Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / < Вы здесь
Великодушный царь / продолжение
Илья Овчинников

Дата публикации:  28 Февраля 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Спешнев Как мы уже упоминали, основным прототипом Николая Ставрогина явился, судя по всему, петрашевец Николай Александрович Спешнев. В работе "Одоление демонов" Л.И.Сараскина подробно рассматривает то, как именно обращался Достоевский с биографией прототипа, сочиняя биографию героя. А биография у прототипа была и вправду примечательная, почти даже литературная по своей исключительности и яркости. Известно, что сам Достоевский среди воспитанников Главного инженерного училища чувствовал себя изгоем; по выходе из училища он также жил в основном затворником и терпел постоянное безденежье. Все планы начать литературную деятельность (хотя бы переводчиком) и получить стабильный источник, дохода проваливались один за другим.

Совершенно иначе разворачивалась судьба Спешнева; определенный в Царскосельский лицей, он достаточно быстро возвысился над одноклассниками и стал идейным "главою класса". Это было подозрительно и не прошло даром: Спешнева стали подозревать в вольнодумстве и в конце концов исключили из лицея - курса он не окончил. Вслед за этим, весной 1840 г., было скандальное бегство за границу с чужой женою, Анной Феликсовной Савельевой - своего рода добровольное изгнание, затянувшееся на шесть лет. Оно принесло Спешневу больше горечи, чем счастья - после четырех лет совместной жизни "прекрасная полька" скончалась, оставив Николаю Александровичу двоих детей. Таким образом, в Россию летом 1846 г. Спешнев вернулся, окруженный таинственным ореолом романтического изгнанника, пожертвовавшего всем во имя любви. Даже если бы впереди у него не было ни участия в тайном обществе, ни каторги, - биография Спешнева внешне выглядела уже сложившейся, "выстроенной".

По этому поводу представляется вполне уместным обратиться к биографии самого Байрона. Он также чувствовал себя с юных лет "особенным" человеком - кроме исключительных душевных качеств здесь, вероятно, сыграло свою роль и аристократическое происхождение. Как и Спешнев, Байрон в 21 год отправляется в добровольное изгнание; и если один привозит из поездки по Европе красивую легенду, которая тут же неразрывно связывается с его именем, - то другой возвращается в Англию с двумя первыми песнями "Паломничества Чайльд-Гарольда". С именем, окруженным таинственностью, оба имеют широкий успех в обществе - и, в частности, у дам.

Увлекаться и преувеличивать сходство в биографиях Байрона и Спешнева не стоит. Но мимо самого существенного совпадения при всем желании пройти невозможно. Спешнев возвращается из-за границы почти сложившимся социалистом-заговорщиком и вскоре готов возглавить самое левое крыло кружка петрашевцев с целью произвести в России политический переворот. Байрон незадолго до смерти отправляется на помощь греческому восстанию. Таким образом, оба сознательно становятся "аристократами, идущими в демократию".

Вряд ли случайно то, в каком именно контексте Спешнева упоминает Тургенев в письме к К.К.Случевскому от 14 (26) апреля 1862. г. (письмо, кстати, касается именно Базарова): "Все истинные отрицатели, которых я знал (Белинский, Бакунин, Герцен, Добролюбов, Спешнев и т.д.) происходит от сравнительно добрых и честных родителей. И в этом заключается великий смысл: это отнимает у деятелей, у отрицателей всякую тень личного негодования, личной раздражительности. Они идут по своей дороге потому только, что более чутки к требованиям народной жизни.1

Иными словами, Тургенев косвенно подтверждает мысль, вложенную позже в уста Петруши Верховенского: "Аристократ, когда идет в демократию, обаятелен!" Как пишет по данному поводу Л.И.Сараскина, "За двадцать лет до событий "Бесов" этого мнения держался и Достоевский - видя перед собой Спешнева. И это была ошибка, фундаментальное заблуждение".2 По опыту собственных отношений со Спешневым Достоевский хорошо понимал, как притягательно и как опасно обаяние "аристократа, идущего в демократию" - главный секрет этого обаяния Петруша раскрывал в следующей своей фразе, сказанной Ставрогину: "Вам ничего не значит пожертвовать жизнью, и своею и чужою".3

Если Петруша и его прототип были готовы жертвовать лишь чужой жизнью (хотя Нечаев декларировал обратное), то Ставрогин и его прототип по своей широте, по своему аристократизму, по своей образованности были готовы жертвовать и своей - но никак не в первую очередь. Становится ясно, таким образом, что дистанция между Нечаевыми и Спешневыми не столь велика, как кажется. Фанатик-недоучка Нечаев куда менее привлекателен внешне, чем таинственный аристократ Спешнев; но "сверхлюдьми" мнят себя оба, и методы обоих - схожи. Вот что мы читаем в написанном Спешневым "Черновом проекте обязательной подписки": "...я обязываюсь, не щадя себя, принять полное и открытое участие в восстании и драке... обязываюсь явиться туда и там, вооружившись огнестрельным или холодным оружием, или и тем и другим, не щадя себя, принять участие в драке и, как только могу, споспешествовать успеху восстания".

Петрашевский"Так как нам осталось одно изустное слово, то я и намерен пользоваться им без всякого стыда и совести... для распространения социализма, атеизма, терроризма, всего, всего доброго на свете...",4 - говорил Спешнев на одном из собраний у Петрашевского. Эти слова, как и приведенный выше фрагмент "...проекта...", не могут не напомнить нечаевский "Катехизис революционера": "Революционер - человек обреченный... Все в нем поглосчено (так в тексте - И.0.) единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью - революцией... Безнравственно и преступно все, что мешает ему... Он каждый день должен быть готов к смерти... Дено и носчно должна быть у него одна мысль, одна цель - беспосчадное разрушение".5

Сам старый "нечаевец", Достоевский не мог впоследствии не увидеть сходства методов Спешнева и Нечаева (в первом случае, правда, методы так и не были применены на практике). Он не мог не почувствовать того, что Спешнев скорее искал (и нашел!) приложения сил для своей богатой, неуемной натуры, нежели радел о благе народном. И если Спешнев действительно обладал таинственным, демоническим влиянием на окружающих, если Достоевский действительно видит в нигилизме "смесь Ноздрева с Байроном", - то в одном из исследований о Байроне мы находим слова, до удивительной степени созвучные тому, к чему мы приходим в попытках разгадать некоторые из загадок Достоевского.

"Байрон не хочет признать социальных и моральных начал постольку, поскольку они гнетут личность; но он готов признать их, как свободные продления свободного духа.... И если он потом отдаст свою личность на служение делу свободы... то он это сделает не под давлением категорического императива, исполнит, это, не как тяготеющую над ним обязанность, а свободно, по благородному инстинктивному побуждению, - как великодушный царь, а не как усердный раб".6

Эти строки сразу заставляют вспомнить, наряду с героями Достоевского, первого и главного нигилиста русской литературы, - Базарова. А именно, в одной из бесед с Аркадием Кирсановым тот говорит:

"-Например, я: я придерживаюсь отрицательного направления. в силу ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен - и баста! Отчего дне нравится химия? Отчего ты любить яблоки? - тоже в силу ощущения...

-Что ж? и честность - ощущение?

-Еще бы!"7

В предыдущей части работы мы ссылались на слова Писарева, сказанные по этому поводу: "Ничто, кроле личного вкуса, не мешает им убивать и грабить и ничто, кроле личного вкуса, не побуждает людей подобного склада делать открытия в области науки, и общественной жизни. <...> ...быть честным очень выгодно и... всякое преступление - опасно и, следовательно, неудобно".8 То есть, никаких абсолютных начал, кроме выгоды, нигилизм не признает, "поскольку они гнетут личность"; это не может не напомнить "псевдобайронизма" Подпольного: "Выгода! Что такое выгода? Да и берете ли вы на себя совершенно точно определить, в чем именно человеческая выгода состоит?"9

Байрон Таким образом, мы можем сделать вывод: вслед за Байроном "человек из подполья" (а после - и Раскольников, и нигилисты в "Бесах", и Аркадий Долгорукий) отрицает объективные ценности; вслед за Байроном возникает миф об "обаятельности аристократа, идущего в демократию" (а именно эта мысль и звучит в цитированном выше фрагменте статьи Вл.Фишера) - идущего "свободно, по благородному инстинктивному побуждению, - как великодушный царь, а не как усердный раб".

Получается, что если аристократ-нигилист и готов служить "делу свободы", то не во имя выстраданных убеждений, не во имя идеалов, а лишь по капризу, в виде очередного заявления своеволия. Достоевский чувствует всю неестественность такого положения; поэтому "от коммуниста Спешнева его художественному двойнику не досталось почти ничего".10 На примере Ставрогина писатель показывает, как фальшив аристократ, "идущий в демократию" (чувствует это и сам Ставрогин, о причинах чего будет сказано далее). Ничего истинно революционного в байронизме не оказалось, весь бунт байронизма - бунт на пустом месте; с собой байронизм принес лишь космополитизм (в отрицательном, с точки зрения Достоевского, смысле), заносчивость, разочарованность во всем на свете и заведомое "нечего делать".

Но если, согласно Достоевскому, в первые десятилетия века имели место реальные причины для "страшной тоски людей, разочарования их и почти отчаяния", для того, чтобы у людей с сильным умом и великодушным сердцем опустились руки, то позже ситуация ощутимо изменилась. Лучшие люди смогли поверить в себя, в народ, в Россию, научились не "только ругаться", как Базаров; многие из них чуть не заплатили за это прозрение собственной жизнью, как Достоевский, Спешнев и их товарищи. Поэтому позже, в период великих реформ, в период политического и общественного пробуждения России для этих людей не было вопроса в том, что делать.

Продолжение Читать дальше


Примечания:

Вернуться1 Цит. по: Буданова Н.Ф. Указ. соч. С.40-41.

Вернуться2 Сараскина Л.И. Федор Достоевский : одоление демонов. С.360.

Вернуться3 T.1O. С.323-324.

Вернуться4 Цит. по: Доклад генерал-аудиториата по делу петрашевцев // Петрашевцы : сборник материалов. Т. 3. М.-Л., 1928. С.52-53.

Вернуться5 Цит.по: Пирумова Н.М. Разрушитель // Родина. 1990. #2. С.82-83.

Вернуться6 Фишер Вл. Байрон и байронизм // Байрон Джордж Гордон. Сочинения в 2 томах. М., 1912. T.1. С.8.

Вернуться7 Тургенев И.С. Отцы и дети // Тургенев И.С. Указ. изд. Т.3. С.294.

Вернуться8 Писарев Д.И. Базаров // Писарев Д.И. Указ.изд. Т.2. С.9-11.

Вернуться9 Т.5. С.110.

Вернуться10 Сараскина Л.И. Указ .соч. С. 360.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Илья Овчинников, Достоевский и нигилизм /28.02/
Тема "Нигилизм в понимании Достоевского" почти не разработана научно; в понятии "нигилизм" для писателя связаны самые разные веяния современной ему российской жизни. Разоблачая сущность нравственного нигилизма, Достоевский не мог не признать силы его воздействия на человека и на общество в целом. И если Достоевский предполагал показать обреченность нигилизма, у него получилось скорее наоборот.
Достоевский в современном мире /05.12/
АНОНСЫ "ЖУРНАЛЬНОГО ЗАЛА" (21.06.2004) /21.06/
предыдущая в начало следующая
Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100