Возвращение в Стэнфордский университет имеет для меня особое значение, - ведь я читал здесь лекции и преподавал. И вот сейчас я снова здесь, чтобы прочитать Robert Wesson Lecture и объявить о создании кафедры бразильских исследований имени Иоахима Набуко. Это первая кафедра бразильских исследований в Соединенных Штатах Америки, появление которой стало возможно благодаря щедрому дару от Safra Group, частной бразильской корпорации, а также благодаря сотрудничеству между Центром латиноамериканских исследований и Институтом международных исследований вашего университета.

Кафедра носит имя Иоакима Набуко (1849-1910), великого политика и дипломата, который боролся за отмену рабовладения - цель, которой Бразилия достигла в 1888 году. О достоинствах Набуко как истинного государственного деятеля свидетельствует ясность, оригинальность и современность его идей, а также его преданность принципам справедливости и тем ценностям, которые вдохновляли его деятельность. Произведения Набуко до сих пор сохраняют свое важнейшее значение для всех исследователей генезиса современной Бразилии. Он показал всем нам, что политики должны заключить с действительностью такой же завет, какой скрепляет отношения между интеллектуалами и истиной. Жизнь и деятельность Набуко - это моя путеводная звезда: он научил меня никогда не отделять самих проблем от их анализа, и не разделять размышление над проблемами и стремление их разрешить.

Набуко волновали великие исторические процессы, драмы человечества и цивилизации, вопросы достижения всеобщего блага. Он обладал глубоким и тонким пониманием социальных последствий политических действий. Так, например, в случае с отменой рабства, он видел, что простое освобождение рабов будет недостаточным; рабство пустило слишком глубокие корни и пронизало слишком многие стороны жизни в Бразилии. Движение за отмену рабства "смогло разрушить общественное устройство, построенное на привилегиях и несправедливости, однако оказалось неспособно спроектировать будущее здание на ином фундаменте." За отменой рабства не последовали "ни дополнительные социальные меры, направленные на помощь освобожденным рабам, ни мощное стихийное движение, способное перестроить общественное самосознание."

Если приложить аналитический подход Набуко к сегодняшней ситуации в Бразилии, мы увидим, что, как и отмена рабства, реставрация демократии представляет собой только первый шаг, конечно же, необходимый, однако сам по себе совершенно недостаточный для исправления серьезной социальной несправедливости в нашей стране. Конечно, нельзя отрицать достигнутых успехов - сегодня в Бразилии работают демократические политические институты. Тем не менее, перестройка политической системы остается незавершенной. Только-только появляются первые проблески истинной "перестройки" общественного самосознания, к которому призывал Набуко, и, что еще более важно, оживления публичной сферы как возможного пространства для проведения разумного обсуждения интересов. Таким образом, перед нами стоит двойная задача: одна политическая, а другая, тесно связанная с первой, - более социологического характера, касающаяся модернизации общества.

Нам предстоит не только модифицировать структуру государства и соотношение между государством и обществом; мы должны также трансформировать стандарт распределения дохода, чтобы достичь основной цели повышения справедливости бразильского общества. Эти грандиозные задачи невозможно решить мгновенно. И тем не менее, мы не имеем права медлить и откладывать принятие мер, которые возможно и необходимо принять здесь и сейчас. Мое сегодняшнее выступление посвящено важности искусства политики в решении подобных задач.

Необходимость вдохнуть новую жизнь в представительную демократию стоит на повестке дня во всех странах, имеющих эту политическую систему. Ей приходится сталкиваться с растущим равнодушием к политике, снижением избирательной активности и даже, более того, - с враждебностью по отношению к профессиональным политикам, доходящей до такого уровня, что тактика "оппозиции любым действиям власти" становится синонимом успешной предвыборной стратегии.

Как это ни парадоксально, но такая критика, причем не только со стороны противников демократии, но даже и ее защитников, обусловлена самим успехом демократии как идеи и почти универсального принципа. В Бразилии эта критика раздается в период, когда страна переживает последовательность быстрых преобразований, ежедневно ставящих новые острые проблемы и создающих новые ситуации выбора. Демократические институты практически не изменились с эпохи создания Соединенных Штатов более двухсот лет назад, хотя сам мир претерпел коренные перемены. Сравнительно просто устроенные общества недавнего аграрного прошлого сменились сложнейшими массовыми обществами современности. Наша задача состоит в том, чтобы усовершенствовать и осовременить демократию, привести ее в соответствие с требованиями времени, чтобы она и впредь оставалась главным идеалом, а ее институты эффективно функционировали.

