21.09.1998

Ergo - Sum!

Вячеслав Глазычев
glaz@russ.ru

В 1982 году, когда мне, как и многим другим, казалось, что жизнь потихоньку замирает, что потолок всякий день на сантиметр ниже давит на темя, что вот-вот все замрет вконец, я переводил стихи из цикла "Господин Когито" Зигмунта Херберта, малоизвестного у нас польского поэта.

Пан Когито и движение мысли

Бродят в голове мысли -
обыденное выраженье.
Обыденная идиома
переоценивает движение мыслей.
Они в большинстве стоят неподвижно средь убогих пейзажей
серых холмов засохших деревьев
бывает подходят к бурлящим потокам чужих мыслей
станут на берегу
на одной ноге
как голодные цапли
с тоскою помнят ручей усохший
крутятся в циркуль в поиске зерен
не ходят ведь не зайдут не ходят куда идти-то
сидят на камне
ломают руки
под хмурым
низким
черепа
небом.

Публицистика вокруг лопнувшего финансового нарыва вновь обнажилась в неприглядной своей наготе: действительно, сущностных аналитических материалов что-то не видно. Большинство надрывных перьев старательно избегает не слишком веселого, но наиболее, кажется, значимого сюжета. В самом деле, куда как легко швыряться камнями в силуэты реформаторов-олигархов (они же, как мило обозначил Лейбов, - олигаторы и реформархи), испытывая мазохистское удовольствие от рассказов о том, как нас всех обкрадывали банкиры и прочие. Это не только легко, но и непродуктивно по существу, так как привычным образом разворачивает внимание на персонификацию зла.

Может быть, настало наконец время для отваги, необходимой, чтобы глянуть в глаза правде российского бытия. Смею утверждать, что цепочка событий с самого 1992 года была единственно возможной и все разговоры о якобы упущенных вариантах суть типический российский треп. Накопившаяся за десятилетия жажда обрести все и сразу в равной степени выразилась и в хищничестве денежных контор, торговцев или владельцев неликвидов, и в беспорядочном заглатывании содержания анатикварного магазина западной мысли, и в измене рационализму.

Иначе могло быть сугубо гипотетически, то есть при замене вполне натуральных сограждан на ангелов или роботов, то есть - не могло.

Здравствуй, похмелье! Разумеется, разглядывать новые ценники и сдувать крошки с монеток противно. Но несмертельно. Обойдемся без зельцера - рассольцем.

Возврата к прошлому не бывает, да и необходимых для попытки реституции накоплений нет, демонстрационная версия экономики "как у людей" отключена за исчерпанностью предоплаты, так что возвеселимся, братие! Вновь нам дарована ситуация, которую всякий исследователь бытия считает редкостной удачей: на наших глазах (и на наших карманах) будет разворачиваться совершенно новый процесс трансформаций. Эту ситуацию надо изучать во всех ее мимолетностях. Даже тривиальности, вроде табачной монополии, приобретут черты лишь в части предсказуемой специфичности, а реконструкция информационного поля России, спровоцированная финансовым кризисом, имеет уж ту благую сторону, что во весь рост встала задача повторного самоопределения. Выжить могут Маринина, "Мегаполис-Экспресс" и… острая работа мысли. Оная работа мысли в весьма незначительной степени предопределена ростом курса доллара или замораживанием вкладов.

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru