 |
 |
Базар продолжается!
Сначала редакторы РЖ обозвали этот уголок живой природы "базаром" - базарный язык, базарные бабы-хабалки, базарить... В общем "опустили", как говорит спецконтингент, он же русский народ в мертвом доме.
И ничего не пришлось придумывать далее. Осталось только держать дверь открытой - принцип непосредственной, площадной (базарной) демократии - все пойдет самоходом. И пошло - народ ворвался на свое излюбленное место (базар-барахолка) и сказал свое веское и жалкое слово: "Мужики! Нет базара. Все по местам - корифеям можно на пьедесталах крутиться, провинциалам - в собачью будку и не гавкать попусту". Удалось имитатору подыграть снобам от философствующей публицистики. Красиво въехал на полугородском, полублатном жаргоне в разборку вшивой интеллигенции. Окончательно опустил до мусорного бака в солидном учреждении, ну что на задворках обычно прячут от входящих с парадного хода.
Это еще один самоутверждается в литературе, но для начала с другого конца - эпатаж от имени и по поручению народной воли. Только вот ерничанье здесь мало уместно. Огромная глыба российского уголовного мира (блатного, говорили в мое молодое время) - страшная по тяжести и мучительности гиря на ногах российского общества из века. Ведь это он определял жизнь городских низов и окраин и до, и после исторического материализма. Оказал огромное влияние на жизнь всего общества, которое с удовольствием распевало после третье бутылки сентиментальные и лихие песенки "А там за поворотом, гоп-стоп, не вертухайся... и жизнь моя вечная тюрьма". А сейчас трансформировался - на красивую лэйбу польстился: "рэкетиры". Сижу как-то в автосервисе, ожидаю своей очереди на диагностике. Смотрю морда квадратная, добродуш...ная такая, слово молвит: "Ну что вы, хлопцы, рэкетира без черги (укр. очередь) пропустить не можете, ты что, отец (это он уже ко мне), куда торопишься?". Ну как отказать такому артисту - и страшновато, и приятно подыграть паразиту. Помедлив, пытаясь сохранить остатки достоинства, киваю в знак согласия. Вот так, вслух гордится парень своим импортным званием, вроде как народный артист. Ведь не скажет же, я - бандит, пустите меня.
Детство прошло в Ростове-на-Дону, том самом, который горделиво именовался папой, по аналогии и в пику Одессе-маме. Конец 40-х - начало 50-х. Голодная страна натужно и мучительно вытягивается из руин войны. Лагеря переполнены и не только интеллигенцией и прочими "врагами народа", но и блатными - целый континент со своим кодексом, охраняемом ворами в законе. ГУЛАГ это для 58-й статьи и иже с ней, для блатных - высокий Университет. На воле униформа - фуражечка-плетеночка, сапожки в гармошку с нависающей брючиной, из под фуражечки чубчик коротенький и во рту фикса золотая поблескивает нагло и дерзко. Походка немножко танцующая, у кого слегка вихляющая. Все общество делится на блатных и мусоров (милиционеров). Все остальные фраера и мужики-работяги. У Шукшина немного похоже получалось, но уж больно чувствительный у него блатной вышел. Тут он слегка перегнул - так он плакал за свой народ, прошедший по случаю через страшное пекло лагерей.
В нашем классе (школа ?39) был мальчик, звали Алик (Олег). Так он нам истории блатные рассказывал, романтические какие-то: англичанка разрешала - иначе шум стаял дикий, никто не слушал ее, только что из института пришла, растерялась окончательно. Забыл уже смысл, но помню, как ребята (мальчишки) с затаенным дыханием слушали его. Откуда приносил, не знаю. Симпатичный был такой мальчик, глаза веселые дерзкие. А раз пришел в школу, все щеки пописаны бритвой. Рассказывали, что он где-то на воровской сходке сам себя расписал бритвой - доказывал свою правоту. Где-то уже ближе к 8 или 9 классу загремел наш Алик, пошел по этапам и лагерям. Встречал его потом один раз уже постарше, после школы, во студенчестве. Резкие сухие черты лица, застывшая кривая улыбочка, и холодный шарящий взгляд (а ... это ты, Корхов) - все, что осталось от милого школьного товарища. Прошелся с квартал, пытаясь найти точки соприкосновения, и поотстал, не зная что и как говорить с человеком из другого мира, с другим опытом.
И в период обучения в институте (на производственной практике), и после окончания, работая мастером на стройке, имел дело с этим спецконтингентом - производственная зона, жилая зона, "по пятеркам рассчи...тайсь! Куда лезешь из ряда, паскуда, ... мать твою за ногу!" Это сержант мне, молодому мастеру в традиционной черной фуфайке (в первый раз видит), пытающемуся сократить путь: не обходить всю колонну на вахте, а пройти сквозь нее.
Где-то 1964 или 65 год.. Таласская долина Киргизии. Окраина заброшенного аила, примерно в ста метрах та самая школа (ее остатки), которая описана Ч.Айтматовым в одноименной повести. Да и сам аил вроде бы его родина. За школой дальше оросительный канал "Ногой" (татарин значит). На нем стоит "мой" (я мастер участка) экскаватор, идет очистка канала. Ночь, вторая смена. Экскаватор не выключают, работает на малых оборотах. Старший машинист и помощник с помощью соляры быстренько развели костер, поставили тушенку (требуха) греться. Перекур с перекусом. Пригласили и меня на огонек, угощают нехитрой едой - вкусно. Водитель дремлет в самосвале. Старший машинист здоровый угольно черный мужик (позже замечал, как в глазах проскакивает необузданное бешенство) поев, закурил, рассказывает. Явно из своей жизни. "Приходят значит воры в 53-м году в сучий лагерь и в барак. Те сгрудились, сопят. Ну, суки! Клянись на верность ворам, целуй х... Те молчат. Подходит к крайнему, ну что - будешь присягу принимать, сучара? Нож беззвучно входит куда-то под полушубок, сучара сползает на пол, хрипит что-то ..., стучит ногами ...". Я сижу, дико скрутившись внутри от ужаса и гадливости, и не пойму - кто же он, мой машинист в этой истории - сука или вор, скорее просто мужик-работяга. Спрашивать не хочется. И встать из-за костра не могу, как привинченный.
Была у меня три бригады: одна немецкая, другая киргизская и третья русская. В последней хуже всего дело было - свары, самолюбия. В общем что-то из оперы "формальные и неформальные лидеры". Договорился с главным инженером, поставил нового бригадира - тезка Юрий. Но без ноги одной, на протезе (деревянная нога такая) ходил. Спокойный нестарый такой мужик. Как-то разговорился за нарядами (закрывали месяц) - где ж твоя нога. А говорит, часовой подстрелил ... ?!? Да пацаном в зону попал, договорился с дружком бежать, да неудачно получилось ... попка (часовой на вышке) заметил, стрелять стал. Еще срок схлопотал. А с ногой сперва терпел, потом гангрена, так и отрезали.
Такое впечатление, что кругом все в этой проклятой зоне перебывали. Куда не ткнешься, все опыт имеют. Социализм, а затем и коммунизм строился более чем на половину (по трудоемкости) заключенными. Это я более молодым рассказываю все эти байки - иные и так знают.
К чему все это? Какое отношение к нашему базару все это имеет? Да укололи, задели за живое имитатор-эссеист приблатненный и редакция, любующаяся, какая-то тут каша вонючая сварилась: любо-дорого смотреть на маргиналов - плюют друг в друга.
Соприкасаясь с этим миром, я всегда испытывал странную смесь чувств, с которыми трудно было разобраться. Это сейчас поднатужаясь пытаюсь артикулировать. С одной стороны, и в первую очередь страшно (а ну я там окажусь - известно ведь от тюрьмы и от сумы ... - и во что меня превратят), с другой, - не менее страшно любопытно (народ поразительно способный, даже талантливый, это же почти по Достоевскому "Записки из мертвого дома"), а с третьей - мучительно стыдно и обидно за своих, за русских, за этот ад животный, бесстыдство насилия и даже гордость за такую способность.
А Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ РУССКИЕ ЛЮДИ БЫЛИ ТАКИМИ! И потому меня задевает даже такой невинно-шутейный экспромт-имитация. Миллионы русских прошли эту жуткую школу человеческого унижения, миллионы погибли. Конечно, не только русских, но я не зря делаю этот акцент, ибо пострадали, как нация, именно и больше всего русские - и не в арифметике дело - потеряли себя! Не можно шутковать, коль совесть маете. Даже если ты - молодой человек и тебе вовсе не больно и не известно за что собственно стыдиться, ты не можешь не чувствовать, что это немножко гаденько - разыгрывать псевдонародную карту приблатненной иронии по отношению к говорливым интеллигентам. Уже были такие, воистину талантливые люди, поиздевались над жителями вороньей слободки. Блатные к истинно интеллигентным людям в зоне относились по разному: иногда с уважением - слушали их рассказы с удовольствием, даже подкармливали говорунов-сказочников, но были и совсем другие примеры. Как кому повезло.
Ну что я еще могу сказать!?
Уважаемая редакция!
Ваш базар, так уже получатся по случаю (чем случайней, тем вернее), не постыдный черный ход (по которому, кутаясь от глаз, сбегают по зябкому раннему утру, переспав с девкой), а капелька реальности с живыми людьми, их амбициями, претензиями, кривляньями. Не пытайтесь чистить мундир, брезгливо сбрасывать неэстетичные свары в RECYCLED. Не надувайте щеки - Пушкин, Новое сознание! Если все соседствует (без брезгливой мины), это и есть сегодняшнее общественное сознание (его какой-то срез): частью претенциозное, частью раздерганное, искривленное, неустроенное, мятущееся, ищущее - такая вот дикая смесь, хуже уксуса неразбавленного. Но это уже реальная жизнь (в отличие от выдуманной, советской), которая всегда оставляет щелочку надежды.
А вообще-то глупо получается - я значит эмоциональное "ах, не могу молчать ...!", а мне в ответ опять издевающаяся рожа: "Мужи...ик, ну ты че, в натуре? Я ж тебя против шерсти ни ногой, ну ты офигел ... "и пр. литературный вздор. Из пушки по воробьям значит. Сказано ведь "не мечите бисер ..." , так нет же опять куда-то лезу, суюсь без большой надобности.
3.12.97 16:43
Ю.В. Корхов
Ровно, Украина.
|