Сегодня общества менее однородны, чем когда бы то ни было. Уже невозможно разделить общество на два класса - буржуазию и пролетариат, - которые примерно соответствуют капиталу и труду. С точки зрения экономики индивиды могут находиться в целом ряде различных комбинаций в новых отношениях между трудом и капиталом. Например, в современном мире рабочие имеют свою долю в капитале через пенсионные фонды, в результате чего снижается их заинтересованность в борьбе с капиталом, - ведь проценты с этого капитала обеспечивают им безбедную старость. Труд, напротив, стал более дифференцированным - резко возросла доля высококвалифицированного, интеллектуального труда в создании совокупной стоимости мировой экономики.

Сегодня те, кто обладает интеллектуальными ресурсами, имеют возможность привлекать свободный капитал всего мира. Здесь, в Пало-Альто, в Калифорнии, мы с вами наглядно можем видеть, как наукоемкий труд "Силиконовой долины" получает гораздо более высокую плату, чем в прошлом, потому что он стал дефицитным по отношению к капиталу. Ситуация коренным образом отличается от ранних этапов индустриализации, когда складывались классические демократические государства. В те времена рынок труда характеризовался избыточным предложением, но низкой квалификацией. Поэтому в современном мире противоречия по поводу распределения дохода между буржуазией и пролетариатом, которые определяли собой историю последних двух столетий, в значительной мере потеряли свою остроту и практически не способны волновать общественное мнение.

Социальная ткань современного общества исключительно сложна, в нее вплетен целый спектр целей и интересов различных групп и индивидов. Прогресс определяется в терминах разнообразных (даже разнонаправленных) задач, а сама идея "качества жизни" с каждым днем становится все более изощренной и конкретизированной. Более того, эти задачи сегодня часто порождаются глобальной, а не национальной парадигмой, то есть они проецируются из-за границы на национальные общества, которые могут быть не готовы решать эти задачи. Примером может служить законодательство в области охраны окружающей среды, которое приняли более развитые страны. Конечно, закрепленные в законах предлагаемые меры по защите экологии являются высочайшим достижением и очень важны, но они неосуществимы для развивающихся стран без более действенного и щедрого международного сотрудничества.

Размывание и исчезновение классических дихотомий "капитал-труд", "буржуазия-пролетариат" и идеологической оппозиции "правый-левый" привело к тому, что Ален Турен называет "исчезновением социальных категорий и даже самих социальных протагонистов." Индивиды и группы теперь определяются не теми ролями, которые они играют в социальных отношениях производства, а прежде всего их региональной (это как раз относится к Бразилии), расовой, культурной или религиозной принадлежностью. Соблюдение гражданских прав гарантирует, что в будущем нас ждет бурный рост таких новых субъектов. Поэтому наблюдение Турена - "вместо того, чтобы определять себя по тому, что мы делаем, мы стали определять себя по тому, кто мы есть" - я бы дополнил следующим образом: "не только по тому, что мы есть, но также и по тому, к чему мы стремимся." Эти стремления поистине разнообразны, и чтобы соответствовать и отвечать этим разнообразным стремлениям, расширился и объем задач политики. Сегодня политика дает группам граждан возможность объединяться вокруг таких вопросов, как борьба за права человека и сохранение окружающей среды.

Итак, мы переживаем процесс дробления общества на группы или "гетто". Создается впечатление, что теперь только рынок или массовая культура могут придавать гражданам единую национальную идентичность. Ценности рушатся - как те, которые скрепляли национальные общества, так и те, которые регулировали отношения между социальными классами. Люди во всем мире настолько загипнотизированы новым образом действительности в кривом зеркале масс-медиа, что они рискуют забыть, что же на самом деле составляет национальную идентичность: общая история, культурное наследие, совместно пройденный путь (со всеми его победами и поражениями) и общее представление о будущем.

В общественной сфере становится все труднее согласовать действия социальных субъектов с их культурной идентичностью. Здесь кроется основная проблема, от которой страдают классические механизмы представительства: многие социальные требования, как бы они ни были легитимны сами по себе, больше не отражают структуру ценностей, связанную с экономической и культурной идентичностью. Государственное устройство расшатано; политическое посредничество, на котором зиждется сама идея представительной демократии, в лучшем случае только отчасти выполняет свою функцию преобразования личных интересов в коллективные. Опросы общественного мнения свидетельствуют, что политическое посредничество все чаще отбрасывается и дискредитируется.

Людям свойственно оценивать правительство в соответствии с веберовской "этикой конечных целей" или результатов, то есть по тому, насколько правительство обеспечивает растущие требования населения в области экономики, права и безопасности, экологии и прав человека. Эти разнообразные требования становятся самой тканью политики; чтобы сохранять легитимность, правительства должны с ними работать. Но как государство может удовлетворить все эти требования в сложнейших условиях постоянного дефицита ресурсов? Где найти средства и возможности, чтобы ответить на все эти возросшие запросы?

Поэтому сегодня общественные дискуссии сосредоточены не столько на том, что делать, сколько на вопросе распределения ограниченных ресурсов, чтобы были удовлетворены все требования, которые, даже если они не прямо противоположны и взаимоисключающи, все же соперничают друг с другом. Конечно, мы должны прежде всего стремиться к достижению результатов, но решения, которые мы принимаем, должны быть ответственными и сбалансированными. Здесь стоит вспомнить слова Набуко о главном качестве политика. Он предостерегал, что политики "должны приспосабливать средства к цели и никогда не ставить под угрозу благо общества из-за какой-нибудь теории или амбиции."

Одним из результатов этого дробления как государственного устройства, так и политической программы стало ослабление традиционной роли политических партий. Некогда политические партии были в высшей степени органичны и последовательны, так как отождествлялись с системой идеалов, отражающих интересы определенных социальных классов или групп. Партии делали свой идеологический выбор, а затем претворяли его в программу действий. В эпоху, когда идеологические различия размыты, и когда интересы все менее четко выражены и рассредоточены, партии рискуют потерять отчасти свою способность мобилизовать общественную поддержку. Поэтому партиям необходимо найти новые формы мобилизации, которые могут подняться над частностями и сосредоточиться на подлинных коллективных интересах, тех интересах, которые уже более не привязаны к отдельным идеологиям до такой степени, как в прошлом.

Политика мелких частных интересов - это политика, в которой размываются различия между партиями, а политики свободно перескакивают из партии в партию, не обременяя свою совесть чувством уважения или верности к какой-либо из них. Здесь также существует опасность получить правительство случайного непрочного надпартийного большинства, в результате чего все политики и партии оказываются на одном недифференцированном уровне. В такой ситуации избирателям трудно делать выбор, и, как правило, они просто начинают считать всех политиков частью некой общей структуры, которую в конечном итоге волнуют только собственные узко-групповые интересы. Если партии все же предадутся пассивности и не смогут призывать власть к ответу, когда она служит только группам с частными интересами, они таким образом перестанут быть главными действующими лицами общественной сферы.

Еще одним источником проблем, с которыми сталкиваются сегодня представительные демократии, является сам масштаб современных государств. Как напомнил нам Роберт Дал, когда представительная демократия впервые появилась, она управляла обществами гораздо меньшего масштаба, с более простыми и более четко очерченными интересами, где был возможен более тесный непосредственный контакт между представителями и их избирателями. В массовых же демократиях эта связь ослабла. Иногда даже говорят, что проголосовать - все равно что подписать бланковый чек ¹. Отчасти это так, поскольку в большинстве представительных систем единственное, что могут сделать избиратели по отношению к своим выборным представителям, не оправдавшим их надежд, - отказаться переизбрать их на следующий срок. Однако, эти недостатки представительной демократии вызвали развитие демократии участия. Действия в защиту групповой идентичности или кампании неправительственных организаций, посвященные различным проблемам общественной жизни, породили новые виды деятельности, которые затрудняют политическое посредничество. Группы интересов напрямую, без посредничества, обращаются к представителям исполнительной власти, к деловым кругам и другим субъектам, непосредственно вовлеченным в процесс принятия решений.

Развитие демократии участия означает рост партнерских отношений между властью и гражданским обществом. Это хорошо, но этого недостаточно. Прямое участие не заменяет представительства. Более того, в правовом государстве представительные институты должны отвечать за сборку и настройку правовой системы, регулирующей социальные и экономические отношения. Движения, строящиеся на принципе прямого участия, не могут просто игнорировать существующие законы и правила; и как только возникает необходимость перемен, приходится обращаться к законодательной ветви власти, чтобы изменить закон. В Бразилии государство всегда играло решающую роль в отношениях между трудом и капиталом. Классический экономический либерализм никогда не играл важной роли. Именно государство с самого начала являлось движущей силой в процессе индустриализации Бразилии, как посредством прямых инвестиций, протекционистских тарифов для отечественных товаров, так и путем предоставления монополий и резервных фондов. Государство Бразилии всегда выступало посредником и регулировщиком в конфликте между капиталом и трудом. Став "участником" делового сообщества, государство тем самым приобрело непосредственную заинтересованность в результатах споров по поводу распределения доходов. Здесь и лежит одна из основных причин прискорбной бразильской склонности к корпоративистским способам достижения договоренностей.

Эти способы впаяны во все ветви федеральной власти, в органы власти и управления штатов и муниципалитетов, а также в государственные предприятия. Например, различные категории государственных чиновников имеют особые пенсионные льготы. Патернализм пронизывает трудовое законодательство, существующее в Бразилии с тридцатых годов двадцатого века, со времен диктатуры президента Жетулиу Варгаса. Была создана особая система судов для разрешения трудовых конфликтов, где судьи выбирались из представителей различных групп интересов и классовых групп. Эти суды должны были рассматривать конфликты между работниками и руководством предприятий. Таким образом, подчеркивалось, что государство является арбитром par excellence во всех спорах и конфликтах отношений между трудом и капиталом, включая конфликты личного характера. Теперь, когда правительство Бразилии отходит от устаревшей модели развития, основанной на политике протекционизма по отношению к местной промышленности и прямом участии государства в производстве, стране необходимо пересмотреть основы своей правовой системы.

Однако, все вышесказанное совершенно не означает, что проблема отношений между трудом и капиталом больше не стоит на повестке дня. Скорее проблема приобрела новые очертания, и поэтому требуются новые механизмы для ее урегулирования. Сейчас, по-видимому, внимание следует сосредоточить на вопросах обеспечения подлинной долгосрочной защиты рабочих при помощи некого механизма, который мог бы преобразовать конфликт в партнерство и помог бы избежать ошибок прошлого.

Несмотря на информационную свободу, демократия страдает, поскольку общественная дискуссия по широким вопросам зачастую лишена содержания и ее качественный уровень оставляет желать лучшего. Представляется, что граждане не заинтересованы в получении более детальной и качественной информации. Адекватно ли происходит обсуждение злободневных вопросов? Это вопрос не только к тем, кто непосредственно занимается политикой, но и рядовым гражданам. В чем состоит подлинный общественный интерес? Как правильнее сформулировать требования перемен и как наилучшим образом эти перемены осуществлять? Просвещенные и активные граждане, высказывая свои требования и пожелания, должны не только задавать эти вопросы, но и следить за деятельностью политиков и политических институтов, чтобы постоянно оценивать, насколько они соответствуют желаниям избирателей.

Проблемы содержательности общественной дискуссии обостряются в массовых демократиях, в особенности там, где есть значительное социальное неравенство, - а эта ситуация уже больше не ограничивается развивающимися странами. В таких странах существенная часть населения находится за рамками политического процесса - некоторые, потому что не чувствуют особой потребности участвовать, а другие, хотя и проявляют интерес, не знают, как это сделать. Если мы хотим, чтобы демократия сохраняла свою силу, мы должны найти пути вовлечения этих людей в сферу общественной дискуссии. Особая роль здесь принадлежит прессе, и позже я вернусь к этому вопросу.

Обозначенные проблемы усугубляются усилением процессов глобализации, сопровождающимся ослаблением национального государства. Для национального государства сокращается поле независимых действий в области экономической политики, в то время как другие вопросы в силу самой своей природы выходят за национальные границы. Государство столкнулось со значительным ограничением своих возможностей удовлетворять все социальные запросы, которое в прошлом, хотя бы частично, оно было способно удовлетворить. Более того, эти запросы и потребности постоянно растут, поскольку население становится менее однородным, растет продолжительность жизни и из-за бурного развития технологии усугубляется безработица. Поскольку временно государство не в состоянии удовлетворить растущие социальные требования, его считают неэффективным, и политики как группа теряют кредит доверия.

Мы должны воспитать в себе более реалистичное отношение к возможностям государства, если хотим восстановить жизнеспособность демократии и заставить граждан осознать, что решение этих проблем - это и их дело. На государство возложена обязанность предпринимать шаги в стратегических областях, демонстрируя, что оно все еще представляет собой позитивный высококачественный политический инструмент. Это - основная забота моего правительства и причина тому, что я решился руководить проведением реформ в Бразилии.

Следует помнить, что в Бразилии представительной демократии пришлось преодолевать серьезное препятствие, которого не было в Соединенных Штатах: "чрезвычайные режимы" и авторитаризм, которые дважды на длительный срок прерывали правление закона. В восьмидесятые годы, когда страна переживала переход к демократии, мы полагали (возможно, несколько наивно), что осуществление демократии на практике автоматически поведет к совершенствованию механизмов посредничества и отношений между представителями и их электоратом. Более того, мы надеялись, что демократия поможет решить социальные проблемы. Естественно, все получилось не так, но за последние несколько лет мы добились успехов на пути укрепления демократии и правления закона. На этом пути нас подстерегали многие западни, но нам удалось обойти их, проявив зрелость и самообладание.

Мы можем гордиться достигнутым, но это не повод для самоуспокоенности и самодовольства относительно работы наших институтов. Многое предстоит еще сделать. Мы не избавлены от необходимости думать над досадными парадоксами представительной демократии. Бразильское общество развивалось быстрее, чем политическая структура бразильского государства. Способность общества к самоорганизации стала движущей силой политического процесса и фактором, определяющим действия государства. Это проявляется в увеличении числа неправительственных организаций, в мощи социальных движений и в использовании свободы прессы для разоблачения несправедливостей и злоупотреблений власти.

В Бразилии дилеммы представительной демократии наглядно представлены в большом количестве политических партий, между которыми общественность не видит особой разницы. В этой ситуации избиратели предпочитают голосовать не за партию, а за конкретного кандидата. Из-за слабости партий гораздо труднее осуществлять перемены. Чтобы обеспечить прохождение законопроекта, приходится каждый раз вести напряженные переговоры, и чем конкретнее и уже вопрос законопроекта, тем труднее эти переговоры. Конечно, есть вопросы, которые практически носят плебисцитный характер, где ясны желания народа и относительно легко достичь консенсуса. Подобными вопросами являются либерализация монополий и отмена ограничений на иностранный капитал. Однако, есть и другие, менее однозначные вопросы. Осуществляя реформирование наших систем социального обеспечения и государственной службы, мы должны научиться приносить в жертву сиюминутные личные интересы ради будущего блага для всего общества. В области реформы налогообложения переговоры застопорились на вопросе распределения налоговых поступлений между различными регионами страны.

Реформы могут быть успешными только в том случае, если граждане участвуют в их разработке. В конечном счете, самое важное - преодолеть разрыв между провозглашенным государственным устройством Бразилии и реальной Бразилией.

С начала семидесятых годов определенные субъекты политической жизни, такие как новые профсоюзы и предпринимательские ассоциации, а также неправительственные организации и различные низовые самодеятельные организации, вышли из-под контроля государства. Их освобождение имело два аспекта: с одной стороны, большинство этих организаций для защиты своих интересов и требований стали отходить от партийной системы посредничества, предпочитая напрямую выходить на исполнительную власть. С другой стороны, эти группы начали играть свою роль в решении сложных вопросов, ранее находившихся в ведении государства, таких как недавние переговоры по гибким контрактам. Здесь скрыта опасность для демократии, поскольку подобная деятельность может вызвать у людей мысли, что общество может прекрасно обходиться без государства, и что официальные органы власти и управления "мешают" прогрессу или создают ненужные барьеры, затрудняющие прямые отношения между сторонами совместной деятельности либо спора.

Каждая страна должна найти свой особый баланс между широким общественным участием и ролью государства. С одной стороны, гипертрофированная роль государства по отношению к обществу ведет к авторитаризму, технократии, политическому покровительству и патернализму. С другой стороны, несогласованные наскоки общества на государство могут создать впечатление слабости и растерянности правительства, отсутствия у него твердого курса. Конечно, не существует готового рецепта для достижения такого баланса, но мы твердо знаем, что такой баланс необходим.

Как сказал Набуко: "Правительство, если оно сознает свою миссию, не имеет права служить одним интересам в ущерб другим интересам общества: самое трудное в деле государственного управления - учитывать все интересы."

И последнее, что мне хотелось бы отметить, говоря о проблемах представительной демократии в Бразилии. Это касается скорости принятия решений настоящий исторический момент, который характеризуется стремительными и радикальными преобразованиями. Действительно, законодательный процесс очень медленный, но не из-за чинимых препятствий или некомпетентности. Причина скорее заключается в перегруженности Конгресса исключительно сложными вопросами. Судебная власть также везет тяжелый груз различных дел, что вызывает огромные задержки в вынесении решений. Это серьезная проблема, так как "отсрочка правосудия равнозначна отказу в правосудии." Зрелище судов, заваленных делами, и парализованного Конгресса провоцирует потерю населением веры в государственную власть. В качестве возможного решения можно не только проводить разъяснительную работу среди граждан, убеждая, что подобные задержки естественны и что обновление институтов требует времени, но также стремиться ускорять процесс обсуждений в данных учреждениях.

В современных массовых демократиях невозможно совершенствовать политическую систему, не принимая во внимание средства массовой информации. Мануэль Кастеллз справедливо утверждает, что политическая сфера "оккупирована" средствами массовой информации, их информационно-образным потоком. Сегодня, если та или иная политическая линия не нашла отражения в средствах массовой информации, она просто не существует. По мнению Кастеллза, это не означает, что государственная политика подчинена средствам массовой информации. Это означает лишь то, что без поддержки средств массовой информации одни только факты не могут начать влиять на общественное мнение. Короче говоря, в современном мире политика не может обходиться без средств массовой информации.

Однако, такая гипертрофированная роль средств массовой информации представляет определенную угрозу для демократии. Средства массовой информации не могут заменить собой всю публичную сферу, они являются лишь одним из ее основных компонентов. Основная функция средств массовой информации должна заключаться не во вмешательстве в структуру событий, а в распространении и анализе фактов, чтобы помочь гражданам сформировать собственное суждение. В такой работа и состоит общественное призвание средств массовой информации. Существует, правда, опасность упрощения фактов, предпочтения части целому, отдельной фразы всему тексту, интерпретации фактам, образности логике, а в особенности, что отдельный, наиболее выигрышный с точки зрения прессы аспект данного события может выпячиваться и обыгрываться в ущерб всему процессу, частью которого он является. Опасность также заключается в изолированном рассмотрении новостей, когда теряется более широкая перспектива и взаимосвязь явлений и событий. Стремление получить немедленные результаты может вести к ситуациям, когда поистине важные события дня обделяются вниманием и даже игнорируются, а вместо них первые полосы занимают petite histoire, разоблачения каких-то махинаций, сплетни и пересуды.

Скорость распространения новостей - это важнейший козырь массовой коммуникации, и, собственно, ее raison d’etre. Но нельзя допустить, чтобы в процессе выполнения своих законных функций средства массовой информации влияли на общественное мнение путем внедрения в массовое сознание упрощенной, негативной программы, не связанной с реальными проблемами, затрагивающими нас.

Демократия строится не на одних общественных импульсах, поскольку они подвержены изменениям и, как правило, выражаются в упрощенном виде. Демократия зиждется на прочных и устойчивых институтах, которые работают в своем собственном ритме, естественно, более медленном, чем поток информации. Используя неологизм, хотелось бы заметить, что было бы мудро и благоразумно избегать свойственной прессе упрощенческой "плебисцитизации" сложных вопросов, которые должны находить свое разрешение через соответствующие институты в контексте общественного диалога.

Все вышесказанное вовсе не имеет в виду умалить важную роль средств массовой информации в разоблачении злоупотреблений, коррупции, недостатков работы органов власти и управления всех уровней. Я признаю важную роль, которую сыграла пресса в борьбе против авторитаризма в Латинской Америке. Тем не менее, представляется, что значение прессы не должно сводиться лишь к громким разоблачениям, особенно в Бразилии - стране, имеющей в настоящее время все демократические права, свободы и институты, а также переживающей период оптимизма и возобновления устойчивого экономического роста. Прессе необходимо преодолеть свою оппозиционность. Способность прессы формировать общественное мнение может стать решающим фактором в разрешении наших проблем и в самом достижении консенсуса.

Я убежденный сторонник демократии, моя политическая карьера в значительной степени складывалась в ежедневных дискуссиях в Сенате Бразилии. И поэтому я считаю себя обязанным выступить с твердой, страстной и в то же время рациональной защитой Конгресса как места, по самой своей природе предназначенного для достижения консенсуса, столь необходимого нам, если мы хотим двигаться вперед, в то же время охраняя ценности, наиболее дорогие нашему национальному чувству, ценности, без которых невозможно самосознание и самоопределение нации.

Я горжусь своей ролью политика. Мне больно видеть, как во всем мире падает престиж политики как профессии. Мне непонятно, как можно организовать широкую, конструктивную программу без роста участия граждан; без активной законодательной власти; без политических партий; без средств массовой информации, осознающих свою громадную ответственность перед обществом; без стремления улучшить отношения между группами, представляющими различные интересы, чтобы постараться выйти за рамки примитивного - и достойного осуждения - подхода "ты мне - я тебе"; без раздумчивого и неспешного критического рассмотрения новых идей; и, прежде всего, без политических лидеров, способных заботиться об общем благе.

Возрождение искусства политики может идти по нескольким направлениям. Позвольте мне предложить ряд подобных направлений, а затем остановиться более подробно на нескольких из них. В своем труде "О демократии в Америке" Алексис де Токвиль писал: "Власть должна любить то, что любят ее граждане и ненавидеть, что они ненавидят. Эта общность чувств у демократических наций приводит к мыслительному единству мысли рядовых членов общества и их правителей и создает тайную и прочную связь между ними."

Чтобы, наконец, усовершенствовалась система политического представительства, законы, на которых она строится, должны постоянно развиваться. Количество партий, правила их создания, методы обеспечения партийной преданности, сама избирательная система, - все должно пересматриваться в свете новых требований, выдвигаемых массовой демократией. Наилучший способ повысить доверие народа к политикам - создать механизмы подлинной ответственности и отчетности выборных должностных лиц перед избирателями. Избирателям нужно знать, за что они хотят переизбрать данного политика, и политики должны добиваться этой милости от своих избирателей, давая тем, кто их избирает, полный отчет о своих действиях и решениях.

Оппозиция необходима; она должна быть активной, но ответственной, и должна руководствоваться только общественным интересом. Один из способов повысить уровень ответственности среди политиков и приблизить выборных представителей к своим избирателям - система избирательных округов, которая гораздо теснее связала бы избирателей с теми, кто их представляет. Подобные системы существуют в нескольких странах. В любом случае нашим законодательным органам приличествует самим продумать меры, которые могли бы улучшить их работу. По-видимому, наилучшим образом этот вопрос сможет разрешить сам Конгресс.

Необходимо расширить публичную сферу, чтобы вовлечь как можно больше тех людей, которые сегодня лишены голоса. Кроме того, каждый должен быть готов к тому, чтобы принести свои личные интересы в жертву ради общего блага. Глобальное развитие в конечном итоге приведет к повышению уровня жизни каждого человека, но не в ответ на голословные требования немедленных действий, а в определенной перспективе времени. В этом и заключается суть демократической республики.

Кроме того, расширение публичной сферы существенно важно, если мы хотим решать вопросы конфликтующих интересов открыто, гласно, свободно и, самое главное, разумно. Jorgen Habermas совершенно правильно отметил, что в общественной дискуссии должны признаваться только те предложения, которые подкреплены самыми убедительными доводами. Необходимо так вести спор, чтобы убедить и переубедить своих собеседников. Апеллирование к доводам разума - надежный способ расширить консенсус. Консенсус порождает легитимность. Общественная этика - которая должна питать идеал добродетели в политике - является плодом разума, а не выражением силы.

Успех антиинфляционного "Реального плана", например, был в значительной степени обусловлен тем кредитом доверия, который мы получили у общества. А получили мы его потому, что в свое время решили по поводу каждого этапа выполнения этого плана выступать с разъяснениями и пропагандой.

Тем не менее, недостаточно лишь внести усовершенствования в работу Конгресса и систему представительства. И недостаточно расширения публичной сферы. Граждане также должны быть лучше подготовлены к жизни в демократическом обществе. Первостепенная роль в этой подготовке принадлежит образованию. Образовательные учреждения, в тандеме с прессой, должны прилагать все усилия, чтобы научить граждан видеть альтернативы, понимать их, предлагать новые варианты, выбирать тех представителей, которые будут защищать их интересы и требовать отчета о результатах работы и убедительных объяснений. Граждане не могут ожидать, что государство будет заниматься их проблемами, если эти проблемы сформулированы туманно, либо если сами граждане не хотят участвовать в осуществлении своих предложений на благо большинства. В этом вопросе я полностью разделяю важные идеи мыслителей консервативной традиции, которые считали, что ответственность лежит прежде всего на элите, под которой я понимаю людей в каждом сегменте населения, играющих ту или иную лидерскую роль или участвующих так или иначе в общественном представительстве.

В качестве контрапункта, позвольте мне вновь обратиться к Алену Турену. Турен считает, что одни профессиональные политики не могут перестроить общество - и, я бы добавил, политику - потому что им тоже до определенной степени требуется перестройка. В каком смысле? Дело не в том, что "исчезли" общественные протагонисты. Напротив, одной из характеристик современных обществ является именно бурный рост количества всевозможных общественных движений и организаций. Расширился диапазон тем и вопросов общественной дискуссии. Сейчас необходимо найти точки соприкосновения между этими крайне разнородными и разнонаправленными задачами - которые сами являются результатом фрагментации требований в современном обществе - и развить политическую способность придавать этим точкам синтеза направление и смысл.

В Бразилии, прежде всего в результате борьбы против авторитаризма, демократия сначала укоренилась в обществе, а уже потом в политической системе, что требует пересмотра того, каким образом взаимодействуют социальные и политические вопросы. Политическая деятельность должна выполнять две функции. Во-первых, как возможность диалога, политическая деятельность должна быть способна обеспечить демократический способ выражения требований, возможность обсудить любую тему, без ограничений. Во-вторых, как способ повышения общественного благосостояния, политическая деятельность должна сводить воедино и примирять разнообразные цели и задачи и направлять их таким образом, чтобы соблюдались интересы всего общества.

Переговоры являются основным искусством политики. В основе этого искусства лежит терпимость, подлинно демократическое приятие различий, плюрализм. Очень важным является также представление, что к выводам необходимо приходить в процессе дискуссии, путем достижения консенсуса. При помощи переговоров можно преодолеть традиционные дихотомии, которые обветшали от времени, такие понятия как "левый" и "правый", "прогрессивный" и "реакционный". Только путем переговоров возможно добиться этих перемен, столь необходимых, если мы хотим достичь развития в сочетании со справедливостью.

Я отдаю себе отчет, что мои высказывания и предложения в значительной степени determination и идеалистичны, но ведь это неотъемлемые черты самого искусства политики. Иоахим Набуко c проницательностью и чуткостью великого государственного деятеля признал это в "Pensamentos soltos": "Чисто идеалистическую политику можно сравнить с архитектурой, которая пренебрегает законами механики. И все же именно такая политика всегда будет самой популярной, хотя построенные таким образом здания обречены на мгновенное обрушение."

Позвольте в заключение применить к политике высказывание Октавио Паза об истории из его книги "Corriente alterna": "История изобретается каждый день, это непрерывное творчество; гипотеза, рискованная игра, пари о непредсказуемом. Это не наука, а скорее ремесло, не техника, а искусство".

Перевод Татьяны Чернышевой