Русский Журнал
24.09.1997
Отзывы
Архивист

Молчание Герасима
Сергей Зимовец. Молчание Герасима / Психоаналитические и философские эссе о русской культуре.

М.: Гнозис, 1996 (Пирамида. Библиотека журнала "Логос").

 


Книга удачно сочетает в себе глубину содержания с привлекательной постановкой проблем, броскостью названий глав (да и всей книги). Впрочем, ее не назовешь легко читаемой. Позволим себе привести такую, например, фразу: "…двойная инвагинация глобальной симулятивной стратегии заворачивает в себя оппозиционные театры и раскатывает свои оболочки в виде мегамашины радикальной манипуляции возвращения к источнику, в рамках которой проект всеобщего счастья реализуется через фигуру отрыва и возвращения к театру первого порядка" (с. 31). Речь идет о театре Буратино в "Золотом ключике" А. Толстого: этому произведению полностью посвящена одна из глав. Читателю, знакомому с литературой, выходящей в серии "Пирамида", сразу вспомнится имя В. Руднева ("Винни-Пух и философия обыденного языка"). Выявление новых реалий в тексте, хорошо известном с самого детства, присутствует и в исследовании Зимовца. Предстоит встреча не только с Буратино. Сын полка Ваня Солнцев, Чук и Гек, Татьяна и Онегин, Шариков и Швондер, наконец, модные ныне Герасим и Муму раскроют свои секреты тем, кто найдет в себе смелость и терпение усвоить язык автора и внимательно следовать за ним по страницам любимых книг. С выводами автора порой трудно не согласиться. Заслуживает внимания, скажем, интерпретация медведя из сна Татьяны Лариной как самого Пушкина, выступающего в качестве посредника между героями (сравним с характеристикой Винни-Пуха как Пушкина в книге того же Руднева).

Так о чем же все-таки рассказывает Зимовец? Тема, объединяющая столь разнородные произведения и столь непохожих героев - животное и растительное в человеке, - не так уж нова для психоанализа. Но оригинальность книги в другом: ее настоящий герой это Власть. Именно Власть способствует проявлению тех или иных качеств в человеке, нивелируя его до растительно-животного состояния или же, наоборот, насильно отстраняя от природы и вводя в круг других, столь же далеких от естественной жизни человеческих существ. Материал, подобранный автором, как уже говорилось, на удивление разнообразен, а интерпретация его оригинальна. Первый из героев книги - Герасим, лишенный изначального нарциссизма зверя (после неудачи с прачкой, которую он любил и которая была отдана барыней в жены пьянчужке), получает возможность объективировать свое либидо. Компенсация в виде собаки представляется вполне заслуженной, но Власть в лице барыни не признает случившееся результатом собственной деятельности. Утопив Муму, Герасим теряет свой протез в мире социального и уходит из мира людей. Автор приводит другие случаи протезирования собаками рода людского. Подобная роль выпала сучкам Чернушке и Звездочке, летавшим в космос вместе с манекеном человека и выполнявшим за него известный набор функций. Нечто подобное можно сказать о собаках Павлова с их нелегкой судьбой. Обобщая, Зимовец выдвигает предположение о существовании на территории России закона преобразования животного в человека и редукции человека к животному. Новая трактовка превращения собаки Шарика в пролетария будет найдена читателем в той же первой главе книги.

Эссе Зимовца более позднего периода читаются с не меньшим удовольствием.

Андрей Лотменцев


Книга на вчера:



В начало страницы
Русский Журнал. 24.09.1997. Андрей Лотменцев.
Сергей Зимовец. Молчание Герасима / Психоаналитические и философские эссе о русской культуре.
http://www.russ.ru/journal/zloba_dn/97-09-24/lotmen.htm
Пишите нам: russ@russ.ru