Олег Карелин: В книгоиздание люди приходят по-разному. Ты вот по образованию психолог. Больших денег издание такой специфической литературы сегодня не приносит и, более того, часто бывает просто убыточным. Почему ты стал издавать книги?

Сергей Кудрявцев: Для меня книгоиздание - одна из форм изъявления души, проекции собственного "Я" в окружающую действительность. Кто-то пишет книги или создает научные труды, чем я тоже в свое время занимался. Мне стало интересно проецировать свои вкусы, представления и взгляды вот в такой форме. Ведь нравиться может не только то, что пишешь сам. Мне интересно то, что делают другие. Здорово, когда находишь новое имя или открываешь забытую страницу. Это я издаю и распространяю.

О.К.: А почему именно авангард?

С.К.: Начнем с того, что "авангард" - понятие уже устаревшее. Просто какая-то часть из того, что я издавал, до сих пор почему-либо считается авангардом.

Когда-то меня эта тема очень заинтересовала. Стал собирать имена и тексты. Что-то покупать в букинистических магазинах, когда это еще можно было себе позволить.

У нас термин "авангард" устойчиво закрепился за литературой 10-20-х годов, которую я тоже издаю. Но я издавал и буду издавать все больше литературу современную, к которой это слово применимо не менее, и даже - более.

О.К.: Отчего тогда книга? Скажем, проза Дмитрия Пименова изначально появилась в Интернете, если не ошибаюсь, на сайте, посвященном творчеству душевнобольных. Вполне прогрессивная форма для издания авангарда, которая к тому же с каждым годом охватывает все большее количество людей.

С.К.: Если станет совсем трудно издавать, находить деньги, то возможна и такая форма издания. Тем более что она действительно весьма перспективна. Книга, конечно, не отомрет. Она - явление несколько иного порядка. Просто появится больше изданий, подобных Русскому Журналу, в том числе и чисто литературных.

О.К.: А по какому принципу ты выбираешь современных авторов?

С.К.: Достаточно сложно объяснить... Единого принципа нет, хотя тенденция к "левизне" и анархическому радикализму просматривается.

О.К.: То есть изначальная ставка на маргиналии? Начинал ты, помнится, с Егора Радова и продолжаешь в том же духе...

С.К.: Я - пристрастен. Для меня книгоиздание - часть меня самого, моих интересов. Оно выросло из хобби. Если угодно, в нем есть элемент коллекционирования. Потому все выпущенные "Гилеей" книги мне в какой-то мере дороги и любопытны. Можно называть их маргиналиями. Тем более что я действительно выбираю те вещи, которые выпадают из доминирующей, генеральной линии книгоиздания. Иначе мне литературу воспринимать неинтересно. Тогда книгоиздание превращается в бизнес, а книга - в обычный товар. А товар производить не хочется.

У меня нет самоцели издавать именно маргиналии. Я вбрасываю в общественное сознание книгу с неопределенной судьбой. Дальше с ней может произойти все что угодно...

О.К.: Может и умереть...

С.К.: Может. Хотя, если это произойдет, я буду считать, что приложил недостаточно усилий. Думаю, что через несколько десятков лет некоторые из моих книг будут признаны не только важными, но даже определяющими для современного литературного процесса.

О.К.: Ты уже можешь подвести первые итоги?

С.К.: За десять лет кое-какие итоги действительно накопились. Тот же "Змеесос" Егора Радова, который в определенных кругах стал культовой книгой. Или двухтомник Введенского, которого именно "Гилея" издала впервые в России. В отличие от Хармса он был у нас совершенно не известен. Или новый Поплавский ("Дадафония" - О.К.). Книга показывает поэта с неожиданной, неизвестной читателям, стороны. Он долгое время ассоциировался в общественном сознании с линией эмигрантской поэзии символистского толка. Хотя все его неопубликованное наследие совершенно иное.

Для меня книгоиздание - род исследовательской работы, позволяющий открывать новое. И если это удается, значит, работал не зря.

О.К.: Вопрос, традиционно считающийся неприличным: каковы твои творческие планы?

С.К.: Я не собираюсь зацикливаться на издании футуристических книжек классического авангарда, буду издавать больше современных авторов. Тем более что это совершенно отдельная работа - их еще надо найти. Мои потенциальные авторы могут и не знать о существовании такого издательства - "Гилея". У Пименова, например, есть вещи, датированные 1991 годом. Но тогда нас жизнь не пересекла. Что-то, возможно, будет найдено в Интернете или благодаря ему. Сегодня он становится не только источником информации, но и современным эквивалентом традиционного писания в стол.

Есть еще несколько книжек, издание которых задумано очень давно, но по разным причинам до сих пор не осуществлено.

Собираюсь издать сборник прозы анархиста Алексея Цветкова. И, видимо, продолжу практику, опробованную на последней книге Поплавского. Я хочу, чтобы предисловия писали не критики и профессора, а реально действующие литераторы.

Хочу сделать книгу о поэте Павле Горгулове. Это будет опыт романа-плагиата. Горгулов известен, в частности, тем , что в 1932 году убил президента Франции. Личность крайне неординарная. Основал собственную партию, собирался лететь на Луну и убить трех президентов. Удалось - только одного. В эмигрантской среде он считался прямым наследником Маяковского и Велимира Хлебникова.

В планах - том сочинений Кандинского, "Альманах Дада"...

Было довольно любопытное предложение от Лимонова, которое также, возможно, состоится. Издать книгу записей телефонных звонков в штаб НБП. Может получиться достаточно необычный срез массового сознания, что мне интересно и как психологу, и как издателю.

О.К.: Есть ли, на твой взгляд, позитивные перспективы у малого книгоиздания?

С.К.: Малым издателям в какой-то мере проще, чем большим. Они гораздо мобильнее. И даже через кризис прошли с гораздо меньшими потерями, в силу малых денежных вложений. Если у меня не будет хватать денег, буду издавать книги тиражом в сто экземпляров. Или напишу докторскую диссертацию.

Что-то может быть издано на гранты, которые хотя бы частично покрывают расходы на подготовку и выход книг. Ведь немногие действительно серьезные малые издательства, вроде "Глагола" или "Ad Marginem", - предприятия скорее некоммерческие. Для них итогом является именно появление книги.

Даже если вдруг книжная политика изменится совсем радикально и малые издательства закроют, снова в той или иной форме появится самиздат.

А если не раздавят - будем жить и куролесить.