деятельность. Народ, хотя бы в скромных пределах пользующийся благами собственности, образования и процветания, вряд ли станет народом рабов. По сути, чем бульшими средствами владеют люди, тем более вероятно, что они попросят дать им слово при составлении правил, по которым они живут; результат этого - более широкое осуществление политических свобод.

Чжао Цзыян, бывший руководитель Коммунистической партии Китая, потерявший этот пост после волнений на площади Тянаньмэнь в 1989 году, в своей закрытой речи перед партийным руководством в июне 1989 года, как утверждалось, сформулировал это следующим образом:

"Раньше я думал, что если мы хорошо справляемся с реформой экономики и уровень жизни людей растет, люди будут довольными, а общество - стабильным. Но, как я обнаружил впоследствии, дело обстоит иначе. После повышения уровня жизни и уровня образования у людей усиливается вкус к демократии и участию в политической жизни. Если построение демократии и правовой системы происходит с отставанием, общество теряет стабильность" ⁵.

Эту точку зрения подтверждает кросс-культурный анализ взаимосвязи между уровнем доходов и свободой в 1990 году, сделанный специально для этого эссе. Согласно комбинированной рейтинговой шкале "Freedom House" для гражданских прав и политических свобод, из 28 государств, имевших тогда среднедушевой ВВП свыше 8000 долларов в год, только Сингапур был отнесен к категории "частично свободных" стран. Все западноевропейские страны и страны с европейскими культурными корнями являются свободными и практически все - богатыми. Некоторые из небогатых стран также свободны или свободны в значительной степени, среди них - Бангладеш, Индия, Коста-Рика, Уругвай и Ботсвана. Самое важное здесь то, что регрессионный анализ корреляции между уровнем свободы и уровнем доходов (по данным 1990 года) для 175 стран дает значимые результаты на уровне 0,1 процента. (Более подробно о результатах регрессионного анализа корреляций смотри прилагаемый статистический комментарий.)

Недавно было проведено несколько исследований, в которых изучались истоки этой корреляции, а именно: является ли демократия причиной благосостояния или наоборот, либо же оба явления вызываются какой-то одной причиной.

Тот факт, что несколько изначально авторитарных правительств Восточной Азии и Латинской Америки в последнее время добились нормального функционирования экономики, позволил некоторым исследователям сделать вывод о том, что такая авторитарная политика была необходима для преодоления сопротивления правительственным экономическим реформам и для того, чтобы оградиться от стратегий, мешающих им. Однако все не так просто. Лоуренс Сирови и Алекс Инкелес, изучавшие литературу по этому предмету (и выявившие ее серьезные недостатки), не смогли обнаружить какой-либо устойчивой взаимосвязи. Адам Пржеворски и Фернандо Лимонжи, подводя итоги собственного исследования, делают вывод, что "мы не знаем, ускоряет или замедляет демократия экономический рост". Джон Хелливелл обнаружил, что в 1960-х годах степень демократичности страны не оказывала какого-либо "нетто-эффекта" на экономический рост последней (хотя этот результат может скрывать под собой сочетание негативного прямого влияния демократии на экономический рост и позитивного косвенного влияния развитого демократического общества на школьную систему и инвестиции). Манкур Олсон, напротив, утверждает, что демократические государства в долгосрочной перспективе лучше справляются с защитой прав собственности, и это согласуется с тем, что стабильные демократические государства занимают лидирующие позиции в экономике на протяжении длительного времени ⁶.

Поскольку несколько стран, в том числе Южная Корея, Тайвань, Чили и Мексика, выйдя на более высокий уровень благосостояния, стали более плюралистическими с политической точки зрения, внимание привлекла другая возможность - что более высокий уровень доходов стимулирует развитие демократии. Это положение, разделявшееся Аристотелем и Чжао Цзыяном, находит подтверждение в имеющейся литературе. Например, анализируя различные уровни доходов начиная с 1960 года, Хелливелл обнаруживает, что корреляция между более высоким уровнем доходов на более ранних этапах развития страны и уровнем ее демократичности в семидесятых и восьмидесятых годах была явно положительной, тогда как Пржеворски и Лимонжи замечают, что "презумпция доказательства в пользу этой гипотезы обладает поразительной силой: все развитые страны представляют собой стабильные демократические системы, тогда как стабильные демократические системы в менее развитых странах остаются исключением".

Что касается третьей возможности - наличия общей причины как для благосостояния, так и для демократии, - то многовековая совместная эволюция институтов капитализма и либерального политического устройства в Северной Европе позволяет с достаточной долей уверенности предположить наличие внутреннего родства этих двух факторов. Каковы бы ни были первоначальные взаимосвязи в Европе, но, судя по результатам проведенного в 1990 году регрессионного анализа корреляции между доходами и уровнем демократии (из анализа исключались Северо-Западная Европа и страны Британского Содружества), корреляция между уровнем благосостояния и свободой остается в высокой степени значимой (на уровне 0,5 процента). Корреляция остается значимой (на уровне 1 процента) и при исключении из рассмотрения всех остальных бывших британских колоний на том основании, что Британия очень много сделала для переноса демократических норм и институтов во многие из них.

Данные результаты говорят в пользу вывода, что связь между благосостоянием и демократией есть нечто большее, чем чисто западный феномен. При этом не исключается возможность того, что наличие этой связи в случае незападных стран является следствием некоторых других необъясненных воздействий. Чтобы исключить факторы, общие для подгрупп стран, можно исследовать связь между доходами и свободой внутри каждой подгруппы. Липсет осуществил это, разделив свою выборку стран на европейскую/англоговорящую и латиноамериканскую подгруппы и проведя сравнения внутри каждой из них. Необходимость более разветвленной классификации становится еще очевиднее, если принять во внимание, что 49 из 72 государств, определенных в 1990 году по шкале "Freedom House" как "свободные", были либо европейскими странами, либо бывшими британскими колониями. На этот момент существовало несколько европейских государств, "свободных частично", но они лишь недавно освободились от советского рабства. Несколько стран, унаследовавших британские порядки, характеризовались как недостаточно "свободные", в том числе Замбия и Нигерия; большинство из них находилось в Африке. (Это может объясняться тем, что здесь британское колониальное правление не было достаточно длительным, чтобы оказать столь же глубокое воздействие, как на страны Северной Америки, Вест-Индию и другие регионы мира.)

Особенный интерес представляют "выбросы" - страны, которые в значительно большей (или меньшей) степени демократичны, чем можно было бы предположить, судя по их доходам. Примерами отклонений в сторону большей демократичности являются Бангладеш, Индия, Коста-Рика и Греция. Некоторые из этих государств имеют британское колониальное прошлое, в других демократия может не обладать достаточной стабильностью, а иные требуют более внимательного рассмотрения. В число стран, находящихся в противоположной части шкалы по соотношению степени развития демократии и уровня доходов (исключая страны, богатство которых увеличивается за счет нефти), входят Сингапур и Сирия.

В своем недавнем, породившем бурное обсуждение, эссе, где утверждалось, что в будущем конфликты станут возникать между "цивилизациями", Сэмюэль Хантингтон выделил восемь таких "цивилизационных" групп: западную, латиноамериканскую, славянско-православную, исламскую, индуистскую, конфуцианскую, японскую и - под вопросом - африканскую ⁷. Результаты анализа соотношения между доходами и свободой внутри каждой группы впечатляют: корреляция сохраняется в шести из семи групп, в которые входит достаточно стран, чтобы статистический анализ можно было считать достоверным (индуистская группа не рассматривалась). Исключение составляет исламская группа (с отрицательной корреляцией на уровне 20%); если не учитывать восемь небольших, богатых нефтью и определенно недемократических исламских государств, то значимой корреляции здесь не наблюдается. Среди арабских стран проявляется отрицательная корреляция между благосостоянием и свободой (на уровне 10 процентов), но если исключить богатые нефтью арабские государства, то значимой корреляции опять-таки нет. По контрасту, неарабские страны исламской группы, не имеющие больших запасов нефти, демонстрируют соответствие практически универсальной норме эквивалентности высокого уровня доходов высокой степени свободы (на уровне 10%).

Исламские страны, характеризующиеся значительным числом демократических черт, являются неарабскими и могут рассматриваться как менее исламские с культурной точки зрения, чем арабское "ядро". Это связано с вестернизирующими влияниями (Турция), крупными неисламскими группами населения (Малайзия) или наличием аборигенной культуры, пережившей исламизацию (Индонезия). Что касается арабов, то они являются прямыми наследниками центральной исламской традиции, не делающей различия между религиозной и светской властью (халиф наделен обоими типами власти). Хотя во многих исламских странах создана светская власть без какого-либо религиозного компонента, это в значительной мере идет вразрез с самой сутью этих обществ и может отчасти объяснять стандартно недемократический характер арабских государств. В любом случае история конституционализма и репрезентативной власти в арабских странах есть история провалов.

Обнаружение корреляции между уровнями доходов и демократии (с варьирующими степенями значимости) в рамках любой цивилизации (кроме одной) из тех, где возможна эмпирическая проверка, должно помочь нам расстаться с представлением о том, что западная демократия укоренена в западной культуре. Впрочем, вопрос о ее применимости к арабским странам остается открытым.

Многие комментаторы, от Лорда Бриса и Джона Дьюи до Липсета, Габриеля Алмонда и Сидни Верба, рассматривали образование как базовую предпосылку демократии. Алекс Инкелес и Дэвид Г. Смит в ходе своего исследования коррелятов "уровня современности" в шести странах (Аргентина, Чили, Бангладеш, Индия, Израиль и Нигерия) обнаружили, что образование было единственной и наиболее важной переменной в формировании "современного человека", которого они описывают как "информированного, участвующего в жизни общества гражданина с выраженным чувством личной ответственности" ⁸.

Образование может повлиять на демократию двумя способами: прямо, через воздействие, которое конгломерат образованных граждан способен оказывать на политические процессы и институты, и косвенно - посредством вклада образования в повышение уровня доходов. Признание образования одним из основных источников экономического роста было важным открытием современной экономики развития. Костас Азариадис и Аллан Дрэзен обнаружили, что в послевоенную эпоху не было ни одной страны, которая характеризовалась бы быстрым экономическим ростом без образованной рабочей силы. Кроме того, как показал Роберт Барро, количество детей, охваченных начальным и средним образованием в 1960 году, существенным образом коррелировало с дальнейшим экономическим ростом для большой выборки развивающихся стран ⁹.

Таблица 1. Средний образовательный стаж (для возрастной группы старше 25 лет)

	1960	1985
Запад	6,5	8,7
Латинская Америка	3,0	4,9
Православная цивилизация	5,0	7,6
Присахарский регион (Африка)	1,3	2,8
Конфуцианская цивилизация	4,3	7,1
Буддийская цивилизация	2,6	4,2
Исламская цивилизация	1,1	3,1

Существует и другая связь между образованием и доходами: инвестиции в образование связаны с доходами как прямой, так и обратной зависимостью. Так, все, что увеличивает доходы - будь то образование, технологический прогресс, материальные инвестиции или эксплуатация природных ресурсов, - стимулирует повышение образовательного уровня и, следовательно, развитие демократии.

Предположительно содержание образования также имеет значение. Так, Германия, которая к концу XIX века была страной с передовой промышленностью, а после поражения в первой мировой войне имела несомненно демократическое правительство, пала жертвой нацистской демагогии и тоталитаризма. Одним из факторов, сделавших возможным подъем нацизма, была авторитарная система ценностей, стандартно насаждаемая немецким образованием. Японское образование приобрело аналогичный характер после реставрации Мэйдзи. Если же говорить о сегодняшнем дне, то ценности, которые несут исламские школы, в особенности школы с сильным фундаменталистским уклоном, могут ощутимо повредить перспективам демократии в исламских странах.

Общая степень образованности общества обычно лучше всего измеряется средним количеством лет, проведенных в образовательных учреждениях, для всего населения страны. При таком подходе выясняется, что образовательный уровень стабильно растет во всем мире, хотя темпы роста, разумеется, различны. В период с 1960 по 1985 год средний образовательный стаж для людей старше 25 лет увеличился почти на 2 года. В таблице 1 приведены средние показатели пребывания в учебных заведениях для семи "цивилизаций" в 1960 и 1985 годах. Проведенный в 1990 году на материале 175 стран регрессионный анализ корреляции между количеством лет обучения в возрастной группе старше 25 лет и свободой (взятой в качестве зависимой переменной) показывает, что каждый дополнительный год обучения приводит к повышению рейтинга страны на 6,6% ¹⁰.

Представляется, что для всех стран образовательный стаж как таковой демонстрирует несколько большую корреляцию с демократией, чем собственно уровень доходов. Хотя образование является основным фактором повышения доходов и между двумя этими переменными существует высокая степень корреляции, на уровне 75% она не является абсолютной. Например, хотя средний гражданин СССР старше 25 лет в 1990-м имел больший образовательный стаж (9 лет обучения в школе), чем средний итальянец (7,3), среднедушевой доход в СССР составлял около половины от среднедушевого дохода Италии, а уровень свободы в СССР был вообще смехотворен. Поскольку образование является гораздо более предсказуемой переменной, чем доход, использование этого параметра предоставляет значительно большие прогностические возможности.

Образовательные "выбросы", так же как и экономические, представляют значительный интерес. (В их число входят страны, характеризующиеся гораздо меньшим уровнем развития свободы, чем можно было бы предполагать, исходя из образовательного уровня их граждан.) В 1990 году предельные значения отклонений в сторону "несвободы" были у Кубы, Северной Кореи, Кувейта и Албании. В результате внутри этих стран существовало (и существует) напряжение, которое выталкивает их на более высокие уровни свободы. То же напряжение, ранее существовавшее в СССР и на большей части Центральной Европы, с тех пор значительно уменьшилось. На противоположном конце шкалы, с низким уровнем образования, но высоким уровнем "свободы", находилось несколько небольших государств, причем часть их относилась к категории молодых: Соломоновы Острова, Гамбия (до переворота), Ботсвана, Папуа-Новая Гвинея и Намибия. В их случае напряжение работает в противоположном направлении - если образовательный уровень в этих странах будет оставаться низким на протяжении длительного времени, они не смогут удержать свою свободу на том же уровне.

В отношении взаимосвязи между образованием и свободой также встает вопрос о причинности, хотя представляется целесообразным уделить ему меньше внимания, нежели в случае связи между свободой и доходами. К этой проблеме можно применить подход, аналогичный тому, который был реализован Хелливеллом при исследовании доходов, то есть попытаться использовать уровни образования для каждой страны в разные годы для предсказания уровня свободы этой страны. Полученные результаты говорят о том, что каждый дополнительный год образовательного стажа добавляет в среднем по 4,8 пункта к рейтингу свободы - это значительно меньше прироста, который был рассчитан на основании кросс-культурного анализа показателей 1990 года по всем странам. Возможно, полученные для конкретных стран цифры служат лучшим мерилом причинной зависимости на данный конкретный момент, чем результаты анализа общей выборки.

Если снова использовать метод Хелливелла, можно исследовать изначальное влияние свободы на повышение образовательного уровня. В результате оказывается, что чем раньше страна достигает высокой степени свободы, тем сильнее возрастает впоследствии образовательный уровень (с каждым годом на 0,01 пункта от исходной позиции на шкале свободы).

В отличие от в целом высокой степени корреляции между уровнями доходов и свободы для большинства "цивилизаций" Хантингтона, зависимость между образованием и свободой в рамках тех же выборок стран в основном не носит значимого характера (единственным существенным исключением является "конфуцианская" группа). Это вызывает недоумение, если учесть сильные положительные корреляции, существующие между образованием и уровнем доходов и образованием и свободой, когда мы рассматриваем выборку из всех стран, и еще больше удивляет, если мы обратим внимание на наличие сильной корреляции между доходом и образованием внутри каждой цивилизации. Этот вопрос нуждается в дальнейшем изучении.

Регрессионный анализ одновременного влияния образования и доходов на уровень свободы показывает, что каждый из факторов вносит свой независимый и статистически значимый вклад (образование на уровне 0,1%, доход на уровне 20%) - хотя, безусловно, меньший, чем каждый из них, взятый по отдельности.

Прогнозируемый рост образовательного уровня и уровня доходов, по всей вероятности, будет иметь значительные политические последствия, причем самым важным из них станет распространение и укрепление демократических форм правления. Проявляющаяся со все большей силой тенденция к увеличению количества людей, охваченных школьным образованием, а также большие различия в образовательном стаже между молодыми и старыми рабочими к 2020 году выльются в дополнительные три года образовательного стажа рабочей силы в развивающихся странах и доведут эту количественную характеристику человеческого капитала до среднего значения около семи лет. Такое изменение ситуации является в высокой степени предсказуемым. Зная средний образовательный уровень населения в данный момент и имея цифры количества обучающихся в различных возрастных группах или различных классах, можно с достаточной точностью предсказать средний образовательный уровень населения через несколько десятилетий. В таблице 2 представлен реальный (в 1990-м) и прогнозируемый (в 2020-м) образовательный стаж населения для 16 развивающихся стран с наибольшей численностью населения; прирост показателей для этой выборки государств, на которые приходится три четверти населения развивающихся стран мира, составляет 2,69 года. Если предположить, что существовавшее в прошлом соотношение между образованием и демократией сохранится, то на основании изменения образовательного уровня можно предсказать будущие уровни свободы.

Таблица 2. Прогнозируемые изменения в продолжительности (в годах) образовательного стажа (для возрастной группы старше 25 лет в 16 странах с большой численностью населения, 1990-2020 гг.) ¹¹

СТРАНА	1990	2020	ИЗМЕНЕНИЕ
Китай	4,8	7,0	2,2
Индия	2,4	6,8	4,4
Индонезия	3,9	6,4	2,5
Бразилия	3,9	7,5	3,6
СССР	9,0	10,1	1,1
Нигерия	1,2	3,9	2,7
Пакистан	1,9	3,2	1,3
Бангладеш	2,0	3,6	1,6
Мексика	4,7	7,8	3,1
Вьетнам	4,6	6,7	2,1
Южная Корея	8,8	11,1	2,3
Филиппины	7,4	8,7	1,3
Турция	3,5	7,1	3,6
Таиланд	3,8	7,6	3,8
Иран	3,9	7,3	3,4
Египет	2,8	6,9	4,1

СРЕДНИЙ ПРИРОСТ: 2,69

Как уже отмечалось выше, главное здесь в том, что каждый дополнительный год образовательного стажа населения повышает рейтинг страны по шкале свободы в среднем на 6,6%. Если так будет продолжаться и в дальнейшем, прогнозируемое возрастание образовательного стажа на три года приведет к повышению рейтинга свободы развивающихся стран на 20 пунктов. Хотя эта тенденция усредненная и во многих странах будут наблюдаться отклонения (вероятно, в сторону некоторого отставания), такие государства, как, скажем, Хорватия, Гватемала и Малайзия (в 1990 году имевшие рейтинг свободы ниже среднего уровня), могут выйти на уровень Панамы, Таиланда и Мексики (на тот момент примерно средний), а последние - на уровень Аргентины, Южной Кореи и Литвы (выше среднего) и так далее.

Экстраполируя данные о среднем приросте образовательного уровня на все развивающиеся страны (с использованием результатов регрессионного анализа корреляции между уровнями образования и свободы 1990 года), мы можем предсказать, что количество "свободных" стран возрастет с 61 в 1990-м до 74 в 2020 году, "частично свободных" - с 56 до 77, зато количество "несвободных" стран сократится с 58 до 24. При использовании другого описанного выше метода, в котором свобода соотносится с образовательным уровнем на более раннем этапе и с изменениями в образовании, количество "свободных" стран возрастает не столь значительно - с 61 до 66, "частично свободных" - с 56 до 75; количество "несвободных" государств также сокращается несколько медленнее - с 58 до 34.

Вышеизложенные результаты регрессионного анализа внутри групп стран, наряду с полученными во временной перспективе результатами Хелливелла, также позволяют нам прогнозировать уровни свободы исходя из уровня доходов - при условии, что у нас есть некоторые основания для предсказания последнего. Исходя из того, что среднегодовой прирост дохода на душу населения составляет 3%, и предполагая, что увеличение дохода будет приводить к такому же повышению уровня свободы, как и ранее, мы получим, что с 1990 по 2020 год количество "свободных" стран должно возрасти с 61 до 75, тогда как количество "несвободных" - уменьшиться с 58 до 43 ¹². Если же принять, что рост доходов будет происходить медленнее, например со среднегодовым темпом прироста 2% на душу населения для развивающихся стран, то темп политической эволюции также замедлится.

Кроме независимого влияния, которое, по всей видимости, уровень доходов и образовательный уровень населения окажут на уровни свободы в различных странах, также заслуживают рассмотрения комбинированные воздействия. Предполагая, что среднегодовой прирост дохода на душу населения составит 3%, а рост среднего образовательного стажа - 3 года, мы получим, что количество "свободных" стран возрастет с 61 в 1990-м до 75 в 2020 году, "частично свободных" - с 56 до 75, а количество "несвободных" стран уменьшится с 58 до 25.

Сходные в основном результаты, которые дают эти различные методы, вполне соответствуют ожиданиям, если учесть тесную связь между образованием и доходами. Все перечисленные методы предсказывают значительный рост числа "свободных" и "частично свободных" стран и существенное сокращение числа "несвободных" государств.

Если приведенные выше прогностические оценки и результаты регрессионного анализа методологически и аналитически оправданы и позволяют точно оценить рост процентной доли свободных стран во всем мире, то свободных стран в 2020 году фактически может оказаться существенно больше, чем 74 или 75, как было предсказано выше, - ведь примерно столько свободных стран в сегодняшнем мире. В результате политических катаклизмов, которые привели к распаду СССР, Югославии и Чехословакии, в период с 1990 по 1993 год значительно возросло как общее количество государств мира, так и количество свободных стран. Абсолютное число стран в этом регионе выросло с 8 до 27. Их средний рейтинг по шкале свободы упал на 3 пункта (с 54 до 51 по модифицированной шкале "Freedom House"). Количество стран, относящихся в соответствии с этой шкалой к категории "свободных", выросло с 3 до 7, "частично свободных" - с 3 до 14, а "несвободных" - с 2 до 6. Все страны, за исключением бывшей единой Югославии, отнесенные в 1993 году к категории "несвободных", находились в Средней Азии и на Кавказе.

Таким образом, в результате произошедшего после 1990 года распада советской империи в 2020 году будет больше государств, но общая картина распределения свободных стран вряд ли сильно изменится по сравнению с приведенным выше прогнозом. Представляется резонным предположить, что центральноевропейские государства, если они окажутся способными сохранить свою независимость, будут в подавляющем большинстве свободными странами, поскольку бульшая их часть свободна уже сегодня (находящаяся под контролем сербов Югославия является единственным крупным исключением), а тенденции к повышению уровня доходов и образовательного уровня придадут им бульшую стабильность как демократическим государствам. Что касается республик бывшего СССР, то в 1993-м только Эстония и Литва были отнесены к категории "свободных", однако указанные выше тенденции должны постепенно повысить рейтинг по шкале свободы остальных 13 государств. Правда, в России характер политического устройства будет сильно отличаться от общерегионального - как вследствие ее мощи, так и в связи с внутренним давлением в сторону воссоздания государственной системы наподобие имперской. Поэтому хотя Россия станет подвергаться тем же либерализирующим воздействиям, что и другие страны, и несмотря на то, что высокий образовательный уровень ее населения является благоприятным фактором, антидемократические силы могут прийти к власти в этой стране - а значит, и в других странах "ближнего зарубежья". Еще раз подчеркиваю, что все вышесказанное - лишь статистические выкладки, на основании которых нельзя с уверенностью утверждать, что произойдет в каждой конкретной стране в будущем.

Существуют и другие моменты, на которые следует обратить внимание, делая прогнозы на будущее: проявлявшиеся ранее схемы взаимосвязи между параметрами могут меняться; некоторые "цивилизации" могут не принять западный стиль демократии, несмотря на рост их доходов (такое предположение позволяет сделать анализ ситуации с арабскими государствами). Поэтому "третья волна", как и первые две, может откатиться назад, и "четвертая" нахлынет не так уж скоро. В целом демократию можно уподобить приливу; его "волны" - явление поверхностное и поэтому движение их не всегда совпадает с направлением подводного течения. Но при условии неуклонного образовательного и экономического подъема и в отсутствие каких-либо неизвестных нам противодействующих сил уровень свободы в мире будет повышаться.

На основании всего вышесказанного можно заключить, что лучшим средством стимулирования демократического подъема является ускорение экономического развития и повышение образовательного уровня. Это утверждение находилось в самом центре дебатов, которые прошли недавно в США по поводу продления режима наибольшего экономического благоприятствования в отношении Китая. Победила позиция, которую можно выразить словами: "развитие поможет демократии"; наш анализ служит ей подтверждением. В то же время не следует думать, что богатые демократические государства не должны предпринимать никаких мер для оказания непосредственной поддержки демократическим институтам в других странах, ибо такая позиция привела бы к неоправданному сужению процесса демократизации. Прежде чем демократические институты смогут укрепиться, люди должны их усвоить, обрести опыт пользования ими. Как показывает история прорывов и отступлений демократии во всем мире, для того чтобы прийти к здоровому демократическому государственному устройству, иногда приходится предпринимать не одну попытку. Италия, Германия, Испания и Япония являются стабильными демократическими государствами, но путь их к этому состоянию был далеко не гладок. В странах с авторитарными режимами всегда находятся люди, стремящиеся к изменению политической системы в сторону демократии; помощь извне как в форме информации, так и в форме моральной или политической поддержки иногда может в значительной мере изменить ход событий.

И наконец, один из аспектов спора о западной модели демократии в противовес модели азиатской имеет отношение к конечным условиям или условиям равновесия. Наш анализ лишь показывает, что азиатские страны, как и многие другие, идут по западному пути и что процесс этот, вероятно, будет продолжаться по меньшей мере еще несколько десятилетий ¹³. На основе этого исследования нельзя с уверенностью утверждать, какова будет судьба этих стран в отдаленной перспективе - по крайней мере с той же степенью уверенности, с какой мы можем предсказывать будущий характер западной демократии на ее родине.

Перевод выполнен группой переводчиков под руководством
Веры Зелендиновой.

Регрессионный анализ корреляции между уровнем доходов и свободой (данные 1990 года):

* Все страны: корреляция значима на уровне 0,1%. Свобода (шкала 0-100) = 33,2037 (t = 11,32) + 0,00338432 x PPP90 (t = 8,61). Попр. R2 = 0,296 n = 175 стран.

* Все страны за вычетом северо-западной части Европы и стран Британского Содружества: корреляция значима на уровне 0,5%. Свобода = 35,8947 (t = 10,68) + 0,002104 x PPP90 (t = 3,37). Попр. R2 = 0,064 n = 153.

* Все страны за вычетом северо-западной части Европы, бывших европейских и британских колоний: корреляция значима на уровне 0,5%. Свобода = 30,5193 (t = 8,37) + 0,00215056 x PPP90 (t = 2,87). Попр. R2 = 0,062 n = 111.

Анализ корреляции между уровнем доходов и свободой внутри цивилизаций (1990 г.):

* Страны Запада: корреляция значима на уровне 0,1%. Свобода = 84,4235 (t = 27,26) + 0,000835243 x PPP90 (t = 4,14). Попр. R2 = 0,402 n = 25.

* Латинская Америка: корреляция близка к значимой на уровне 20%. Свобода = 53,8091 (t = 4,60) + 0,00454812 x PPP90 (t = 1,47). Попр. R2 = 0,058 n = 20.

* Православные страны: корреляция значима на уровне 1%. Свобода = 2,07915 (t = 0,14) + 0,0089026 x PPP90 (t = 3,62). Попр. R2 = 0,574 n = 10.

* Страны присахарского региона: корреляция значима на уровне 0,1%. Свобода = 16,1901 (t = 3,80) + 0,00866091 x PPP90 (t = 3,69). Попр. R2 = 0,218 n = 46.

* Конфуцианские страны: корреляция значима на уровне 5%. (При регрессионном анализе Япония принималась в расчет как "конфуцианская" страна.) Свобода = 4,97036 (t = 0,33) + 0,00450245 x PPP90 (t = 3,19). Попр. R2 = 0,56 n = 8.

* Буддийские страны: корреляция значима на уровне 0,5%. Свобода = -9,50294 (t = -1,09) + 0,021936 x PPP90 (t = 5,19). Попр. R2 = 0,812 n = 7.

* Исламские страны:

= Все: корреляция почти отрицательна, значима на уровне 20%. Свобода = 32,9515 (t = 7,68) - 0,0106484 x PPP90 (t = -1,49). Попр. R2 = 0,029 n = 33.

= Все за вычетом стран, преимущественно производящих нефть: значимая корреляция отсутствует. Свобода = 29,4069 (t = 5,45) + 0,00121905 x PPP90 (t = 0,74). Попр. R2 = -0,014 n = 33.

= Арабские страны: отрицательная корреляция, значима на уровне 10%. Свобода = 33,5052 (t = 4,40) - 0,0016104 x PPP90 (t = -1,81). Попр. R2 = 0,14 n = 15.

= Арабские страны за вычетом стран, преимущественно производящих нефть: значимой корреляции нет. Свобода = 40,9972 (t = 4,09) - 0,00202379 x PPP (t = -0,95). Попр. R2 = -0,015 n = 8.

= Неарабские страны: значимой корреляции нет. Свобода = 29,3616 (t = 5,35) - 0,00102802 x PPP90 (t = -0,71). Попр. R2 = -0,2 n = 26.

= Неарабские страны за вычетом производителя нефти (Бруней): значимая корреляция на уровне 10%. Свобода = 22,4495 (t = 3,40) + 0,00457364 x PPP (t = 1,86). Попр. R2 = 0,093 n = 25.

Корреляция между образованием и свободой (1990 г.):

* Все страны: корреляция значима ниже уровня 0,1%. Свобода (шкала 0-100) = 18,989 (t = 5,35) + 6,60288 x EdYrs (t = 10,71). Попр. R2 = 0,378 n = 174.

Корреляция между доходами, образованием и свободой (1990 г.):

* Все страны: корреляция значима на уровне 0,1%. Свобода (шкала 0-100) = 19,95 (t = 5,57)***** + 5,40 x EdYrs (t = 5,64)***** + 0,00093 x РРР (t = 1,63)*. Попр. R2 = 0,402 n = 174.

Корреляция между изменением образовательного уровня во времени и свободой (1973-1992 гг.):

* AR1 Попр. Временной срез по всей группе.

* Все страны: корреляция значима на уровне 0,1%. Свобода (шкала 0-100) = 28,42 (t = 8,92)***** + 4,84 x EdYrs (t = 8,60)*****. Попр. R2 = 0,128 n = 788.

Корреляция между образованием, изменением образовательного уровня и свободой (1970-1992 гг.):

* Все страны: корреляция значима на уровне 0,1%. Свобода (шкала 0-100) = 20,18 (t = 4,29)***** + 7,90 x 1970 EdYrs (t = 8,69)***** + 4,48 x изменение в EdYrs, 1970-1990 (t-2,58)**. Попр. R2 = 0,467 n = 110.

Корреляция между ростом образовательного уровня и свободой (1970-1990 гг.):

Прирост образовательного уровня (1970-1990) = 0,99 (t = 4,11)***** + 0,012 x 1973 свобода (t = 2,71)*** + 0,05 x 1970 EdYrs (t-0,89) (ns) Попр. R2 = 0,107 n = 106.

Отличие от нуля: * = 20%; ** = 5%; *** = 1%; **** = 0,5%; ***** = 0,1%.