9.07.98

После Японии

Сергей Митрофанов
mitron@rinet.ru

Рассказы великого иллюзиониста и его любимого ученика были полны иронии

Статья Вячеслава Глазычева о мерзко-успешном образе японца пролила бальзам на мою душу. На мой взгляд, всякие независимые впечатления о том, как там не у нас, необычайно важны. Дело в том, что Россия - при всем уважении, патриотизме и прочее - страна обезьян. Мы обезьянничаем их (в смысле ненашенские) революции, вывески и казино. Мы пытаемся собезьянничать и их благосостояние, но вот это-то как раз и не получается, потому что благосостояние не обезьянничается, а зарабатывается, чего мы делать хронически не умеем.

Вместе с тем, конечно, можно пойти и по пути подражаний. Но подражать, оказывается, тоже надо с умом. Видите ли, мир зачастую не такой, каким он представляется большинству русских. Если кто заметил, то в серии статей я проповедую одну нехитрую идею: прежде всего он везде одинаков!

Нет, естественно, в одном месте жарко, а в другом холодно, в одном месте живут черные люди, а в другом, наоборот, желтые. В одном вас очень даже не прочь съесть натурально с солью, а в другом - съесть на работе (хотя тут я как раз заговорился - это в принципе одно и то же). Но одинаков в том смысле, что он мир Божий (если вы верите), и в том смысле, что в нем везде трудно (если вы не верите). Кстати, одинаковость первооснов - главная из причин, почему настоящее искусство пересекает границы и понимается разными народами. А кроме того, мир везде состоит из одних и тех же атомов - смерти, любви, преодоления, предательства.

Однако современных русских это, кажется, не очень волнует. И на вопрос: "Ты куда?", они обычно отвечают вполне спокойно и важно: "На Запад. В Японию". Потому что Запад для них не географическое понятие, а рай на земле, где русских будут удивлять, восхищаться их перестройкой (которая ничего не перестроила) и задаривать калькуляторами.

Вернемся к Японии. Японский миф создан во многом благодаря кинематографу. Всякими многосерийными "сегунами" и "годзиллами" и американской модой на японское. Не желая отставать от Голливуда и всегда помня свой первый прорыв к западному сознанию ("Расемон", 1950), японцы тиражируют ленты о карате, якудза, самурайской этике и т.п. Хотя были времена и самокритичного отношения: ранние фильмы Куросавы ("Жить"), такие картины, как "Человек-рикша". В "Повести о жестокости Бусидо", например, высмеивается самурайский кодекс Бусидо. Есть там такая сцена: война, на задание отправляют очередную группу летчиков-камикадзе. Начальник, самурай, должен по традиции напутствовать их последним словом. Каждому он задает отеческий вопрос: "Матери написал?" Или: помолился таким-то святыням? А последнему нормального вопроса не хватило. Начальник не нашел ничего лучше, чем спросить: "Пописал сегодня?" Вот Япония!

Однако логика маленькой нации, тем более пережившей крушение от столкновения с гигантами, заставляет ее прикладывать немалые усилия, чтобы казаться величественней, чем она есть на самом деле. Главное, войти в образ, а там - чем черт не шутит! Формула "маска прирастает к лицу" здесь верна. И успехи послевоенных поколений могут многому научить восточного соседа.

Но обычная, обыденная жизнь Японии, конечно, будет попроще. Символичен такой эпизод. В 1968 году японский патриот, вооруженный самурайским мечом, напал на советского представителя - Николая Байбакова, заместителя Косыгина в то время. Самурай протестовал против захвата японских территорий, и миф предписывал смертельный исход инцидента. Однако меч оказался деревянным (из мореного дуба), и все ограничилось... сломанным пальцем, причем не Байбакова, а губернатора Нагои, подвернувшегося под горячую руку. Большой же белый человек Байбаков, потирая ушибы, продолжил визит...

В прошлом году из Японии вернулся один из лучших российских иллюзионистов Игорь Кио. Кио пробыл там шесть месяцев на гастролях по приглашению известного японского мецената Хомо-младшего, а его друг и ученик Юрий Кукис - аж шесть лет. Их рассказы (я их слушал и записал) были полны мягкой иронии относительно всего иностранного, и в частности японского. Интересно привести их впечатления. По словам Кио - а он работал на малых сценах отелей второго по величине острова Поднебесной Хоккайдо, - у него сложилось такое впечатление, что Японию построили пришельцы, потом пришельцы улетели, "оставив всю знаменитую японскую технику каким-то чукчам". "Что не преувеличение, - вмешался в разговор Юрий Кукис. - Дело в том, что в Японии действует даже программа правительства, направленная на повышение культурного уровня хоккайдцев, превалирующая национальность которых - айми. Айми - это японские чукчи".

По словам артистов, айми совершенно не понимают завуалированного юмора российских клоунов - на них будут взирать мрачно, - зато радостно приветствуют российский цирк, если на афишах написано, что он Большой. Так повелось еще с первого наезда сюда Большого театра, и теперь все, к чему ушлые японские антрепренеры прибавляют слово "Большой", автоматически пользуется сногсшибательным успехом. Большой театр и Большой цирк.

Но сама жизнь на горном курорте Хоккайдо, по мнению наших иллюзионистов, необычайно скучна. Реально это место представляет собой аэродинамическую трубу, которая зимой выдувает туристов с природы в тепло десяти комфортабельных отелей. Общаться практически не с кем, поскольку японцы странный народ, а культурные различия - весьма велики, причем совершенно не в том мифологическом смысле, в каком это любит представлять, например, американское кино.

О местном менталитете можно судить хотя бы по такой картине: в стране нет безработных, а у работающих почти не бывает выходных. Рядовой японец, трудящийся в частном секторе, имеет в среднем два выходных в месяц, а все остальное время работает с 5-ти утра до 2-х ночи. Разделение труда прямо-таки до атомарного уровня: если такой японец открывает дверь, говорит Кио, он ее закрыть уже не может - с другой стороны должен стоять другой японец, который выполнит эту операцию. Отпуска, естественно, тоже нет, а значит, нет и личной жизни. Если бы такой японец сидел в гостиной, в которой Игорь Кио и Юрий Кукис вели рассказ, он бы уже кемарил а-ля российский "дембель". Причем до чего додумались: "дембель" приспосабливает на голову резинку с присоской. Пока японец едет на городском транспорте на работу, он присасывается куда-нибудь к стене, заводит по таймеру плейер и дремлет. В 15.41 поезд по графику приходит в пункт назначения (в 15.42 или в 15.40 он прийти никак не может - это все-таки не Россия), плейер отключается или, наоборот, включается, японец отсасывается от стены и продолжает движение на работу. Это к вопросу, почему японец юмора не понимает, но верит в чудеса.

Что касается японского телевидения, то, по словам артистов, оно полно пошлости, которую даже неудобно описывать. Ну да ладно, все равно через некоторое время все это к нам перекочует, как "Империя страсти".

Сейчас все помешались на конкурсах. Конкурс: в студии разбрасывают теннисные мячи, и участники, женщины и мужчины, пытаются их собрать с помощью мускул "бэк сайда". Пользуется игра потрясающей популярностью. Есть, значит, английский юмор, а есть... гм... японский.

"От такой жизни нам пришлось продемонстрировать нетрадиционное чудо,- рассказывает Юрий Кукис. - Скуки ради прогнали саке, которое по крепости как аперитив, через самодельный агрегат и довели его до семидесяти градусов. Пригласили японца-менеджера попробовать. "Чудо!" - сказал менеджер, у которого саке полилось отовсюду, в том числе и из ушей".

А вы говорите: "Годзилла, Годзилла..."

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru