Двадцатый век породил новый жанр народной мудрости - по текстам и речам бродят непонятные кусочки когда-то кем-то произнесенных фраз. Они постепенно теряют изначальное авторство и перестали бы совсем вычленяться, если бы не переходили из уст в уста. Так пополняется словарь русских пословиц и поговорок. Разве пословицы не принадлежность фольклора, не народное творчество? Со временем и народ прилагает руку к этому материалу. Но для начала нужен Грибоедов, и хотя его "Горе от ума" - настоящая авторская литература, причем скорее элитарная, чем демократичная, по прошествии лет широкую известность, не сравнимую с грибоедовской, имеет лишь та половина комедии, что, как и предсказывал Пушкин, разошлась на пословицы.

Когда крылатое слово живет вместе с именем автора - это цитата, когда оно неплохо устраивается само по себе, без упоминания о создателе - поговорка. Где безошибочно провести грань? Если мы цитируем, даже не осознавая этого, просто повторяем те сочетания, которые часто употребляются в подобных случаях, не помня ни имени автора, ни источника информации, то что же это - уже пословица или, как говорит Душенко, анонимная цитата?

Автор антологии не вдается в теорию, его задача как раз обратная - по возможности вернуть поговоркам авторскую принадлежность, указать источник, вернуть в контекст - быть может, хоть это застрахует чье-то слово от перевирания, искажения, перетолкования. Это важно, это нужно, но только для педантов. Ведь то, что здесь собрано, строго говоря, не цитаты. Цитата - мысль, кем-то однажды обернутая в афоризм на все времена. Для мысли важно, кем и когда она была впервые высказана - и не только из соображения защиты авторских прав. А здесь собраны не мысли - словечки, современные поговорки, рожденные в двадцатом веке. Для поговорок терпеть искажения, далеко отходить от первоисточника и встревать в максимально неподходящие контексты - судьба естественная.

Но книга эта интересна - возможно, против ожидания автора - другим. По указанным в ней источникам прослеживаются пути, какими сегодня распространяется просвещение. Интересно и то, чем ХХ век сумел обогатить наш банк цитат. Аркадий Райкин вообще не писатель, не он автор тех слов, что стали райкинскими, всенародными тиражами разошлись даже не со сцены его театра, но через радио и телевидение, а потом и в толпе. В алфавитном порядке источников стоит имя Райкина, расшифрованное на 17 фамилий разной степени известности.

В некоторой степени тоже с подачи телевидения, но и само по себе - многим поговоркам путевку в жизнь дало кино, в том числе и цитатам, чья историческая родина в классике, но имена авторов давно забыты. "Красота - это страшная сила" - строка С. Надсона, но даже Душенко атрибутирует ее как фразу из фильма Александрова "Весна": ведь именно оттуда взяли ее в оборот. Надсона разве кто сейчас вспомнит, а фильм как пошел, так все еще идет.

Пошло - как единодушно высказались Цветаева с Волошиным - что пошло! Тут качество переходит в количество. Раньше количество (повторяемость) переходило в качество - цитата становилась поговоркой. Теперь наоборот. Стоит оторвать цитату от контекста, как она тут же расходится миллионными тиражами. Половина алфавитного указателя - просто названия романов, фильмов, статей, рубрик. Ведь используется то, что всем знакомо, - зачем цитата, если никто ее не вычленит, не узнает? Сегодня в поговорку входят рекламные трюки и политические лозунги. Когда-то житейская мудрость имела шанс стать массовым речевым штампом: "ах, злые языки страшнее пистолета", "по мне уж лучше пей, да дело разумей". Теперь стоит изготовить клише, то есть вырезать пару слов на отдельном брусочке, просто начертать на заборе - как миллионы экземпляров сами слетаются, чтобы получить для себя отпечатки, стать копией. Не мысль становится залогом популярности, а повсеместное распространение - заменой и гарантией выразительной силы. Массовость делается в первую очередь качественным, а не количественным понятием. Прежде чем выражение начнет ходить, оно должно получить статус ходячего, то есть праздношатающегося, неприкаянного, никому не принадлежащего, а следовательно, "свободного", своего собственного. Путь к этому - обособление, лапидарность. Литературным жанром делается заголовок. Иногда то, что следует за ним (фильм, песня, публикация), является только бройлероподобным наращиванием массы без увеличения питательной ценности. Наша культура становится культурой бройлера.

Александра Горячева