24.12.1997 |
Пер. с фр. и предисл. Т. Ворсановой. - М.: Тройка, 1997. - 208 с.; тираж 3000 экз.; ISBN 5-7027-0396-0. |
||
Не стану даже фантазировать на тему того, куда может привести подобная забота о читателе. Все дело в том, что Бернейм - это, слава Богу, совсем не безнадежный вариант. Хотя с каждым произведением, составляющим "тройковский" сборник, следует разобраться по отдельности. Роман "Нож" - это ее дебют. До писательства Бернейм работала кинокритиком, а также - запомним! - сценаристом. И образование у нее не медицинское, как можно подумать, ознакомившись с книгой, а филологическое. А что касается опыта создания киносценариев, - так вот оттуда вся эта забота. Может быть, даже против воли въелась она в сознание Бернейм, а ведь она уже - гляди-ка - писатель. А в литературе свои законы, и забота обычно по-иному выражается. Например, роман может оказаться толстенной книжищей, но если он написан блестящим языком, ярчайшего остроумия стилем, наполнен восхитительными образами, поражает душераздирающей глубиной, то это и есть воплощение заботы, подлинной заботы о читателе и, даже более того, - о его жизни. Близостью к сдержанному языку киносценариев в наши дни никого уже не удивишь, во французской литературе существует "древняя" традиция киноромана (Роб-Грийе или упомянутые Ворсановой Рэймон Жан и Паскаль Лэне), так что Бернейм пришлось поискать что-нибудь для себя, и нашла она это не сразу. Итак, "Нож" как продукт "заботы": желание заинтриговать читателя самым ненормальным образом (неправдоподобный, надуманный, но интересный сюжет), лаконичность (а в данном случае - бедность) языка, маленький объем. Женщина, всегда носившая в своей сумочке нож, однажды обнаруживает, что совсем недавно пустила его в ход, но не помнит, каким образом. Поболев, она вспоминает, что жертвой был мужчина, и ею овладевает мания разыскать его. Находит и влюбляется. Он не возражает, они живут вместе. Здесь все-таки начинается нечто очень занятное. Не зря Т.Ворсанова упомянула в предисловии о многоуровневости постмодернистского романа. Достижение писательницы в данном случае - это образ "пописанного" ножом мужчины. Для читательниц дамских романов, которые примут "Нож" за одну из его разновидностей, сей муж подан эдаким идеалом: одновременно человек-скала и человек-салфеточка. Салатики готовит, пыль протирает, только почему-то не причесывается. С другой стороны, при малейшем углублении видно, как раздражает героиню такая идеальность, но как срабатывает при этом защитный механизм влюбленности: "В ком-нибудь другом мне это было бы неприятно, но в НЕМ я это люблю". Вернемся к сюжету: в героине просыпается здоровая потребность не только любить, но и быть любимой, и тогда она обнаруживает, что утеряла самую суть: она изменилась в сторону обычной любящей женщины, а он замечает ее все меньше и меньше, потому что его интересует именно та, которая беспричинно и загадочно однажды ударила его ножом в метро, а не человек, под него подстраивающийся. И тогда... Таким образом, вторая половина все же спасает роман, и неверно было бы назвать его неудачным. Другое произведение - "Двое" - несравненно тоньше (я говорю не об объеме), и в нем нет такой кровавой интриги, как в "Ноже". Может быть, это и хорошо, ибо, как уже было сказано, не всякая интрига с кровью правдоподобна (термин "роман-притча", думается, был выдуман постфактум, как оправдание), за вышеуказанной же излишне настойчиво проглядывают чисто дамские фантазии. "Двое" - это описание взаимоотношений мужчины и женщины, в которое вплетены их мысли, ожидания, разочарования настолько мастерски, что угловатость оборотов первого романа Бернейм можно простить: это была своего рода тренировка перед удачным выступлением. Женщина, естественно, выписана четче, в ее теме заметнее всего желание полюбить, в то время как образ мужчины построен на дискомфорте, пугливости и подозрениях о "третьем". Никаких возражений против такой подачи взаимоотношений у меня нет. Не так уж это и ново - смешивать действия с мыслями, фантазии героев - с реальностью, их ощущения - друг с другом, - но когда это сделано виртуозно, можно только восхищаться. Третий роман - "Его жена", удостоенный премии "Медичи-93", - это также история одной пары. На сей раз герой-мужчина отстраняется от "непосредственного" участия в потоке мыслей произведения. Основа романа в том, что герой по каким-то причинам, догадываться о которых предлагается читателю, выдумывает себе жену и детей, тем самым ограничивая свои отношения с героиней. Последняя же, персона своеобразная, все больше и больше думает об этой жене, о его семье, она почти целиком погружается в эти переживания, как вдруг напряжение сбрасывается его неожиданным признанием. Конечно, как и другие героини романов Бернейм, Клер находит, как снова сделать успокоившуюся было жизнь острее. Эти три романа - действительно тщедушной комплекции и проскальзывают скорее, как большие рассказы. В аннотации сказано, что в них своеобразно осмысливается психология современной женщины. По крайней мере с претензией на откровенность. Есть очень хорошее средство для углубления взаимопонимания: сначала романы Эмманюэль Бернейм читают и мужчина, и женщина, а потом женщина рассказывает мужчине, похоже ли прочитанное на правду или нет. Александр Зайцев Книга на вчера: |
В начало страницы Русский Журнал. 24.12.1997. Александр Зайцев. Эмманюэль Бернейм. Двое. http://www.russ.ru/journal/zloba_dn/97-12-24/zayts.htm Пишите нам: russ@russ.ru |