Весьма печально, но ничего не попишешь - андеграунд становится классикой. Таков нормальный путь развития культуры: былые революционеры незаметно для самих себя превращаются в уважаемых мэтров. Один из зачинателей отечественного концептуализма Д. А. Пригов уже несколько лет назад получил широкую известность. Странно видеть, как входят в моду сугубо некоммерческие тексты - сегодня уже не удивляешься, когда услышишь в компании строку из Пригова - в качестве шутки, поговорки или анекдота. Пригова приглашают выступать в шоу, читать лекции студентам, его изучают в заграничных университетах, и не сегодня-завтра стихи его начнут задалбливать наизусть в общеобразовательных школах. Не хватало лишь сколь-нибудь сносного собрания сочинений (официального, естественно; самиздатовскими сборниками Пригова читатели сыты по горло). Вот такая книга и появилась - если не собрание, то весьма масштабный "all the best". Впрочем, публикация полного собрания сочинений поэта, давшего в свое время обязательство написать 10000 стихотворений и перевыполнившего норму, вызовет немало трудностей. И (не дай , конечно, Боже) через пяток-десяток лет мы сможем купить по сходной цене в Доме книги несколько томов "Полного собрания Д. А. Пригова", с комментариями и в сафьяновом переплете. Некоторым поэтам, превращающим академизм в образ жизни и письма, подобное дозволительно. Пафос творчества Пригова в другом. Читатель, пролиставший новую книгу, недоуменно спрашивает: "В чем?.."

В творчестве любого писателя или поэта можно найти следы некоего "универсализма", то есть стремления охватить все - стать мерой вещей и явлений. Однако мало кто сознательно преследует эту заведомо недостижимую цель. Пригов - таков. Невероятное количество написанного провоцирует и исследователя, и самого автора на то, чтобы "разложить по полочкам" все тексты и создать из них цельную картину вселенной. Подобное стремление к глобальной классификации - не энциклопедического, а сугубо лирического толка - присуще многим современным писателям. Они как бы собирают кусочки мира, который у них на глазах рассыпался в пух и прах. "Паззл" Дмитрия Александровича в этом смысле удачнее других. Видимо, сказывается трудолюбие автора и отсутствие претензий. Ущербный, до мозга костей советский лирический герой Пригова наверняка не идентичен автору, и все же что-то общее в них есть. Поэт, работник невидимого фронта, продолжая исписывать стихотворными (и не только) строчками кипы бумаги, вряд ли предполагал увидеть их так напечатанными. Очевидно, желая подчеркнуть маргинальность своего творчества, Пригов не так давно (около года назад) выпустил в свет сборник предуведомлений ко всем своим (естественно, неопубликованным) книгам. Теперь положено начало официальному (т.е. зафиксированному документально) признанию и "издаванию" Пригова.

Конечно, составитель - видимо, сам Дмитрий Александрович - не пренебрег возможностью разбить стихи, написанные в течение 14 лет, не по периодам, а по темам. Разделы книги следуют друг за другом "по восходящей": "Домашнее хозяйство" - быт, самая низменная, но необходимая часть жизни; "Отношения с животными и частями тела" - некая попытка робкого самоопределения, аз есмь; "Законы литературы и искусства" - на ступеньку вверх, к материям вечным; "Органы власти" - ясное дело, выше искусства только власть и ее вечное воплощение - Милицанер; наконец, "Взаимоотношения с высокими" - почти эзотерика, Бог и все такое. Последний раздел - "Нерифмованная и не проза" - отвечает своему названию. В нем собраны все опыты художественной прозы Д. А. - увы, они слабее стихотворных и подчас слишком напоминают хармсовские анекдоты. Тем не менее опыт удался: книга Пригова вполне универсальна. Способствует этой "универсальности" и оформление (художник Е. Поликашин) - фотографии-коллажи в начале каждого раздела и старинная картинка - обложка. На ней "глазком" выхвачено лицо отшельника, действительно чем-то напоминающее автора. Таков он и есть - незаметный служитель ему одному известных богов. А вокруг - действительность, реальная и призрачная. Вселенная Пригова столь монолитна и убедительна еще и потому, что собранные в книге стихи относятся к одному периоду - эпохе расцвета совкового застоя и андеграунда. Плоды несвободы... Наше время не породит ни таких поэтов, ни таких стихов. Быть может, еще десяток-другой лет, и книга Пригова будет представлять интерес не только для литературоведа, но и для историка. И переиздадут ее в "Литературных памятниках". Только жаль немного пока живого и здравствующего автора - писать под гнетом собственного академизма, наверное, нелегко.

Антон Долин